Десять лет назад, 17 июля 2014 года, в небе над Донбассом был сбит пассажирский «Боинг» компании Malaysian Airlines, летевший из Амстердама в Куала-Лумпур. Жертвами катастрофы стали 298 человек — граждане 17 государств; почти две трети погибших — граждане Нидерландов. Суд в Гааге признал, что самолёт был сбит ракетой «Бук» российского производства. Установку доставили на территорию так называемой ДНР из Курской области России незадолго до выстрела.
В июне 2024-го Россия вышла из спора с Австралией и Нидерландами по делу о крушении «Боинга» MH17 в совете Международной организации гражданской авиации (ИКАО), посчитав, что сейчас у совета «находятся исключительно результаты псевдорасследования, полученные одной из сторон разбирательства».
Силен Фредрикс открывает нам дверь своего дома в Роттердаме и приглашает в зал. На самом видном месте — фото её 23-летнего сына Брайса и невестки Дейзи. И аппликация с изображением пары среди выгоревших подсолнухов Донбасса.
Брайс и Дейзи не успели пожениться, но жили в этом доме вместе уже три года. 17 июля 2014-го летели в Куала-Лумпур на отдых рейсом MH17.
«Мама Дейзи умерла за три месяца до этого. Они хотели развеяться, уехать куда-нибудь в отпуск, — рассказывает Силен. — Выбрали Бали. Мы помогли им купить билеты. Дейзи ещё училась, и я сказала: подожди до каникул. Первый день каникул был 17 июля».
Плохие предчувствия насчёт этой поездки у женщины появились на мгновение — и сразу же развеялись.
«Несколькими днями ранее я видела в новостях по телевизору, что над Украиной сбили военный самолёт, — говорит Силен. — Я немного испугалась, подумала: "О боже, надеюсь, этого не случится с детьми". А потом отбросила: да нет, этого не может быть — они не будут там пролетать».
Украинский военный самолёт, о котором говорит женщина, был сбит в пяти километрах от российской границы, в Луганской области, 14 июля. Украина тогда сразу частично закрыла небо — повысила бесполётную зону до почти 10 тысяч метров. Чёткого регламента, в каких условиях полностью закрывать воздушное пространство над зонами конфликта, в то время не было — над Сирией, Ираком и Суданом продолжали летать пассажирские самолёты.
В ночь на 17 июля Россия запретила полёты гражданской авиации на востоке Украины — на высотах до 16 тысяч метров. MН17 летел на высоте 10 тысяч 600 метров — то есть с соблюдением украинских норм, но значительно ниже ограничений, только что установленных Россией, которая как раз доставила в зону боевых действий в Донецкой области зенитно-ракетный комплекс «Бук». В небе над Донбассом в тот день пролетало 160 регулярных пассажирских рейсов. «Бук» попал в MH17.
На борту «Боинга» находились 298 человек, в том числе 80 детей. Их тела потом ещёе месяцами искали в полях Грабового в Донецкой области. Один из пассажиров самолёта упал на сельский дом, пробив крышу.
Тела Брайса и Дейзи долго не могли найти, поэтому дядя Дейзи ездил на поиски к месту падения самолёта.
«Пришлось увидеть больше, чем хотелось, — признавался Роберт Улэрс. — Это была ужасная картина. Я потом сомневался, стоило ли это делать».
Было трудно всё собрать, потому что бои продолжались
Роберт нашёл небольшой фрагмент тела. К тому времени прошло три месяца с момента трагедии, поисковые работы считались завершёнными, но после этой находки они возобновились.
«[Фрагменты тел] до сих пор были там. Я понимаю, что людям было трудно всё собрать, потому что бои продолжались. Я ходил через кратеры, оставшиеся после бомбардировок», — вспоминает он.
Нидерландский журналист Герт-Ян Денненкамп в то время почти постоянно работал в Украине, освещая события по обе стороны фронта.
«Ситуация в Украине была уникальной, — рассказывает журналист общественного медиа NOS. — Потому что обычно, когда происходит преступление, полиция перекрывает всю территорию, медиа не имеют доступа, никто не имеет доступа — начинается расследование. Здесь было полностью наоборот. Место падения было открытым, нидерландцы не имели к нему доступа в первые дни, а медиа имели».
Немало репортажей, которые мы сделали, затем были подтверждены судом
В поисках виновных по делу MH17 Денненкамп даже ездил в Ростов, домой к одному из подозреваемых, Сергею Дубинскому. Правда, ему не открыли. В то же время сотрудникам СМИ удалось поговорить с людьми в сёлах, расположенных недалеко от места падения «Боинга» или расположения «Бука».
«Немало информации, которую мы представили в своих телеэфирах, было не от полиции или властей Нидерландов, а от источников на месте, — говорит он. — И немало репортажей, которые мы сделали, затем были подтверждены судом».
Уголовный судебный процесс по делу MH17 начался 9 марта 2020 года в Нидерландах, потому что две трети погибших были именно из этой страны. Слушания проходили в судебном комплексе «Схипхол» рядом с аэропортом, из которого вылетел рейс MH17. За пять с половиной лет международная следственная группа собрала дело на 65 тысяч страниц, сотни часов аудио и видеозаписей и ряд свидетельств от людей, личности которых не раскрывались по соображениям безопасности.
В первые часы после крушения MH17 российские телеканалы сообщали о сбитом военном самолёте. А когда стало понятно, что это был пассажирский борт, Москва стала выдвигать ряд версий: то «Бук» был украинский — из Теребовли, то MH17 сбил украинский истребитель. Даже ложные спутниковые снимки демонстрировали.
«Они нарисовали какие-то самолёты на спутниковых снимках, которые даже по фактам были лживыми, потому что в тот день погода была совсем иная, — вспоминает журналист Герт-Ян Денненкамп. — То есть там было столько глупостей. Вот так, от имени министерства обороны или иностранных дел, на столь высоком уровне такого рода глупости представлялись международной публике, словно это факты. Это было бессмысленно».
За годы слушаний в зале ни разу не появились ни свидетели, ни обвиняемые. Свидетелей берегли от покушений, поэтому просто зачитывали их номера и показания. Обвинения выдвинули против четверых человек. Это Олег Пулатов — подполковник запаса ВДВ России. По данным следствия, он отвечал за доставку «Бука» к месту назначения вместе с украинцем, боевиком Леонидом Харченко. Полковник запаса ФСБ Игорь Гиркин, по прозвищу Стрелков. Он запросил «Бук» в России. А старший офицер российского ГРУ Сергей Дубинский отвечал за транспортировку установки по территории Донбасса.
Дубинского, Харченко и Гиркина Окружной суд Гааги приговорил к пожизненному заключению. С Пулатова снял обвинение — он единственный был представлен адвокатом. Продвинуться дальше дело не смогло. Единственного следующего потенциального обвиняемого Украина отдала России во время обмена пленными в 2019 году. Это Владимир Цемах, отвечавший за противовоздушную оборону в районе, где работал «Бук». Он мог знать, кто именно нажал на пусковую кнопку комплекса.
«Украинские спецслужбы сделали всё, чтобы его поймать. При вывозе его с оккупированных территорий погибли люди. Это делает очень странным тот факт, что его обменяли, — недоумевает Денненкамп. — Думаю, это доказывает, что в то время для людей, которые решали это, включая президента Зеленского, установить справедливость для родственников жертв MH17, мягко говоря, не было приоритетом».
До полномасштабного российского вторжения в Украину и для нидерландского премьера не было приоритетом наказать за сбитие самолёта именно российское руководство, считает журналист. Хотя Марк Рютте стремился найти исполнителей и осуждал Москву за нежелание сотрудничать в расследовании, Нидерланды продолжали экономические отношения с Москвой, имели долю в газопроводах «Северный поток». И только после начала войны Рютте стал одним из самых активных лидеров, поддерживающих Киев.
«Конечно, тогда не было такого масштаба, как мы видим сейчас, — с таким количеством утраченных жизней и полным давлением с конца февраля 2022 года, — говорит Марк Рютте, премьер-министр Нидерландов до 1 июля 2024 года. — И с годами это сблизило меня лично с Украиной».
Сейчас нидерландское правительство предоставляет Украине самолёты-истребители, а за поддержку Киева оружием выступает большинство населения страны. Победа Украины и осуждение российских властей для многих — часть правосудия по делу MH17.
«Это и наша война. Ибо наши дети умерли в этой войне», — говорит мать Брайса.
Это и наша война. Ибо наши дети умерли в этой войне
«Нидерланды — маленькая страна. Каждый человек, которого я встречал в течение этих лет, знает кого-то, кто знает кого-то, кто погиб в том самолёте», — отмечает дядя погибшей Дейзи Роберт.
Он как может помогает украинским беженцам: взрослых консультирует по вопросам трудоустройства, а детям даёт уроки гитары.
«Это необходимость времени и мой способ по-своему бороться в этой войне», — говорит он.
Мама Брайса, Силен, состоит в группе из двух десятков родственников, которые до сих пор посещают все суды, связанные с крушением «Боинга».
«Они никогда не отсидят свой срок в тюрьме, мы это знаем, — признаёт она. — Но это не значит, что не нужно судиться. Надо, потому что это справедливость для тех, кто больше не с нами, для нас, как семей. Даже если они никогда не сядут за решётку. Правосудие сказало своё слово, и это важно. Мир знает».
Материал корреспондентов «Настоящего Времени» Елены Абрамович и Марека Гайдука.
