В недавнем фильме Спилберга о послевоенных событиях в Берлине «Шпионский мост» в сцене, где освобожденный из советского плена американский летчик Джордж Пауэлл заходит в самолет, вокруг него создается стена молчания и отчуждения. В воздухе повисает вопрос, который вслух никто не произносит: почему ты остался жив? Он проживет с этим не заданным вопросом всю жизнь. Несправедливая судьба, поскольку летчик-шпион Пауэлл ничего Советам не выдал, несмотря на пытки. Посмертно и слишком запоздало его признают героем. Трагедия Пауэлла несопоставима с участью японских солдат Второй мировой: пережив плен и вернувшись на родину, они становились изгоями, многие кончали жизнь самоубийством. Их считали трусами, им, в отличие от американцев, плевали в лицо. Это сложные истории про честь, доблесть и малодушие, возможные в культурах, где все эти понятия не абстрактны и не являются лишь частью официальной пропаганды. Люди живут в парадигме слов и дел, между которыми нет пространства для лицемерия. Потерять честь и лицо там действительно хуже смерти. И вопрос «почему я остался жив» каждый из японских солдат и шпион Пауэлл задавали прежде всего сами себе.
И пусть формально обвинение звучит «Нарушение уставных правил несения внутренней службы или патрулирования в гарнизоне» – на самом деле это обвинение в трусости и малодушии.
Теперь суд чести предстоит увидеть в Казахстане. На скамье подсудимых офицеры военного гарнизона Нацгвардии, которые спрятались от нападавших в туалете, бросив на верную гибель безоружных солдат. Духоподъемная история. Беспрецедентный суд. И пусть формально обвинение звучит «Нарушение уставных правил несения внутренней службы или патрулирования в гарнизоне» – на самом деле это обвинение в трусости и малодушии.
Но имеет ли право наше государство предъявлять столь высокие требования чести к своим гражданам? Или все-таки тут возможен единственный суд – человеческий, и наказание за него есть позор и всеобщее презрение…
«Почему ты остался жив, а не умер за Родину?» – вопрос из области высокой патетики, не всегда и везде он звучит естественно и уместно.
«Почему вы остались живы?» – могли бы спросить сирийцы своих солдат и офицеров, про массовое дезертирство которых слагают анти-легенды и пишут военные эксперты. Видимо, потому что не хотят умирать за партию Баас и Башара Асада. Невозможно ведь представить, что какие-то народы рождаются с геном смелости и отваги, а какие-то – с чрезмерно повышенным уровнем осторожности и самосохранения. Армии всех арабских стран, если почитать военную историю начиная с арабо-израильских конфликтов 60-х годов, производят впечатление сборища малодушных людей, руководствующихся принципом: в любой непонятной ситуации бросай оружие, землю, женщин и детей, беги и спасай свою шкуру. Но те же самые религиозные фанатики именно эту неприглядную черту реабилитируют – их можно обвинить в чем угодно, но не в том, что они цепляются за жизнь любой ценой. Просто у них есть идеалы – ложные, жестокие, но есть, – за которые они готовы сражаться и умирать. А у бойцов армии Асада нет ничего. Заставить сражаться и умирать за Родину невозможно силой одного только Устава и военной присяги, также как невозможно заставить любить до гроба силой одного только брачного контракта. Поэтому сирийцы свою армию ни о чем не спрашивают – не уместно – а сами бегут вместе с ней.
Героизм во имя Родины – это из разряда личного выбора, который делают из высоких убеждений, фанатизма или сильной материальной мотивации.
Действия офицеров, спрятавшихся в туалете, а потом бежавших в окно, почти буквально в миниатюре повторяют боевой дух и поведение асадовских или иракских войск. Логика нехитрая: спасайся кто может и любой ценой. Но это же является золотым правилом любого общества конформизма и системной коррупции, где генералов постоянно ловят на взятках, иные из которых приводят к крушениям самолетов, а главные битвы происходят между ведомствами за лакомые места крышевания. Даже самое проблемное государство, вроде какой-нибудь Центрально-Африканской республики вправе предъявлять своим гражданам понятные требования вроде как платить налоги, не воровать и не убивать. Но героизм во имя Родины – это из разряда личного выбора, который делают из высоких убеждений, фанатизма или сильной материальной мотивации.
У офицеров в Актобе, как у солдат Асада, не было ни того, ни другого, ни третьего. Но неужели это кого-то может удивить?
В те дни, когда произошло июньское нападение, и погибших солдат хоронили на родине, в Астане шел военный фестиваль «Труба мира», и солдаты стран Евразийского Союза пели и танцевали прямо на улице. В ответ на недоумение и возмущение людей пресс-служба Минобороны раздражено отвечала, что это произошло в воинской части Нацгвардии, то есть к ним отношения не имеет. Минутой молчания погибших и в парламенте, и в правительстве, и в Минобороны почтили только на 2-3-4-й день, когда это стало можно – после президента. В стране, где даже на такие простые, человеческие действия у людей, облеченных властью и влиянием, не хватает политической воли, несправедливо требовать мужества и инициативы от простых офицеров захолустного провинциального гарнизона.
Принято писать о низкой боеготовности – так получается менее стыдно и действительно имеет место быть, но где та грань между низкой боеготовностью и низким боевым духом?
С тех пор как Казахстан стал очередной страной, где совершаются теракты, мы со смущением увидели, что рисковать жизнью и здоровьем во имя мира и порядка никто из тех, кто призван делать это по долгу службы, особо не жаждет. Принято писать о низкой боеготовности – так получается менее стыдно и действительно имеет место быть, но где та грань между низкой боеготовностью и низким боевым духом? Человек заходит в департамент полиции и, не встречая сопротивления в том числе вооруженных полицейских, выходит целым и невредимым.
Почему вы остались живы?
У нас этот вопрос до поры до времени никому не задавали, камуфлируя неловкую ситуацию молчанием или отдельными примерами мужества, за которое сходит любая смерть на служебном посту. Если бы ты погиб, то стал бы героем, сказал одному из офицеров следователь на допросе. Судя по его интервью журналистам и фотографиям другого офицера, прикрывающего рукой глаза, но не умеющего скрыть улыбку, они не сожалеют о выборе. Остались живы и слава богу, а героизм оставим для смелых и отважных.
Суд над ними со всей очевидностью призван стимулировать героизм и любовь к родине вплоть до отрицания страха смерти. В обществе, где в принципе не стоит выбора между честью и бесчестьем, а нарушение уставов, клятв и присяг, хоть профессиональных, хоть политических, хоть военных – в порядке вещей и не стыдно, пробудить эти нематериальные чувства можно только так.
Сегодняшний суд над теми, кто отступил от противника и спрятался в туалете – это наш современный заградотряд. Если впереди вооруженный фанатик, то позади – реальный уголовный срок. Проблема в том, что этого тоже не хватит для мотивации.
В блогах на сайте Азаттык авторы высказывают свое мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
