Касым-Жомарт Токаев получил приглашение посетить Таджикистан в начале мая, вслед за конфликтом на кыргызско-таджикской границе, в котором погибло более 50 человек, сотни получили ранения. После смертоносных столкновений в Ферганской долине 28–30 апреля Токаев выразил «обеспокоенность» и заявил о готовности «приложить усилия к поиску взаимоприемлемых решений и восстановлению взаимного доверия». 3 мая он провел телефонные переговоры с лидерами двух соседних государств, призвав стороны к сдержанности.
Пресс-служба президента Казахстана в преддверии визита сообщила, что Токаев и его таджикский коллега Эмомали Рахмон обсудят вопросы партнерства, и отметила, что «отдельное внимание будет уделено обеспечению стабильности и безопасности в Центральной Азии».
Азаттык спросил Досыма Сатпаева, что сулит визит Токаева в Душанбе, как на стремление Казахстана выступить посредником при урегулировании споров будут реагировать другие игроки и каковы интересы внешних сил в Центральной Азии.
Азаттык: Предложение оказать посредническую помощь Бишкеку и Душанбе в переговорах в разгар конфликта, срочный телефонный разговор со сторонами, теперь официальный визит в Таджикистан. Что значат эти действия Токаева? Казахстан продолжает позиционировать себя в качестве посредника, как это было при первом президенте?
Досым Сатпаев: Внешнеполитическая модель Казахстана с приходом Токаева на пост президента серьезно не поменялась. [Бывший президент Нурсултан] Назарбаев когда-то начал активно продвигать модель «Казахстан — миротворец» по разным международным вопросам: от ядерной программы Ирана и проблемы Сирии до инициативы по поводу Украины. По сути, сейчас продолжается та же линия. Токаев был министром иностранных дел и находился на дипломатическом поприще в рамках реализации назарбаевской внешнеполитической модели. Вполне возможно, что, являясь одним из активных участников внешней политики Казахстана в течение многих лет, Токаев сам прилагал усилия к созданию этой модели.
Казахстан, естественно, пытается сохранить в Центральной Азии роль государства, которое выступит в качестве миротворца-посредника. Я думаю, что визит Токаева связан в том числе и с этим направлением.
Но здесь у Казахстана есть конкурент в лице России. Конфликт между Таджикистаном и Кыргызстаном невыгоден Москве, хотя бы по причине того, что обе страны входят в ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности — военный блок, где доминирует Россия. — Ред.), плюс ещё на территории Таджикистана и Кыргызстана располагаются российские военные базы.
ИНТЕРЕСЫ КАЗАХСТАНА И ПРИОРИТЕТЫ РОССИИ: ЕСТЬ ЛИ ПРОТИВОРЕЧИЯ?
Азаттык: Вы сказали, что России «невыгоден этот конфликт». Но многие задались вопросом о нейтральности Кремля по отношению к событиям на кыргызско-таджикской границе, увидев Рахмона на параде 9 мая в Москве. Он был единственным иностранным президентом на этом мероприятии...
Досым Сатпаев: Жапаров тоже недавно был в Москве, встречался с Путиным. Думаю, постоянные контакты с Бишкеком тоже происходят. Визит Рахмона был связан с тем, что Путин решил переговорить напрямую с руководством по этому поводу, предложив свои рекомендации. Поэтому, я считаю, что Россия здесь пытается закрепить свою позицию в регионе, сыграть роль посредника.
Дестабилизация обстановки в Центральной Азии невыгодна для России по многим причинам, в том числе с учетом ситуации в Афганистане, которая осложнилась в последнее время. В конфликте и дестабилизации в регионе могут быть заинтересованы радикальные организации. Как показывают события в арабском мире, любая дестабилизация и хаос создают хорошую возможность для того, чтобы свои позиции укрепили сторонники радикальных, даже экстремистских, структур, плюс еще, конечно, криминал. Когда граница «дырявая», когда она не делимитирована и нет демаркации, это создает хорошую дыру для контрабанды, для криминальных группировок. А их в Центральной Азии немало.
Азаттык: Насколько Казахстан свободен в выражении своей позиции по конфликтам в Центральной Азии и вне региона?
Досым Сатпаев: Одна из причин, по которой Ислам Каримов, покойный президент Узбекистана, остановил членство страны в ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности. — Ред.), — это его опасения, что Россия будет пытаться использовать организацию в качестве своего геополитического инструмента и вынудит других участников поддерживать ее геополитические цели. И мы это наблюдали, кстати, в последнее время. Действительно были попытки, когда членов ОДКБ активно пытались перетянуть на сторону российской внешней оборонной политики.
Казахстан четко должен понимать, что есть национальные интересы, национальные приоритеты с точки зрения оборонной политики, которые часто не будут совпадать с российскими интересами. Российская внешняя политика сейчас противоречит внешнеполитической модели Казахстана. Российская политика конфронтационная, и она постепенно начинает трансформироваться в сторону советской внешней политики, формируя атмосферу Холодной войны. Казахстанская внешняя политика многовекторная. Она базируется на взаимодействии со всеми участниками — и с США, и с европейскими странами, и с азиатскими странами, и с Россией. Поэтому в этом плане есть риск, что модель Казахстана может столкнуться с моделью России. Они уже отличаются с точки зрения приоритетов.
Естественно, что многовекторность Казахстана имеет больше дивидендов, чем четкая ориентация только на одного игрока, будь то Россия, Китай или США. Давление на Казахстан будет оказываться. Даже те скандальные заявления, которые делали [российские] депутаты касательно территории (в конце прошлого года депутаты Госдумы Вячеслав Никонов и Евгений Федоров заявили, что территория Казахстана — «подарок» России, глава МИД Казахстана назвал территориальные претензии российских парламентариев «бредом сивой кобылы». — Ред.), — это не просто так. Это начало гибридной войны, когда Казахстану намекают, что у него есть определенные уязвимые зоны, о которых Россия не забывает. Хотя [министр иностранных дел России Сергей] Лавров недавно отрицал, что у России есть негативные намерения по отношению к Казахстану, но, извините, до 2014 года мало кто знал, что Россия поведет себя так по отношению к Украине.
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ: ИНТЕРЕСЫ ВНЕШНИХ ИГРОКОВ
Азаттык: Как вы думаете, меняет ли текущая геополитическая ситуация расстановку сил? Россия пытается сохранить влияние в регионе, Китай активизирует присутствие. США выводят войска из Афганистана.
Досым Сатпаев: Учитывая, что Россия сейчас входит в состояние большей конфронтации [с Западом], она всеми силами будет пытаться укрепить свои позиции на постсоветском пространстве и создать блок лояльных к себе государств. Сейчас ее основными партнерами являются Беларусь и Армения.
Во время конфликта вокруг Нагорного Карабаха Россия поддержала Армению, Турция активно поддержала Баку. Это вызвало у России очень сильное напряжение с учетом того, что Турция сейчас активно пытается усилить свои позиции не только на Кавказе через Азербайджан, но и в Центральной Азии в рамках сотрудничества тюркоязычных стран. Более того, Турция сейчас пытается укрепить свои отношения с Украиной. Недавно [президент Украины] Владимир Зеленский посещал Турцию, встречался с президентом Реджепом Эрдоганом. На постсоветском пространстве Стамбул пытается выступать в качестве серьезного игрока.
Эрдоган чем-то напоминает Путина именно с той точки зрения, что он пытается создать свой альянс лояльных себе государств. Мы на постсоветском пространстве наблюдаем интересную геополитическую конфигурацию, когда Россия, Китай, Турция — три основных игрока, которые стремятся здесь укрепить свои позиции, предложить собственную модель взаимодействия. У Китая цель — экономическое присутствие и доминирование; Турция пытается работать в сфере религиозной кооперации, плюс активно через инвестиционную деятельность. Россия делает акцент на ЕАЭС (Евразийский экономический союз, в него входят также Армения, Беларусь, Кыргызстан, доминирует Россия. — Ред.) и ОДКБ.
Азаттык: Если говорить подробнее о Китае и Западе как крупных игроках, какие интересы в Центральной Азии они сейчас преследуют?
Досым Сатпаев: Китай вложил серьезные инвестиции в Центральную Азию. Для Китая, понятно, дестабилизация невыгодна. Он опасается, что, если возрастёт дестабилизация в регионе, может присоединиться и афганский фактор и тогда это может создать для Китая проблему в Синьцзяне. А это болезненная для Китая точка. У него и так проблемы сейчас в регионе, особенно в Кыргызстане, где растут антикитайские настроения, как и в Казахстане.
Но при этом самый ключевой партнёр Китая в Центральной Азии — Таджикистан, несущий серьезные обязательства перед Китаем в плане выплаты долгов. Китай уже имеет военный пункт в Таджикистане и пытается именно там протестировать модель военного присутствия в Центральной Азии. Всё делается с акцентом на то, что это связано с обеспечением безопасности на границе Таджикистана и Афганистана — Китай якобы помогает. Поэтому пока Россия довольно спокойно к этому относится.
Что касается США, то на самом деле сейчас Белому дому не до Центральной Азии. Они проводят политику сокращения военного присутствия в Афганистане. Хотя, например, идут разговоры, что США могут быть заинтересованы в открытии в Узбекистане или в какой-то другой стране региона военно-логистической базы, чтобы во время вывода своих войск из Афганистана были определенные точки опоры поближе к Афганистану. Переговоры, как мне известно, еще ведутся. Пока никто на себя никаких обязательств не брал. Но в Центральной Азии были же уже военные базы США. И они ушли как раз под давлением Москвы и Пекина. То есть прецеденты были. Россия и Китай будут активно противодействовать — оказывать давление и на Узбекистан, и на другие страны Центральной Азии, которым, возможно, будет сделано такое предложение. Сейчас видим, что ситуация 1990-х годов, когда здесь доминировал Запад, уже прошла. США, Европейский союз ослабили своё присутствие в регионе. В США это началось во времена [предыдущего президента] Дональда Трампа, в Европейском союзе — когда внутри произошел раскол и Брекзит, потом эпидемия коронавируса. Они экономически присутствуют, конечно. Потому что для Казахстана крупнейшие инвесторы — это американские компании. Они инвестируют в добывающий сектор. И Европейский союз остается крупным торговым партнёром Казахстана. Но они практически отсутствуют в военно-политической сфере.
РОЛЬ «МИРОТВОРЦА» ЗА РУБЕЖОМ И ПРОБЛЕМЫ ДОМА
Азаттык: Токаев прибывает в Душанбе на непростом фоне. В последние годы напряженность в регионе, похоже, возрастает. Участились межэтнические конфликты на границах, усиливаются споры за водные ресурсы...
Досым Сатпаев: Давайте исходить из того, что до развала Советского Союза именно в Центральной Азии были одни из первых межэтнических конфликтов. Конфликт в Ферганской долине был еще в конце 80-х. Уже тогда в регионе были потенциальные зоны конфликтов. Они остались, никуда не исчезли: это межэтнические трения, постоянная проблема доступа к воде. Если дефицит воды в Центральной Азии будет увеличиваться, то тогда конфликтность вырастет в регионе.
Азаттык: Миротворческие действия казахстанского президента, по-вашему, направлены больше на внешнюю или на внутреннюю аудиторию?
Досым Сатпаев: И туда и сюда. Потому что Токаев все-таки не мог повысить свою легитимность внутри Казахстана. Были попытки повысить через концепцию «слышащего государства», через пакет политических реформ, который на самом деле оказался мыльным пузырем.
Я думаю, что жесткая резолюция Европейского парламента в начале этого года по поводу политической ситуации Казахстана была гвоздем, который был забит в гроб всех будущих политических инициатив или имитаций. Жесткие заявления Европарламента касательно провала политических реформ, имитации реформ в сфере проведения мирных собраний, абсолютно непроработанные изменения в законы о политических партиях — произошло очень серьезное разочарование международного сообщества. Кто-то считал, что Токаев — реформатор и будет что-то менять, но, как оказалось, он просто занимался рекламными вещами. Систему менять никто не собирается.
Естественно, что для Токаева важно поднять легитимность и в глазах внутренней аудитории, потому что многие разочарованы на самом деле.
Азаттык: Насколько такой способ повысить рейтинг эффективен?
Досым Сатпаев: Одними такими действиями-то невозможно решить все проблемы, которые у Токаева есть. Возникает вопрос: хорошо, вы сейчас выступаете в качестве миротворца-посредника между двумя конфликтующими сторонами, но почему вы внутри страны не проводите такую же политику с точки зрения заключения общественного договора с гражданами?
В Казахстане немало проблем — конфронтация, разногласия, раскол; и власть не занимается решением этих проблем. Но зато на международной сцене Казахстан — как это в своё время делал Назарбаев — всё время пытается показать себя в качестве государства, которое имеет некий механизм для снижения эскалации, конфликтности. У нас любят играть на внешнюю публику. И тем же самым пытаются подтянуть внутреннюю аудиторию: «Смотрите, какие мы молодцы! Смотрите, как мы активно здесь участвуем!» Хотя для многих казахстанцев более важно, что происходит внутри страны, что у них есть в кошельках, насколько безопасно жить в Казахстане, насколько эффективна система здравоохранения и образования. Эпидемия в прошлом году показала, что в Казахстане развалилось практически всё. И сейчас именно этим мы должны заниматься.
КОММЕНТАРИИ