Екатерина Кузнецова – журналист по образованию и по профессии. Ее имя широко известно не только в Казахстане. Ее книги о Карлаге НКВД «Карлаг: по обе стороны колючки» и «Карлаг: меченые одной метой» изданы в России и США. Она также является редактором-составителем карагандинского издания «Книга скорби. Расстрельные списки».
Книга, презентованная совсем недавно, называется «Кровавый тридцать седьмой. Репрессированный Казахстан». Предлагаемая вниманию читателя книга – правдивый и скорбный рассказ о судьбах ни в чем не повинных ни перед страной, ни перед народом, ни перед своими семьями людей, чья жизнь была прервана в расцвете сил чекистской пулей в затылок.
АДАПТАЦИЯ В КАЗАХСТАНЕ ПОСЛЕ КИТАЯ
Екатерина Кузнецова (по отцу - Колоколова) родилась в 1938 году в Китае, городе Даляне. Ее отец, родившийся в Китае в 1911 году, работал синхронным переводчиком в китайском министерстве внешней торговли, владел китайским и английским языками. Мать преподавала в китайской школе русский язык. Дед, Сергей Колоколов, уехал из России еще во времена царского правительства в самом начале 20-го века после окончания Петербургского университета. Он был консулом Российской
В 1946 году в Китае открылись советские школы, которые относились к министерству просвещения РСФСР. В одной из таких школ и училась будущая журналистка и писательница Екатерина Кузнецова. Была она и пионеркой. Но московский диктат на окраину бывшей империи все равно доходил не в полной мере, в Китае были более сильны традиции русской эмигрантской среды времен царя.
В 1946 году Сталиным была объявлена первая волна репатриации. Многие эмигранты, вернувшиеся в СССР, подверглись высшей мере наказания или лагерям как «враги народа». Семья Колоколовых на тот призыв тогда не поддалась, хотя, по словам Екатерины Кузнецовой, ее отец все же рвался в Россию, желая, чтобы его дети знали родину. Так семья Колоколовых прожила в Китае до 1954 года.
В 1954 году после смерти Сталина отношения между СССР и Китаем стали портиться. Хрущев объявляет репатриацию советских граждан, начинается подъем целины, добровольное переселение на целинные земли.
- Мы в 1954 году приезжаем на целину в Казахстан. Сначала приехали в Акмолинск – тогда он был большим селом, грязь по колено, старики казахи ездили на верблюдах, на повозках, скудно было с питанием и мы попали в Нуринский совхоз, там сплошные ссыльные были. Но делать нам в совхозе было нечего, да и в нас там особо никто не нуждался, поэтому мы переехали в районный центр в Киевку, пошли с моим братом в школу в 9-ый класс. Среди учеников были поляки, немцы, чеченцы, ингуши, ассириец даже был, украинцы, грузины, белорусы, русские и казахи. Все ребята были доброжелательными. Еще в советской школе нам говорили, что СССР это многонациональная страна, дружба народов, поэтому никого не напрягало что столько национальностей, - рассказывает в интервью нашему радио Азаттык Екатерина Кузнецова.
Она вспоминает, что учителя были в основном из числа ссыльных. Проучившись в сельской школе один год, семья Колоколовых переехала в Караганду. Отец устроился в научно-исследовательский институт, мама – в научно-техническую библиотеку, которой позже стала заведовать. Так семья Колоколовых и адаптировалась в Казахстане.
В карагандинской школе педагоги тоже в основном были ссыльными. Например, английский язык преподавала женщина, отсидевшая в Карлаге
Хоть тогда и была цензура, но критических материалов в прессе было очень много. Но критику в адрес обкома писать было нельзя, все остальное – разрешалось.
10 лет, физиком был крымский татарин из Москвы. После школы Екатерина поступила в университет на факультет журналистики в Алма-Ате. Получив диплом, попала по направлению в молодежную газету «Комсомолец Караганды». Так Екатерина Кузнецова с 1961 года на всю жизнь связала себя с печатью.
- Хоть тогда и была цензура, но критических материалов в прессе было очень много. Но критику в адрес обкома писать было нельзя, все остальное – разрешалось. Очень была развита аналитическая журналистика. Я увлекалась журналистскими расследованиями. Училась обороняться и защищать людей. Кто-то же должен человека оградить от государства, потому что оно человеку враг априори. А советское государство тем более. Мои материалы в обкоме всегда не нравились, у меня критическое мышление. Наверное, из-за того, что я выросла за рубежом, у меня не было ощущения скованности, страха. В Китае нас сильно Сталиным не напрягали, - говорит наша собеседница.
КАК ПРОСНУЛСЯ ИНТЕРЕС К КАРЛАГУ
Темой Карлага и историей репрессий в СССР Екатерина Кузнецова стала заниматься с 1987 года. Карагандинскому читателю знакомы ее газетные публикации о Карлаге, о молохе сталинских репрессий в Казахстане, о тех, кто пережил годы сталинского террора в застенках НКВД, кто выжил, а кто нет. Она вспоминает, что когда лагерь закончил свое существование, Караганда стала полна интеллигенцией, которая
- Караганда - город ссыльных, депортированных, «врагов народа». Здесь очень интересные и известные люди были. Но мы тогда молодыми были, ничего не знали про лагеря, про эти все ужасы и эти люди были для нас закрыты, они тоже ничего не рассказывали. По выходу из лагеря они давали расписку, что в течение 25 лет ни в каких СМИ не будут давать интервью, в общем, все должно было оставаться в тайне. За разглашение информации грозило новое заключение вплоть до высшей меры. У меня есть эта расписка, мне посчастливилось ее найти, и там все возможные пути распространения информации учтены. Но потом журнал «Новый мир» напечатал «Один день Ивана Денисовича» и в 1960-е годы это молчание стало трудно таить, - рассказывает Екатерина Кузнецова.
Бывшие узники оставались в Караганде еще и потому, что им некуда было идти, они потеряли свои семьи, жилье. А здесь им предоставляли работу, жизнь постепенно налаживалась.
- В редакцию пошла лавина писем от бывших узников. Эти письма направлялись в отдел пропаганды, где я и работала. И когда я начала читать эти письма, шестым чувством поняла, что это - главное, а все остальное - чепуха. Я стала приглашать этих людей к себе, они мне доверились, не боялись говорить. Первые интервью с ними были по четыре часа. Их было не остановить, ведь они впервые могли все
рассказать. И ты начинаешь понимать, сколько же было вранья про то время. Мы стали печатать эти письма. Приходим на работу, и звонок из обкома партии. Начали выговаривать. Мы с редактором поехали в обком. Меня отругали, назвали очернительницей. Но материалы все равно выходили и дальше. Покричать-то в обкоме еще могли, а вот запретить - нет, руки уже были коротки, - говорит Кузнецова.
Плотно занявшись темой Карлага, Екатерина Кузнецова прочитала все что можно. Например, от прочтения книги Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» у нее остались не очень приятные впечатления:
- Я признаю, что Солженицын сделал очень большое дело, именно «Архипелагом ГУЛАГом» он вошел в историю, обессмертил свое имя. Но написана эта книга слишком запальчиво, часто бездоказательно, чрезмерно эмоционально и очень жестоко. Я понимаю, у него наболело. Но сквозь эти страницы для читателя открывается личность озлобленная, истеричная. И собственно мое впечатление он подтвердил тем как путешествовал по России, вернувшись из Америки, он ехал как мессия, как носитель какой-то исключительной правды. Я не люблю этого. Мне по душе доказательная правозащитная проза того же самого Шаламова. Там ужасные вещи, но это написано серьезно, вдумчивым человеком.
Екатерина Кузнецова рассказывает, что в 1989 году она совместно с другими активистами создала общественное объединение «Мемориал Караганды». Подвизался там в то время молодой вузовский преподаватель Ермухамет Ертысбаев, который начал политическую
- Ертысбаев в то время писал интересные публицистические материалы. Он организовал студентов, которые ходили к этим людям, записывали их воспоминания на диктофон, я потом все это расшифровывала и отдавала в газету. Позже я стала проводить круглые столы по освобождению сознания. В 1989 году образовалось республиканское общество «Адилет». Мы дали карт-бланш этой теме раньше, чем в России. Помню, приезжали литовцы, проводили эксгумацию трупов, увозили останки в Литву, именно они первыми начали эту работу. Так получилось, что в день проводов литовцев как раз начался конец Советского Союза.
ОТ ГАЗЕТ К КНИГАМ
Екатерина Кузнецова говорит, что как только она начала писать о репрессиях, ей стало приходить много писем от некоторых бывших охранников и работников Карлага. Почти все ругались, кричали, обзывая всяческими словами.
- Как-то прислала мне гневное письмо надзирательница лагеря, возмутившись, как же я смею такое писать, ведь Сталин - хороший. Она написала мне, что после войны в Орловской области есть и одеть было
нечего, семья большая, просвета не было, и она приехала сюда, сестра ее устроила в лагерь. Пишет, что, став надзирательницей, она хоть жизнь увидела, ела досыта, одежда была. Получается, что она приговор времени выносит своими собственными словами. Она не понимала, что она – лучшее доказательство того, о чем я и пишу, - продолжает собеседница нашего радио Азаттык.
Екатерина Кузнецова не считает себя писательницей, утверждая, что была, есть и остается журналисткой. Просто в один момент, вспоминает она, появилась идея удержать информацию о сталинских репрессиях, книгу написать.
- Время идет, те люди стали умирать. Выросло новое поколение, которое то, что было опубликовано в 1980-е годы, не читало, в 1990-е годы всем было не до газет, а сейчас те, кто родился в 1985 году, ничего этого не читали. В школьных учебниках один абзац, в вузах говорят вскользь об этой теме, историки тоже плохо знают об этом, или остерегаются, не знаю, по каким причинам. Нынешнее поколение недоумевает, как это без суда и следствия человека могли арестовать, расстрелять. Для меня важно, чтобы люди это прочитали, узнали, потому что в моей книге все
Специально для книги ничего не надо было собирать, почти вся информация была уже готова, а все материалы написаны за годы работы в газете. Просто нужно было сделать их литературными, продолжает свой рассказ Екатерина Кузнецова:
- Я всех этих людей, о которых написано в книге, видела лично, говорила с ними, это я не откуда-то взяла, прочитала и переписала, это мой личный опыт. Меня спрашивали: какую литературу я еще использовала. Отвечаю: никакую, все основано на конкретной информации живых людей, я брала у них интервью, часть была опубликована, часть - нет. Материал совершенно эксклюзивный.
Автор книг о Карлаге говорит, что многие люди не ищут своих родственников, сгинувших в ГУЛАГе, боятся. Но просят это сделать Екатерину Кузнецову, присылают письма, звонят, пишут на электронную почту.
- Сейчас мне принесли письмо, просят узнать о человеке. Это Шурин Шарип, был расстрелян в 1937 году, было ему 35 лет, в совхозе Каратау, Актагайский район. Его имя есть в книге скорби. У него есть четыре дочери и сын. Когда он умер, сыну было 8 месяцев. Попробую что-нибудь выяснить.
Несколько лет назад к ней обратилась женщина, которая не знала кто она.
- Однажды со мной связался человек, который служил в НКВД, был начальником вохровицкого подразделения, водил узников. Услышал, что я выпустила книгу, и сказал, что хочет ее почитать. Он сам еврей, жена у него русская, она надзирательницей работала. Он пригласил меня в гости, рассказал много интересного, я подарила ему эту книгу. Но поняла одно, что нельзя говорить о Сталине, что тут уже ничего нельзя изменить, для них Сталин – хороший, ну как я им могу доказать что Сталин - убийца и государственный преступник, - говорит писательница.
На ее счету уже несколько написанных книг: «Книга скорби. Расстрельные списки» - распространялась по Казахстану; «Карлаг: по обе стороны колючки» - вышла в России. «Карлаг: меченые одной метой, первое издание» и «Карлаг: по обе стороны колючки, второе издание» были изданы в США, обе на русском языке.
- У меня сын живет в Калифорнии. Он и связал меня с одним
По ее словам, с каждой скачанной книги в электронной версии один доллар перечисляется на ее счет. А деньги с продажи книги в печатном варианте идут издательству. Книга, презентованная совсем недавно, называется «Кровавый тридцать седьмой. Репрессированный Казахстан».
РЕПРЕССИРОВАННЫЙ КАЗАХСТАН
Екатерина Кузнецова говорит, что издать книгу «Кровавый тридцать седьмой» ей помог карагандинский областной филиал партии «Нур Отан». Но добиться помощи было нелегко. Сначала автор обратилась с просьбой оказать содействие к председателю этого филиала Серику Ахметову, который к тому же является акимом Карагандинской области. А через время получила ответ… от управления внутренней политики. Писательница подозревает, что ее письмо вообще не дошло до адресата.
- В письме от управления внутренней политики указано, что «на оказание спонсорской помощи, на издание литературы государственным структурам денег не выделяется». Но я и не просила денег у госструктуры, хотя в областном бюджете в графе «Внутренняя политика» есть строка: выделить деньги на издание книг о Карлаге. И я вообще не просила денег у «Нур Отана». Я прекрасно знала, что партия денег мне не даст, но там
могут помочь найти спонсоров. Далее в этом письме говорится, что «оказание помощи госслужащими в поисках спонсорских средств для частных лиц и структур подпадает под антикоррупционное законодательство». Но опять же я не просила помощь у госслужащего. Есть госорганы и партийные органы. А это не одно и то же, - говорит писательница.
После чего автор книги все же решила лично сходить в «Нур Отан», поскольку ответа от председателя филиала партии так и не получила. Там ее принял заместитель Серика Ахметова - Аскар Базарбаев. Выслушав просьбу писательницы, он сказал, что обязательно поможет.
Вскоре книга «Кровавый тридцать седьмой. Репрессированный Казахстан» действительно была напечатана. В ней впервые обнародованы выкладки из некоторых архивных документов, прежде недоступных для широкой публики. На страницах этой книги собраны двенадцать очерков, каждый из которых повествует о печальной участи казахов, ставших жертвами массового политического террора в Казахстане.
Одним из таких стал окружной прокурор Хамза Даутов, 1902 года рождения, уроженец Акмолинска, был расстрелян как «враг народа» за «контрреволюционную пропаганду и злоупотребления социалистической законности», как значилось в приговоре Тройки УНКВД. За два месяца до ареста и расстрела у Хамзы появился на свет сын, который не видел отца даже на фотографии. При обыске чекисты унесли из дома все бумаги и фотографии. Как пишется в книге «Кровавый тридцать седьмой», Хамза, резкий в суждениях, без колебаний отталкивающий от себя подхалимов, выделялся среди частенько не очень то образованных коллег, вызывая недоброжелательность к себе, а порой и откровенную зависть. После ареста его жену и детей выгнали из дома. Соседи отвернулись от них.
Карибоз Шектыбаев стал одним из главных героев книги «Кровавый тридцать седьмой». Буквально единицам известно о том, что Шектыбаев фактически являлся первым градоначальником Караганды, с 1930 по 1932
- Я знакомилась с этими семьями, с некоторыми самими бывшими репрессированными, мне посчастливилось, я захватила их живыми, когда писала про репрессированный Казахстан. Очерки о тех, кто был расстрелян в Караганде по 58-ой статье, о судьбах их детей, жен, отцов, братьев. В книге использованы документы из истории политических репрессий СССР и Казахстана, из архива президента, документы ГУЛАГовские немного, чтобы человек имел представление о том, что творилось в стране тогда. В 1980-х годах мне удалось почитать лагерные дела, ужасающие впечатления, людей просто уничтожали. И здесь же опубликован расстрельный список, фамилии тех, кого с 1930 по 1943 годы расстреляли на территории Караганды органы НКВД. Я хочу сказать, что в те годы убрали почти всю местную интеллигенцию, - говорит автор книги.
ЗАДУМОК МНОГО, НО НУЖНЫ ЛИ ЭТИ КНИГИ?
Недавно Екатерина Кузнецова написала еще одну книгу под названием «От Столыпина до ГУЛАГа». Она уже готова к печати. По словам писательницы, эта книга издается с помощью университета «Болашак».
- Книга будет дублироваться на немецкий язык и частично на казахский. В ней собраны воспоминания немцев, которые прошли через трудармию, ГУЛАГовские лагеря, депортацию. Это их собственные воспоминания, это мои материалы о тех, кто прошел через ГУЛАГ, и там же прилагается список расстрелянных в Караганде немцев по решениям Особого Совещания и Троек. Там есть интересные воспоминания человека, семья которого приехала в Казахстан в 1902 году. Вот он описывает, как проходила на деле Столыпинская реформа, а потом как проводилась депортация и что с немцами было в трудармии. Это страшно. Очень многие немцы уехали, и они просят меня разыскать дела родственников. Но сейчас дают смотреть только выписки из карточек, - говорит Екатерина Кузнецова.
Она говорит, что есть и другие задумки: напечатать общий список
Еще журналист из Италии предложил Екатерине Кузнецовой написать автобиографическую книгу про ее семью. Правда сама писательница считает, что писать о других гораздо легче, чем о себе.
- Сейчас изучаются репрессии 1950-х годов против евреев, «Дело врачей», в последние годы жизни Сталина как вот с евреями обращались. Но у меня по этой теме нет материалов. Евреев же высылали из крупных городов – Москвы, Ленинграда, Ростова, Киева, Харькова, они приехали сюда и в основном рассредоточились по Карагандинской области, а потом их всех арестовали, прибрали по лагерям. Я сделала список расстрелянных евреев, когда им ставили памятник. Насчет книги о высланных евреях пока ничего не могу сказать. Каждый раз, когда пишешь новую книжку, всегда терзают сомнения, а нужно ли это делать, интересно ли это современному обществу? – задается вопросом Екатерина Кузнецова.
Писательница говорит, что на своих книгах она не зарабатывает. При Советском Союзе отдавая книгу в издательство, при продаже автор получал неплохой гонорар, порой баснословный по меркам того времени. Теперь это исчезло с появлением частного предпринимательства: спонсор, берущий на себя расходы за издание книг, деньги с их продажи берет себе. Как правило, автору достается лишь малая часть экземпляров, которую он потом сам же и продает или дарит близким людям.
