Каиргали Конеев: «Коронавирус в Казахстане был не пандемией, а чистой воды политикой»

В борьбе с коронавирусом Казахстан заплатил очень высокую цену, убежден Каиргали Конеев. И дело не только и не столько в финансовых ресурсах (эффективность расходования которых вызывает вопросы), сколько в человеческих жизнях, говорит он. Врач-педиатр с 20-летним стажем, который с начала вспышки COVID-19 — первые случаи заражения зарегистрировали в стране почти полгода назад — анализирует действия министерства здравоохранения и выступает с критикой ряда принятых мер, поделился с Азаттыком своими мыслями об особенностях ведения официальной статистики коронавируса и пневмонии и объяснил, почему он считает коронавирус в Казахстане «чистой воды политикой».

«КАК В КАКОЙ-ТО ФЕОДАЛЬНОЙ СТРАНЕ»

Азаттык: Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев в «послании народу» на минувшей неделе сказал, что правительство «сумело извлечь уроки из своих ошибок, справилось с вызовами, брошенными пандемией». Что вы думаете по этому поводу?

Каиргали Конеев: Я думаю, что правительство совершенно не справилось. За его ошибки казахстанцы заплатили огромным количеством жизней. Коронавирус в Казахстане распространялся как в какой-то феодальной стране, где нет системы здравоохранения. Не было никакого заслона против инфекции. Намерения президента с самого начала были правильными. Я одним из первых поддержал его инициативу, когда он сказал, что мы вводим чрезвычайное положение. На тот момент это было абсолютно верное и правильное решение. Нужно было подготовить систему здравоохранения к пандемии: кадры, медикаменты, развернуть койки. Но ничего этого не сделали. Противоэпидемиологических мероприятий практически не было. Теперь мы имеем, что имеем.

Казахстанский врач и активист Каиргали Конеев.

Государственная машина не смогла работать в режиме ЧП. Госструктуры показали свою недееспособность. Не были закуплены индивидуальные средства защиты, из-за чего заболело огромное количество медицинских работников. Не было разделения контактных и здоровых и своевременного выявления этих людей. Многие не могли вызвать себе скорую помощь — болели, лежали дома. Сколько людей сутками стояли в очередях в аптеке, чтобы купить обычный парацетамол. Ужасное было время.

После этого говорить о том, что правительство «справилось с вызовами пандемии», кощунственно, и это означает, что уроки не будут вынесены. О своих проблемах нужно открыто говорить, [их нужно] признавать, решать. Чем больше мы будем прятать голову в песок, тем будет хуже.

«ВСЁ КОРРУПЦИЯ СЪЕЛА»

Азаттык: Из уст Токаева прозвучала и такая фраза: «Самое главное — мы открыто опубликовали всю информацию о погибших, ничего не скрывая от граждан. Говорим правду, какой бы горькой она ни была».

Каиргали Конеев: Господина президента ввели в заблуждение. Это совершенно не так. У нас статистика никуда не годится. Они до сих пор не могут объединить данные о двух видах проявления коронавирусной инфекции: подтвержденном и неподтвержденном. О какой тогда статистике мы говорим вообще?

Люди в очереди перед аптекой в Алматы в разгар эпидемии коронавируса.

Азаттык: Некоторые эксперты высказывают мнение, что были и «целенаправленные» манипуляции с цифрами, а вы как считаете?

Каиргали Конеев: Да, были. При [экс-министре здравоохранения Елжане] Биртанове. Когда он объявил, что «бессимптомное течение коронавируса в общую статистику включать не будем». Это же тоже разновидность коронавируса. У человека ПЦР-тест положительный. Что влечет невключение в статистику? Это означает, что не будут развернуты необходимые койки, не будет сделан правильный анализ, не будет найдено стратегическое решение. Из-за этого в официальной статистике мы видели одну картину, в реальности — другую. Прежний министр предсказывал, что заболеет всего три с половиной тысячи человек. К этому числу готовилась система здравоохранения, а получилось в сотни раз больше. Это привело к тому, что финансовый поток не был правильно распределен.

С начала эпидемии был совершенно непонятен коечный фонд по Казахстану. Куда направлять мощности? Они всё в столицу, в Алматы и Шымкент выделяли. [Но] мы видим, что запад Казахстана больше всего пострадал: коечных мощностей не хватало из-за отсутствия стратегического планирования, потому что не было реальной картины у медицинских чиновников.

Азаттык: После назначения Алексея Цоя министром здравоохранения ведомство тоже делало много разных заявлений. Например, были обещания, что с августа объединят в статистике заболевших пневмонией с отрицательным ПЦР-тестом и признаками COVID-19 со случаями лабораторно подтвержденного вируса. Но с 2 августа Минздрав публикует эти данные отдельно несмотря на то, что статистика COVID-19 и «коронавирусоподобной пневмонии» называется «объединенной». К тому же заболевшие пневмонией и скончавшиеся от нее до 1 августа в базе не отражены. Что вы думаете по этому поводу?

Каиргали Конеев: Объединить цифры они не могли, потому что у них нет ресурсов. Одну цифру к другой прибавить, казалось бы, так легко. Изначально пошло как два разных заболевания, и они не смогли это поменять. Государственная машина по регулированию в сфере здравоохранения громоздкая, не обладает маневренностью. Они не смогли сказать: «Хорошо, мы считали это пневмонией, но потом увидели, что это одно из проявлений коронавирусной инфекции. Да и ВОЗ нам говорит о том, что до 30 процентов зараженных коронавирусной инфекцией [получают] отрицательный результат ПЦР-теста. Да, мы должны манёвр сделать».

Объединить статистику очень сложно, но можно было. Видимо, никто ответственность за это не взял. Нельзя сказать, что новый министр манипулировал, просто он не знает истинных цифр.

Здесь еще могут быть политические факторы: чтобы не платить медицинским работникам. В самом начале эпидемии Токаев сказал, что каждому заболевшему медработнику будут платить два миллиона тенге, умершему — 10 миллионов. Вполне можно предположить, что власти оставили за собой «лазейку», благодаря которой не надо массово выплачивать эти деньги. Скажут: «Ты — с COVIDом, ты — с пневмонией, ничего не знаю».

Коронавирус в Казахстане: «манипуляции» с цифрами, «мертвое» госуправление

Большинство медработников, которые контактировали с зараженными пациентами, у которых «матовое стекло» на компьютерной томографии (эффект «матового стекла» — симптом, отражающий различные патологические изменения в лёгочной ткани. — Ред.), им не ставится диагноз «коронавирус». Это тоже манипуляция. Почему? Потому что центры национальной экспертизы принадлежат Минздраву. Почему в анкете, когда сдаешь тест на коронавирусную инфекцию, обязательно нужно указать, являешься ли ты медработником или нет? Для чего это? Казалось бы, достаточно фамилии, имени и контактных данных. Если ты являешься медработником, тебе этот результат выдадут не с позиции «болеешь ли ты или нет», а с политической позиции (Азаттык связался с представительством национального центра экспертизы в Алматы. Сотрудник центра сообщил, что сдающему анализ медицинскому работнику «обязательно» нужно указывать профессию в анкете. По его словам, это нужно для связи с ним. Сотрудник центра в Нур-Султане сказал, что необходимости указывать род деятельности в анкете нет. — Ред.).

Коронавирусная инфекция в Казахстане была не пандемией, а чистой воды политикой.

Азаттык: Сколько же у нас заболело врачей?

Каиргали Конеев: Очень много. Официально — более восьми тысяч. А сколько неофициально? Сколько болело тех, которых не учитывали? Сколько даже анализы не сдавали, потому что у них их никто не брал?

Я пытался понять, почему в Казахстане столько медработников заболело. Это не из-за того, что они «глупее» или что-то ещё. Это всё коррупция съела. Я посчитал и выяснил, что мы на борьбу с коронавирусной инфекцией в 20 раз больше на душу населения потратили, чем Кыргызстан. В Кыргызстане в три раза меньше медицинских работников заболело. Это при том, что у них статистика правильно идёт, они не играли с цифрами.

Медики в актюбинской больнице смотрят рентген-снимок пациента. Июль 2020 года.

Почему всё так произошло? У нас врачи в режиме чрезвычайного положения, если они не работали как провизорная или инфекционная клиника, не могли в одностороннем порядке начать ходить в средствах индивидуальной защиты. Их могли расценить как распространителей паники. [Более того,] деление на инфекционные и неинфекционные стационары было в корне неправильным. С первого дня на каждого больного нужно было смотреть как на потенциального ковидника и через изолятор пропускать. Этого не было сделано.

«ВТОРОЙ КАРАНТИН БЫЛ ПОЛИТИЧЕСКИМ РЕШЕНИЕМ»

Азаттык: Сейчас Казахстан в первой тридцатке в мире по количеству зараженных. Официально инфицированных с подтвержденным коронавирусом — больше 106 тысяч. Каким может быть реальное число?

Каиргали Конеев: Понятно, что мы имеем не меньше 50 процентов населения, которые уже переболели коронавирусной инфекцией. Даже до 70 процентов. Очень большое количество людей, которые ходили к врачам, и их вылечили, при этом они не сдавали никаких анализов. Есть целый пласт врачей, которые занимались лечением на дому. Было время, когда медики были недосягаемы. Пациенты не могли добраться, дозвониться. Люди даже по Интернету лечились. Был коллапс. Практически не осталось семей, которых не задел этот вирус. Не осталось человека, который не потерял бы кого-либо: знакомого, близкого или родственника во время пандемии. И на этой волне говорить о том, что у нас коронавирусная инфекция протекала благоприятно, — это обман.

Азаттык: В последнее время в большинстве городов замечается спад официального числа заболевших коронавирусом...

Каиргали Конеев: В этом нет ни заслуги правительства, ни министерства здравоохранения. Это естественное течение любой инфекции. Идет подъем, определяется какой-то пласт коллективного иммунитета в населении, и [заболеваемость] падает. За то, чтобы спад пошёл, мы [дорого] заплатили.

Азаттык: А карантин, который власти вводили дважды, не дал эффекта?

Каиргали Конеев: Первый карантин был правильным. Когда вводили второй, этого я уже не поддержал. Коронавирусная инфекция уже распространилась среди населения и, по сути, живет [практически] в каждом казахстанце. Введение второго карантина не было продиктовано эпидемиологической ситуацией. Это было политическим решением: люди были недовольны, работу потеряли, социальной помощи нет. Они были готовы на забастовки, на митинги…

БУДЕТ ЛИ НОВАЯ ВОЛНА?

Азаттык: В августе министр здравоохранения Казахстана говорил, что у ведомства нет прогнозов заболеваемости на осень. Нормально ли это — отсутствие прогнозов?

Каиргали Конеев: Министерство здравоохранения не может сделать прогнозы, потому что они прекрасно понимают, что официальные данные далеки от реальных цифр. По официальным данным, которые даются в Казахстане, обязательно должна быть вторая волна, и она должна быть очень тяжелой. Но это, только если верить официальным данным.

Почему происходит вторая волна? Потому что на коронавирусную инфекцию может наслаиваться сезонный вирус гриппа, и они тогда вместе пойдут. У респираторных инфекций есть такое свойство. Это будет суперинфекция. Почему обеспокоены западные страны? Потому что у них нет коллективного иммунитета. А многие казахстанцы уже переболели. Благодаря коллективному иммунитету, «вторая волна» будет мягче и легче.

Люди на улице в Алматы. 29 июня 2020 года.

Я разговаривал со многими владельцами лабораторий. Они говорят: «Если раньше в июне было больше положительных, то сейчас наоборот тенденция идёт: людей с антителами почти 60 процентов». Это говорит о том, что около половины населения соприкасалось с инфекцией в той или иной мере.

Хотя у некоторых могут не быть или потеряются антитела, [но и] они во второй раз не заболевают. Клеточная память играет роль. Даже если заболевают, что бывает в редких случаях, то не так продолжительно и в легкой форме.

Азаттык: Какие ошибки должны быть учтены при подготовке к новой волне, если она случится?

Каиргали Конеев: К большому сожалению, система здравоохранения чересчур регулируемая. Надо больше полномочий давать врачам, клиникам. Надо также совершенствовать противоэпидемиологические мероприятия. Врач [сейчас] не может самостоятельно решить, как лечить пациента. На нем «сидит» клинический протокол, приказ министерства, он должен слепо исполнять все приказы. Потому что в случае чего, если завтра будут разбираться с врачом, то вопрос будет не в его знаниях, а в том, выполнил ли он распоряжения Минздрава. А большинство приказов устаревшие, они к реальности уже не имеют никакого отношения.

Протоколы лечения нужно совершенствовать, проводить массовый скрининг на антитела. Почему власти так не делают? Потому что боятся: проверят массово людей на наличие антител и выявится истинная картина того, сколько человек [в действительности] переболело. Этого власти опасаются.

Ежегодно, с момента обретения Казахстаном независимости, бюджет здравоохранения непрерывно растёт. Не было ни одного года, чтобы его сокращали. На 10, 15, три процента — всегда идёт рост. На сегодняшний день тратится 1,7 триллиона тенге. Во время пандемии шесть миллиардов потратили. Куда это всё уходит? По большому счёту, если правильно распределить эти деньги, без коррупции, за три — четыре года наше здравоохранение будет отвечать мировым стандартам. Слава богу, академические ресурсы есть, но страдает государственное управление. Оно чрезмерно зарегулированное, неподвижное, мертвое. [Эта] система здравоохранения тащит весь Казахстан в бездну.