«ВСЁ БЫЛО БЫ ПО-ДРУГОМУ, ЕСЛИ БЫ ЖЕНА БЫЛА РЯДОМ»
Пункт приема металлолома в центре села Шелек. Это рабочее место 44-летнего Садриддина Аюпова. Отец-одиночка зарабатывает тем, что раз в месяц загружает собранный металл на КамАЗ и сдает его в Алматы.
Садриддин оставил старшего сына, 15-летнего Елзата, на своём рабочем месте и повёл нас к себе домой. В дверях нас встретили девятилетняя Фатима и 11-летний Муслим. На наше приветствие на казахском языке дети ответили по-русски.
— Я отдавал их в казахский детский сад, но они заговорили на русском языке. Они понимают по-казахски и по-уйгурски, но не говорят. Всё было бы по-другому, если бы их мать была рядом, — как бы оправдываясь, говорит отец.
Двухкомнатная квартира на третьем этаже. Сразу бросаются в глаза уют и аккуратность. Сидим за кухонным столом. Дети очень молчаливы, на наши вопросы не отвечают. Муслим торопливо выпил кефир, поцеловал отца в щеку и быстро ушёл. Фатима налила нам по стакану воды и тоже попросила у отца разрешения уйти.
— Я три года никуда не выезжал. Занимался частным извозом и заботился о детях. Тогда они были в детском саду. В студенческие годы я научился готовить. Но всё равно не получается так, как умеет жена. Ели то горячее, то холодное. Иногда ели готовую лапшу и ложились спать. В то время дочь часто болела. Дважды в год мы лежали в больнице по 15–20 дней. Документов жены не было, так что пособие на детей я не получал. Мне помогала моя сестра, — говорит Садриддин, рассказывая о пережитых им трудностях.
ОТ ПРОБЛЕМ С ПОЛУЧЕНИЕМ ПАСПОРТА КАЗАХСТАНА ДО ЗАКЛЮЧЕНИЯ В ЛАГЕРЬ
Жена Садриддина, 37-летняя Миясар Мухедам, — гражданка Китая. Сейчас она находится в городе Атуш округа Кашгар в Китае и не может выехать в Казахстан.
Супруги познакомились в Египте в 2006 году, позже поженились. В 2007 году пара вернулась в Казахстан, Садриддин устроился имамом в одной из мечетей Алматы.
— Наш старший сын родился в год, когда мы вернулись. В 2009 году я начал собирать документы для жены на получение гражданства (на получение гражданства Казахстана могут претендовать те, кто состоит в браке с гражданином Казахстана не менее трёх лет. — Ред.). Из Китая привезли около 15 справок — об отсутствии судимости, о том, что не бежала, не находится в розыске и прочее. На это ушло шесть месяцев. Наши документы не были рассмотрены вовремя, а срок действия китайских справок — всего один месяц. Мы ходили так два раза. В третий раз истёк срок действия её паспорта, и жене пришлось вернуться в Китай. На обратном пути посольство Казахстана выдало моей жене туристическую визу. С этой визой гражданство не предоставляется. Ей пришлось снова поехать в Китай, чтобы заменить её, — говорит Садриддин.
В 2016 году в Синьцзяне начались притеснения в отношении нацменьшинств, появились первые сообщения о строительстве китайскими властями лагерей политического перевоспитания. Садриддин и Миясар — уйгуры, значит, относятся к тем, кого преследуют китайские власти.
Следующая поездка Миясар Мухедам в Китай совпала с этим периодом. По словам Садриддина, в сентябре 2016 года его жена прошла через таможенный пост «Хоргос» и направилась в город Урумчи, там у Миясар полиция изъяла паспорт, а в марте 2017 года она была заключена в лагерь политического перевоспитания.
— Отъезд моей жены в Китай был вызван проблемами с документами, с другой стороны, её мать сказала Миясар, что «отца забрали». «Полиция просит приехать тебя, у них есть к тебе вопросы. Если ты приедешь, они отпустят твоего отца», — сказала мать. Поэтому она и поехала, а теперь не может вернуться, — говорит он со вздохом.
Садриддин рассказывает, что его тесть и шурин — тоже верующие люди — провели три года в политлагере, а его 63-летняя тёща была осуждена за то, что повезла младшую дочь в Египет для обучения Корану и получения религиозного образования.
Он не знает, где сейчас находится его свояченица, также получившая образование в Египте. А Миясар провела четыре года в лагере политического перевоспитания.
— Заключение Миясар в лагерь связано с тем, что её муж — гражданин Казахстана, к тому же она получила религиозное образование в Египте. В марте 2017 года она мне позвонила и сказала: «Ко мне пришла полиция, меня заберут, неизвестно, когда выйду». 15 дней спустя она позвонила из лагеря. Через два месяца позвонила с телефона медсестры из больницы. После этого от неё не было вестей, — рассказывает Садриддин.
«КАК БУДТО КОГО-ТО БОИТСЯ»
Власти КНР заявляли, что «центры профессиональной подготовки» в Синьцзяне прекратили работу в 2019 году. Однако Миясар Мухедам звонила мужу в 2021 году и сказала: «Я вышла из лагеря». Сейчас она пишет мужу через китайскую социальную сеть WeChat — пару раз в год.
В апреле этого года Садриддин и Миясар должны были встретиться в торговом центре «Хоргос» на границе. Но китайская сторона не выдала документы жены.
— Жена не может с нами свободно говорить, даже с детьми мало разговаривает, как будто кого-то боится. Мои дети раньше спрашивали: «Когда мама приедет, ты говорил с ней?» Сейчас даже не говорят об этом. Недавно я сказал: «Что-то вы перестали спрашивать о маме», на что они ответили: «Если мама позвонит, ты и сам скажешь». Дети уже привыкли к такой жизни, — говорит он.
Садриддин не раз обращался к казахстанским властям, просил помочь жене вернуться. Однако его просьбы остались без ответа. Он сообщил, что участвовал в заседании ООН в Брюсселе и выступал с речью.
— Дважды обращался с письмом к тогда ещё президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву и один раз — к действующему президенту Касым-Жомарту Токаеву. Бессчетное количество раз писал в МИД. Но ни на одно из своих писем не получил ответа. Дважды обращался в китайское консульство в Алматы с просьбой «дать визу, чтобы с детьми посетить мать». Там даже мои документы не приняли. Выпроводили за дверь, — говорит он, не скрывая обиду.
Садриддин глубоко вздохнул и сказал:
— У меня одна мечта — дать детям возможность увидеться с матерью. Если бы моя жена была гражданкой Казахстана, она бы не поехала в Китай, — сожалеет он.
Азаттык обратился с официальным запросом в МИД в связи с ситуацией Садриддина Аюпова, но ответ пока не поступил. Ербол Даулетбекулы, глава организации «Атажұрт еріктілері», которая занимается защитой прав казахов в Китае, говорит, что он написал несколько писем в МИД от имени организации, поднимая проблему Аюпова, но ответа также не последовало.
КОММЕНТАРИИ