Журналистка Екатерина Кузнецова из Караганды — автор нескольких книг о Карлаге (Карагандинский исправительно-трудовой лагерь). Более 30 лет она собирает материалы об одном из самых больших концентрационных сталинских лагерей — Карлаге ОГПУ-НКВД-МВД СССР, о его бывших узниках.
— Немцы попали в Казахстан задолго до революции 1917 года и пустили в Казахстане глубокие корни. Это было еще во времена столыпинских реформ. И один из очерков-воспоминаний в книге знакомит нас с этой историей: как и когда немцы появились в казахской степи. А потом началось всё то, что началось... Немцев в считаные часы выкинули с мест обитания и повезли в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию в вечную ссылку. Заклеймили их предателями и фашистами. Всего было выселено около двух миллионов. Что случилось дальше? Дальше случились голод, холод, непосильный труд, болезни, смерти, — говорит автор.
Екатерина Кузнецова рассказывает нашему радио Азаттык, что идея написать книгу родилась тогда, когда немцы стали выезжать из Казахстана в ФРГ. Она говорит, что
— Советская пропаганда всеми силами старалась препятствовать этому эмиграционному потоку. Одним из важных и достаточно активных средств формирования негативного общественного мнения по отношению к эмиграционным настроениям советских немцев стала, само собой, партийная советская пресса. В те годы я работала в областной газете и была заведующей отделом пропаганды (общественно-политическая тематика). Вот тогда, в первые годы перестройки, я и услышала первые и правдивые рассказы советских немцев о пережитом. До этого никто и никогда не говорил ни о трудармии, ни о заключении и депортации по причинам вполне очевидным. Этих сторон жизни в СССР как бы не было совсем. Может быть, именно тогда и подумалось: надо когда-нибудь обо всем этом написать. Написать правду.
Новая книга Екатерины Кузнецовой издана в редакционно-издательском отделе «Болашак-Баспа» в рамках научно-просветительского проекта «Карлаг», который последние несколько лет реализуют ученые Карагандинского университета «Болашак». Книга издана на трех языках: казахском, русском и немецком. В ней размещены не только копии документов, мемуары узников лагерей, но и мартиролог (поименный список расстрелянных в лагере немцев). Всего 300 экземпляров. Приобрести ее можно за полторы тысячи тенге.
РЕПРЕССИРОВАННЫЕ НЕМЦЫ
В книге Екатерины Кузнецовой описаны воспоминания Адольфа Пфайфера. По словам писательницы, это был одаренный и очень умный человек, художник, философ. Работал в школе учителем. Он был дважды приговорен к смерти, отбывал срок в Спасском особом лагере.
«Арестовали меня в День сталинской конституции 5 декабря 1942 года. Мы, немцы, были к тому времени уже выселены из АССР НП в Казахстан. Помню, как в ходе обыска у меня изъяли десятитомную энциклопедию на немецком языке, два карандашных портрета моей работы жены и ее сестры, обручальное кольцо покойной матери. Таковы были „вещественные доказательства“ моей „антисоветской агитации“, в которой меня обвинили. Начальник райотдела НКВД Попов и следователь Емельянченко отличались зверским обращением, грубостью и наглостью. Любыми средствами хотелось им доказать, что мы, немецкие интеллигенты, — враги народа, фашисты», — вспоминает в книге Адольф Пфайфер.
Далее приводятся воспоминания Пфайфера, как ему «влепили высшую меру наказания — расстрел»: «Я еле волочил ноги, стал совершенным дистрофиком, но упорно отрицал свою вину, за что и получил вторично высшую меру — расстрел. После оглашения приговора защитница успела шепнуть: „Пугают. Получите по 10 лет“. Так и получилось. Но после восьми месяцев следственного ада, двух судов мне уже всё стало безразлично».
Автор книги Екатерина Кузнецова говорит, что, на ее взгляд, для читателя особенно интересны будут документальные воспоминания сельского учителя Давида Вика. Его семья от столыпинских реформ до Карлага прошла долгий путь.
— В годы нашего знакомства он восхищал меня неугасаемым интересом ко всему, что происходило в стране по имени СССР, не уставая верить в светлое будущее этой страны, так жестоко и несправедливо поступившей с его родным народом. Оптимизм далеко не молодого человека заставлял меня глубже и серьезнее задумываться над историей и национальным феноменом российских (советских) немцев. Режиссер Борис Эверт, проведший 18 лет в «вагонзаках», поражает теми же чертами личного восприятия кошмара пережитого, что мы находим в повествованиях Давида Вика, — говорит писательница.
В книге рассказывается и об Абраме Берге. Он долго и плодотворно трудился в Караганде после освобождения из лагеря. Был главным зоотехником областного управления сельского хозяйства. По словам писательницы, ее последняя встреча с Абрамом произошла в Караганде накануне его отъезда в Германию.
В свое время, говорит Екатерина Кузнецова, ее до глубины души взволновали рассказы о пережитом советского летчика, прошедшего тюремный и лагерный ад, ее хорошего друга Дмитрия Эдгаровича Тира.
— На его долю выпали пытки в застенках НКВД, унижение, зависть и предательство друзей, невероятная жестокость власти — всё, чем «богат» был советский режим и чем отличалась его «мораль». До последних своих дней жил Тир в Караганде, работал в научно-исследовательском угольном институте. Судьба Ольги Борель — просто женщины, не героини, тихой и молчаливой, с добрыми глазами (один глаз ей выбил следователь НКВД при аресте!), — тоже потрясла меня, — говорит Екатерина Кузнецова.
МНЕНИЕ ПОСЛА ГЕРМАНИИИ
На презентацию книги Екатерины Кузнецовой «Карлаг ОГПУ-НКВД: от Столыпина до ГУЛАГа» был официально приглашен посол Германии в Казахстане Гидо Херц. У него, немца из Западной Германии, — как и у большинства немцев на Запад — было очень мало информации о России, Советском Союзе, сказал посол.
— Ситуация изменилась в начале 1990-х годов, но не в корне. В конце 1980-х — начале 1990-х очень много людей к нам приехало из России, так называемые российские
По его словам, один миллион людей, которые пострадали во времена сталинских репрессий, сейчас проживают в Германии.
Гидо Херц выразил благодарность Екатерине Кузнецовой за написанную книгу о немцах. Он был удивлен тем, что «этнический русский занимается судьбой российских немцев». Хотя, говорит он, могло быть делом самих немцев.
