КАК ПРОХОДИЛИ ЗЕМЕЛЬНЫЕ МИТИНГИ?
В марте 2016 года Ерболат Досаев, занимавший тогда пост министра национальной экономики, сообщил о планах правительства с 1 июля выставить на продажу через аукционы земли сельскохозяйственного назначения. Слова Досаева вызвали протестные настроения среди населения. Впоследствии сказанное Досаевым включили в законопроект, представленный в парламенте. В апреле 2016 года сенат принял на обсуждение законопроект, предусматривавший увеличение срока аренды угодий для компаний с иностранным участием с 10 до 25 лет. Власти заявили, что это делается с целью «повышения эффективности» сельскохозяйственных земель страны и «привлечения инвесторов».
Рассмотрение поправок к земельному кодексу в 2016 году в сенате парламента сопровождалось массовыми протестами в стране. 24 апреля жители Атырау собрались в центре города на митинг. Участники акции протеста потребовали запретить продажу земли, «не отдавать ее иностранцам». Затем митинги с участием сотен человек последовали в Семее, Актобе, Алматы и других городах.
Гражданские активисты и пользователи социальных сетей, сообщавшие о планах участвовать во всеказахстанском митинге «по земельному вопросу», подверглись задержаниям и арестам на 10–15 суток. Некоторые были приговорены к штрафам. Активисты Макс Бокаев и Талгат Аян, привлекшие внимание во время митинга в Атырау, были приговорены к пяти годам лишения свободы по обвинению в «разжигании социальной розни», «распространении заведомо ложной информации» и «нарушении порядка проведения мирных собраний».
После протестов тогдашний президент Казахстана Нурсултан Назарбаев объявил мораторий на несколько поправок к земельному кодексу, в том числе к статье о сдаче земли в аренду иностранцам, до 2021 года.
В 2018 году Талгат Аян обратился с ходатайством о замене неотбытой части тюремного наказания на ограничение свободы. В апреле 2018 года суд удовлетворил ходатайство активиста. В июле 2018 года суд Атырау отменил ограничение свободы Талгату Аяну. До освобождения Макса Бокаева остается около года. Сам Бокаев заявил, что «не будет подавать ходатайство о смягчении наказания». Группа казахстанских правозащитников признала Бокаева и Аяна «политзаключенными».
Талгат Аян сейчас живет в Атырау. В интервью Азаттыку он рассказал о ситуации до и после земельного митинга.
«ГОСУДАРСТВО НА ПРОТЯЖЕНИИ 30 ЛЕТ ДОЛЖНО БЫЛО ИНВЕСТИРОВАТЬ В АГРАРНЫЙ СЕКТОР»
Азаттык: Прошло четыре года с момента земельных митингов в стране. Мораторий на земельную реформу истекает в следующем году. В своем послании в сентябре 2019 года Токаев сказал, что сельскохозяйственные земли не будут продаваться иностранцам, и потребовал «прекратить спекуляции на эту тему». Наша обязанность — обеспечить эффективное использование земли, сказал он. Как вы думаете, были ли выполнены требования, выдвинутые на земельных митингах?
Талгат Аян: Я не думаю, что требования, выдвинутые на земельном митинге, были выполнены. Пока что вопрос приостановлен до окончания моратория. Думаю, что позднее вопрос будет поднят снова. Конечно, сейчас все, начиная с президента, депутаты и политики говорят, что «земельный вопрос закрыт». Но нужно внимать не словам, а смотреть на дела. То есть необходимо обратить внимание на сам земельный кодекс. Если в земельном кодексе четко не прописаны наши требования, то я не считаю их выполненными.
Азаттык: Что вы думаете о мнении приближенных к власти лиц, которые говорят, что «земельный вопрос закрыт и власти не позволят продавать и сдавать иностранцам земли». В это можно верить?
Талгат Аян: Думаю, что этот вопрос нужно поднимать регулярно, чтобы люди не забывали. Особенно сейчас, когда из-за экономической ситуации в мире, удешевления нефти виден потенциал других ресурсов. Считаю, что мы должны сохранить землю. Слова властей о том, чтобы земли продавать не будут, — это настоящий популизм, просто набирают очки.
Азаттык: Земельный митинг, состоявшийся в 2016 году в Атырау, перерос в волнения в других регионах Казахстана. Вы ожидали, что другие регионы поддержат вас?
Талгат Аян: Была надежды, что другие регионы также выйдут на протесты. Но мы не имеем никакого отношения к этим протестам. Мы с Максом Бокаевым были ответственны только за митинг в Атырау. Мы не одни поднимали эту проблему. В этом участвовали многие общественные деятели и активисты.
Азаттык: Вспоминая земельный митинг четырехлетней давности, что вы можете рассказать о том, как тогда люди собрались на акцию протеста?
Талгат Аян: Впервые об изменениях в законе мы услышали от организации «Алаш жолы». Мы не были членами этой организации. Затем мы прочитали интервью министров сельского хозяйства и национальной экономики. Из соцсетей узнали, что «Алаш жолы» планирует организовать митинг 21 мая. Мы посоветовались с активистами и решили провести акцию протеста в Атырау 24 апреля. Обратились с заявкой в акимат. Сообщили о дате, времени проведения митинга в социальных сетях, также объявили, что проведем его даже в случае отказа со стороны властей на его проведение. Мы знали, что несем ответственность за это. Митинг состоялся, люди тоже пришли. Некоторые из наших парней верили, что люди соберутся. Другие из организаторов были настроены скептически. Однако мы поставили себе цель указать дату, место и время митинга, независимо от того, соберутся жители или нет. Мы поняли, что остальное зависит от людей, от их решения.
Азаттык: Во время волнений из-за земельного спора в социальных сетях высказывались разные мнения. «Мы сами должны осваивать земли, чтобы ее не продали», — говорили некоторые. Как вы думаете, у рядовых жителей есть возможность освоить земли и заняться сельским хозяйством?
Талгат Аян: Конечно, у государства и раньше была возможность передать землю отдельным гражданам для освоения. Государству на протяжении 30 лет нужно было инвестировать в сельское хозяйство. Но этого не делали. Если бы сделали это, мы были бы полностью обеспечивали себя сельскохозяйственной продукцией. К сожалению, мы не достигли этого уровня. Сами власти признают, что земли перешли в руки латифундистов, которые не осваивают их сами и другим не передают. И они (латифунидисты. — Ред.) ждут, когда земли будут сдаваться в аренду и выставляться на продажу. По-моему, эти земли можно отдать нашим гражданам, которые хотят заниматься сельским хозяйством, и помочь им таким образом.
Азаттык: Как вы думаете, что побудило власти поднять вопрос аренды и продажи земли? Была в этом нужда?
Талгат Аян: По-моему, власти пытались внедрить опыт некоторых стран, которые сдают в аренду и продают землю. Вероятно, возникла идея инвестировать в землю, как в этих странах, чтобы они не пустовали. Но власти не вынесли это на публичное обсуждение. Не было публикаций ни в одном СМИ. Люди узнали об этом только весной 2016 года. То есть получилось, что власти как будто хотели это скрыть. Думаю, что это было ошибкой государства. Возможно, ситуация была бы другой, если бы с самого начала обсудили эти вопросы с общественностью, провели разъяснительную работу среди населения. Это во-первых. Во-вторых, в то время, когда процветает коррупция, когда латифундисты завладели сотнями или тысячами гектаров земли, — считаю, что принятие такого закона было бы невыгодным как для государства, так и для рядовых жителей. Это было выгодно только для спекулянтов, которые захватили земли. Возможно, были те, кто хотел принятия этого закона.
Азаттык: В марте 2016 года Ерболат Досаев, занимавший тогда пост министра национальной экономики, сообщил, что с 1 июля на аукцион будет выставлено 1,7 миллиона гектаров сельскохозяйственных земель. После митингов, в начале мая 2016 года, он подал в отставку. Покидая свой пост, Досаев сказал Назарбаеву, что новые нормы закона в земельном кодексе он считает «необходимыми и нужными, они соответствуют мировой практике». Как вы расцениваете эти слова Досаева?
Талгат Аян: Я не слышал, что говорил Досаев, когда уходил в отставку. Конечно, как экономисту, ему, наверное, важно было остаться при своем мнении. Однако земля — это не собственность Досаева, а народная земля. Он даже не защищал свою позицию публично. Скрыли от общественности и сообщили только тогда, когда пришло время сдавать землю в аренду и выставлять на продажу. Это было неправильно.
Азаттык: Вы поддерживаете связь с Максом Бокаевым? Каково его мнение о моратории, который закончится в 2021 году?
Талгат Аян: С Максом созваниваемся каждую неделю. Но мы не говорим о моратории. У него мало времени. Согласно закону, ему разрешают звонить родственникам через тюремный таксофон и на разговор дают лишь 15 минут. Мы разговариваем не больше пяти минут. В следующем месяце будет четыре года, как Макс Бокаев, который признан международными и казахстанскими правозащитниками политическим заключенным, находится в тюрьме.
КОММЕНТАРИИ