Казахская молодежь, которая 33 года назад выступила против решения Москвы назначить первым руководителем Казахстана Геннадия Колбина, хотела, чтобы власти услышали ее голос на мирной демонстрации. Однако ее надежды не оправдались. Азаттыку удалось пообщаться с участниками тех событий и выяснить, с какой целью они вышли на площадь и как эти события повлияли на их дальнейшую жизнь.
В декабре 1986 года Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза освободил Динмухамеда Кунаева с поста первого секретаря Коммунистической партии Казахской ССР, назначив вместо него Геннадия Колбина, который ранее руководил Ульяновской областью в России. Назначение ранее неизвестного республике функционера вызвало недовольство молодежи. Очевидцы тех событий рассказывают, как мирная демонстрация молодежи была жестоко подавлена советским правительством, а ее участники подверглись массовому преследованию и наказанию.
«ДЕВУШЕК ИЗБИВАЛИ ДУБИНКАМИ, НАТРАВЛИВАЛИ СОБАК»
Анаргуль Садыкова (Калиакбарова), работница швейной фабрики имени Гагарина в Алматы.
В 1986 году 19-летняя Анаргуль Садыкова работала на швейной фабрике имени Гагарина. 17 декабря около 23 часов вечера она и ее коллеги вернулись в общежитие после смены и готовились ко сну, когда услышали о собрании в фойе на первом этаже. Девушки спустились на собрание.
Анаргуль Калиакбарова, участница Декабрьских событий 1986 года в Алматы. 11 декабря 2019 года.
— На нашей фабрике работала швея по фамилии Диханбаева. Точно не помню, какого совета, но она была депутатом. Она нам рассказала, что Динмухамеда Кунаева сняли с должности и вместо него назначают Геннадия Колбина, который руководил областью в России, и сегодня молодежь выражает недовольство тем, что руководителя страны назначили без согласования с населением. Молодые люди вышли на площадь Брежнева (сейчас Республики. — Ред.), чтобы услышать об этом от самого Кунаева. «Молодых людей, вышедших на площадь, наказывают, давайте обратимся к правительству, чтобы их не преследовали», — сказала она. Собравшиеся в фойе около 60–70 человек решили, что завтра утром пойдут на площадь, — вспоминает Анаргуль 33 года спустя.
1986 год. 18-летняя работница Алматинской швейной фабрики Анаргуль Садыкова. Фото из семейного архива.
Анаргуль говорит, что они впервые услышали о том, что происходило днем, и не сразу разошлись по своим комнатам, а остались в фойе с другими девушками и беседовали.
— Спустя полчаса пришли четыре-пять сотрудников милиции и увели Диханбаеву. Другие девушки, увидев это, возмутились. «В чем ее вина? Завтра мы должны выйти с молодежью и заступиться за Диханбаеву», — решили мы, — вспоминает Анаргуль.
18-летняя Анаргуль Садыкова (справа) со своей коллегой в помещении Алматинской швейной фабрики. Фото сделано осенью 1986 года.
По ее словам, 18 декабря в седьмом часу утра около 70 девушек вышли из общежития, которое расположено на пересечении улиц Толе-би и Байзакова, и пешком направились в сторону площади Брежнева.
— Мы прошли улицу Шевченко и почти дошли до улицы Курмангазы, когда перед нами остановился автобус марки «Икарус», из которого вышли солдаты с резиновыми дубинками и собаками и бросились на нас. Мы начали кричать и шуметь, но нас силой начали заталкивать в автобусы, тех, кто сопротивлялся, заставили зайти в автобусы, избивая дубинками. Несколько девушек попытались убежать, но них натравили собак. Рядом со мной была девушка родом из Усть-Каменогорска. Собака сильно покусала ее руку, но медицинскую помощь ей никто не оказал. Нас привезли в отделение внутренних дел Советского района и заперли в подвале, — говорит Анаргуль.
По словам женщины, в подвале их продержали до обеда.
— На потолке была сетка. Сотрудники милиции смотрели на нас сверху и смеялись. «Чего вам не хватало? Сидели бы тихо. Или вы голодные? На, держите!» — издевались они и кидались в нас конфетами и другими мелкими предметами. Девушки постарше собрали все и бросили им обратно и начали петь песню «Менің Қазақстаным», — говорит Анаргуль.
По ее словам, задержанных начали вызывать на допрос только во второй половине дня.
Протокол допроса 19-летней работницы Алматинской швейной фабрики Анаргуль Садыковой, которая была участницей Декабрьских событий 1986 года.
— Некоторых уводили на допрос и приводили обратно. Через какое-то время вызвали и меня. Я шла по коридору и видела лежащих без сознания девушку и парня, еще один парень сидел с закрытыми глазами, опираясь спиной о стену. Все трое были в крови. Руки лежавшей девушки были раскинуты в стороны. Проходившие люди в форме пнули руку девушки. Сидевший рядом парень возмутился: «Что вы делаете?!» Им это не понравилось, и они набросились на этого парня и начали его избивать. Я испугалась, увидев весь этот ужас. Меня завели в кабинет. За столом сидел человек в возрасте. Я начала отвечать на его вопросы, рассказала, зачем пошла на площадь. Выслушав меня, он сказал мне тихо: «Дочка, сказанное тобой, может навредить не только тебе, но и твоим родственникам». Сказав это, он сделал вид, что расспрашивает меня, а сам в это время начал писать что-то на бумаге. Затем он подал мне чистый лист бумаги и кивнул, показав глазами, чтобы я переписала написанное им. Я переписала, поставила свою подпись. Он проводил меня до двери и выпустил на улицу, — говорит Анаргуль.
Протокол допроса 19-летней Анаргуль Садыковой, участницы Декабрьских событий 1986 года.
Спустя 30 лет в госархиве в Алматы Анаргуль Садыковой удалось получить протокол допроса от 18 декабря 1986 года. Допрос проводил капитан милиции С. Базарбаев. В протоколе указано, что допрос Анаргуль Садыковой проводился с 16 часов 05 минут до 17 часов 10 минут.
Следователю Анаргуль рассказала, что «сегодня в 6:30 утра она и ее подруги вышли из общежития и направились на площадь, чтобы посмотреть, что там будет». «На пересечении улиц Шевченко и Курмангазы (эти две улицы не пересекаются. — Ред.) группа сотрудников милиции и патруль, вышедшие из автобуса, избивая их, затолкали в автобусы и привезли в отделение милиции Советского района. Мы с девушками, с которыми вместе живем, шли только посмотреть», — ответила она. Вместе с тем она написала, что ее отец пенсионер, а мать — домохозяйка и они живут в ауле. Девушка «пообещала, что в будущем не будет выходить ни на какие демонстрации».
Из милиции Анаргуль выпустили, но впереди ее ждало другое наказание.
— Начальник цеха нас осудил, сказал, что мы поступили неправильно, выступив против правительства. Не прошло и двух недель, как нас исключили из комсомола и выселили из общежития. Я была молода. Помню, что сильно плакала, когда исключали из комсомола. До этих событий нам платили премии, и я на руки получала 110–120 рублей. После наказания начала получать по 47–48 рублей в месяц. Около полугода жила у родственников. Через восемь месяцев подала заявление на заселение в общежитие. Разрешение заселиться дали, но зарплата по-прежнему оставалась маленькой. Осенью 1988 года я вернулась в родной аул, — говорит Анаргуль.
19-летняя работница Алматинской швейной фабрики Анаргуль Садыкова (слева) со своей подругой в общежитии фабрики. Фотография была сделана 4 апреля 1987 года.
Вернувшись в аул, Анаргуль Калиакбарова (фамилия по мужу) вышла замуж, стала матерью четверых детей. Сейчас живет в Алматы. Она работает оператором в компании по оказанию услуг связи.
— С тех событий прошло 33 года. У нас тогда была уверенность, что нас послушают, если мы выступим с требованием правды и справедливости. Наверное, это было связано с влиянием советской идеологии. Однако этого не вышло. Мы знаем, сколько человек тогда пострадали безвинно. В то время молодежь, как мне кажется, испытывала по-настоящему патриотические чувства. Иногда создается ощущение, что тот подвиг молодежи до сих пор не оценен по достоинству, — говорит Анаргуль Калиакбарова.
«ПРЕДПОЧЛИ ПРИБЕГНУТЬ К СИЛЕ, ЧЕМ ОБЪЯСНЯТЬ МОЛОДЕЖИ»
Журсин Тастекеев, студент первого курса Казахского государственного университета.
Во время Декабрьских событий 1986 года Журсину Тастекееву был 21 год. Он поступил на подготовительные курсы университета после службы в армии в конце 1985 года. Окончив курсы, Журсин поступил на факультет физики. После Декабрьских событий его исключили из вуза.
Участник Декабрьских событий 1986 года Журсин Тастекеев. Алматы, 17 декабря 2019 года.
О событиях 17 декабря 33-летней давности он вспоминает следующее.
— Мы после занятий пришли в общежитие. С улицы начали раздаваться голоса, крики. Увидели, что со стороны улицы Космонавтов (сейчас Ахмета Байтурсынулы) идет толпа людей с плакатами в руках. Накинув на себя попавшуюся под руку одежду, мы выбежали на улицу и пошли за ними. Вместе со всеми мы поднялись вверх по улице Мира (сейчас Желтоксан). Когда мы стали приближаться к площади, перед нами проехал автомобиль «Волга» с милицейским знаком и продолжил ехать впереди нас. Я шел вначале толпы и видел, что рядом с водителем сидел человек в генеральской форме. Площадь была оцеплена милицией, но человек в «Волге» приказал нас пропустить.
По словам Журсина, собравшиеся на площади люди ждали, что власти дадут исчерпывающие ответы на волнующие их вопросы или к ним выйдет сам Динмухамед Кунаев и прояснит ситуацию. Однако правительственные чиновники и другие выступающие, выходившие на трибуну перед зданием ЦК Компартии Казахской ССР (сейчас здание акимата города Алматы. — Ред.), ничего вразумительного не сказали. «То, что вы делаете, неправильно. Расходитесь, это может плохо кончиться», — говорили они.
Журсин Тастекеев (по центру выше) с однокурсниками. Алматы, 1986 год.
Журсин Тастекеев говорит, что на площади было много людей. Молодежь хором пела песни — это была мирная демонстрация, говорит он. Позднее демонстрацию начали разгонять с применением силы.
— Ближе к вечеру по улице Желтоксан на площадь заехала грузовая машина. Несколько парней в спортивной форме забрались на машину и начали кричать: «Здесь есть водка, вот, держите!» Некоторые молодые люди бросились к машине. Их остановили несколько человек. «Парни, не подходите! Ее специально подогнали сюда, чтобы спровоцировать нас», — сказали они. Через некоторое время со стороны улицы Фурманова (сейчас — Назарбаева) подъехали пожарные машины и начали поливать водой. Молодежь начала кидать в них куски льда и камни. С наступлением темноты сотрудники милиции, стоявшие строем, отступили и вместо них пришли солдаты. Затем по громкоговорителю дали приказ атаковать. Солдаты, окружившие площадь в несколько рядов, начали избивать всех без оглядки, — вспоминает Журсин Тастекеев.
Он говорит, что разгон демонстрантов продолжался до ночи. Ему тоже досталось от солдат с резиновыми дубинками, но, несмотря на это, удалось избежать задержания.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Декабрьские события в учебниках истории— 18 декабря власти оцепили площадь, со всех сторон установили спецтехнику и никого не пропускали на площадь. На улицах дежурили милиция, солдаты и дружинники (члены Добровольной народной дружины. — Ред.). Вечером в общежитие пришел комсорг первого курса (руководитель первичной комсомольской организации. — Ред.) Курмангазы Рахметов. Он жил в городе на квартире и учился в специальной группе, где физику преподавали на английском языке. Курмангазы сказал, что, «если противостояние продержится три дня, ООН обратит на это внимание, поэтому нужно выйти и завтра». Всю ночь мы готовились и писали плакаты. Нас было около 40 человек, и ближе к полудню 19 декабря мы снова попытались выйти на площадь. Мы приблизились к Никольскому базару, когда перед нами остановился автобус, и солдаты, вышедшие из него, бросились к нам. Некоторых из нас задержали, остальным удалось убежать, — говорит Журсин.
По словам Журсина Тастекеева, после того как власти разогнали мирную демонстрацию с применением силы, его однокурсников начали вызывать на допросы. Журсина на допросы не вызывали, и его однокурсникам это показалось подозрительным.
— С 21 декабря студентов двух групп стали допрашивать. Курмангазы взяли под стражу. Однажды однокурсница спросила, почему меня не вызывают. Сказал, что, наверное, вызовут. Она сообщила, что в списке меня нет. После сказанного я почувствовал себя виноватым. В один день мы пришли на занятия и увидели сотрудника прокуратуры, который спрашивал у преподавателя имя и фамилию одного студента. Я вышел вместе с ним и поинтересовался у него, почему меня не вызывают на допрос. Он спросил мою фамилию и сверился по своему списку и сказал, что меня в списке нет. Затем начал задавать вопросы. Я рассказал, что после службы в армии учусь и был на площади. Услышав, что я из Семипалатинской области, он сказал: «Ты, оказывается, земляк Курмангазы, он не мог организовать это один. Ты тоже будешь привлечен к ответственности». Он заставил меня написать объяснительную. Я написал, указав день и время, когда был на площади. Он вручил мне повестку. Сказал, чтобы утром пришел в генеральную прокуратуру, — говорит Журсин.
Участник Декабрьских событий 1986 года Курмангазы Рахметов. 28 июня 2019 года.
Однокурсники, узнав, о чем говорил Журсин с сотрудником прокуратуры, сказали, что ему не нужно было говорить о том, что он был на площадиЮ и теперь его осудят. На следующий день Журсин пошел в генеральную прокуратуру. Сотрудник, вручивший ему повестку, привел его в один кабинет.
— За столом видел пожилой человек в звании полковника. «Что ты сделал? На площадь ходил?» — спросил он. После слов однокурсников о том, что меня могут привлечь к суду, я уже был напуган. «Нет, на площадь не ходил», — сказал я. Он, обращаясь к следователю, сказал: «Зачем его привел? И без него дел хватает» — и отпустил меня. Я вышел в коридор и увидел Курмангазы Рахметова в наручниках. Мне удалось перекинуться с ним парой слов. Курмангазы сказал, что в материалах дела есть мое фото, и посоветовал мне бежать. Я приехал в университет и узнал, что моя фамилия есть в список исключенных студентов. Так я вернулся в свой аул, — говорит он. (Курмангазы Рахметов был приговорен к семи годам колонии строгого режима по обвинению в «организации массовых беспорядков». Он провел в тюрьме два года и в 1989 году вышел на свободу, в 1990 году был оправдан.)
Журсин Тастекеев в течение зимы работал на стройке. В 1987 году он подал заявление о восстановлении, но декан университета не принял его. Позднее он окончил торговый техникум.
Частный предприниматель Журсин Тастекеев сейчас проживает в городе Каскелен Алматинской области.
В ДЕНЬ ВЫХОДА НА ПЛОЩАДЬ ИСПОЛНИЛОСЬ 17 ЛЕТ
Алимжан Омаров, студент первого курса Казахского государственного университета.
Алимжану Омарову, уроженцу села Келес нынешней Туркестанской области, было 16 лет, когда после окончания физико-математической школы имени Жаутыкова он поступил в Казахский государственный университет. 17 декабря, в день своего 17-летия, Алимжан вышел на площадь. Он рассказывает, что и на следующий день выходил на площадь, а 19 декабря на пересечении улиц Шевченко и Космонавтов за ними погнались солдаты. Некоторые молодые люди были задержаны, и через них следовали нашли и Алимжана.
Участник Декабрьских событий 1986 года Алимжан Омаров.
— Они вначале пришли в общежитие, обманным путем разговорили нас и записали все необходимые им сведения. Когда начался суд над Курмангазы, сказанное мной через переводчика привели в качестве доказательства. Только тогда я узнал, что следователь обманул меня и заполучил мою подпись. Во время суда я отказался от своих показаний, данных в ходе следствия. Мне сказали, чтобы я одумался, и если откажусь от своих слов, то меня привлекут к суду за ложные показания. Я настоял на своем. Позднее в отношении меня возбудили дело. Прокурор запросил четыре года. Моим адвокатом была молодая выпускница юридического факультета КазГУ. Свою защиту она построила на том, что я еще не достиг совершеннолетия.
Студент первого курса Казахского государственного университета имени С. М. Кирова Алимжан Омаров. Алматы, 1986 год.
Суд принял во внимание мой возраст, и мне назначили шесть месяцев работ. Из университета меня исключили. Я поехал в аул и полгода пас овец. Я не смог работать с людьми, потому что всё время находился под надзором. Мне тяжело было слышать слова о том, что я нарушитель порядка, наркоман, преступник и поэтому меня исключили. Я уехал подальше от всех и полгода работал в одиночестве. Затем пришла повестка в армию. Я служил в Монголии. В 1991 году меня вызвали в университет и восстановили, — говорит Алимжан Омаров. 17 декабря 2019 года ему исполнилось 50 лет.
«ИЗ ЗДАНИЯ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ НИКТО НЕ ВЫШЕЛ»
Ерлан Рахимжанов, студент Алматинского технологического техникума в Каргалы.
Ерлан Рахимжанов, проживающий в Катон-Карагайском районе Восточно-Казахстанской области, в 1986 году учился на первом курсе Алматинского технологического техникума в селе Каргалы Карасайского района. 17 декабря он приехал из Каргалы в Алматы.
Участник Декабрьских событий 1986 года Ерлан Рахимжанов.
— Я сел в автобус в Каргалы и доехал до места, где сейчас расположен Дворец спорта имени Балуана Шолака. Дальше автобус не пропустили, и я пошел пешком. Мне всё чаще стали встречаться молодые люди с окровавленными лицами. Я шел в недоумении и гадал, что могло случиться. Дошел до площади и увидел перевернутые и сгоревшие машины. Толпы людей. Парни и девушки, взявшись за руки, поют песни «Менің Қазақстаным», «Атамекен». Неподалеку стоят солдаты. Они напирают на толпу, но затем демонстранты отталкивают их до лестницы. Я походил два-три часа и вернулся в Каргалы. Приехал, а общежитие оцепили. На вопрос, где был, ответил, что ездил по делам на окраину города. Когда зашел в комнату, пришли парни, и мы решили на следующий день поехать на площадь, — говорит Ерлан Рахимжанов.
18 декабря Ерлан с несколькими друзьями хотели попасть на площадь, но никого не пропустили, площадь была оцеплена.
Ерлан Рахимжанов в 1986 году.
— Мы обошли площадь со стороны нынешней улицы Назарбаева. Толпа перед нами отступила назад. Но мы пытаемся пройти вперед. В один момент люди начали падать и сбивать друг друга с ног. Как оказалось, за ними шли солдаты с резиновыми дубинками, лопатами и собаками. Мы повернули обратно и собрались у памятника Абаю. Оттуда до Союза писателей дошли пешком. Все окна и двери здания были закрыты. Время от времени лишь девушки и женщины выглядывали в окна. Мы около часа стояли там. Никто не вышел, и мы снова решили пойти на площадь. На пересечении нынешних улиц Кабанбая и Абылайхана нас задержали. Со мной были Идаятов из Актобе, Багдат Найзабеков из Капалы, Сабыр Жанысов из Жаркента. Нас четверых привезли в ближайшее здание КГБ (комитета госбезопасности). Спустили в подвал и раздели догола. Искали следы от инъекций. Позднее нас увезли в отделение внутренних дел Советского района. Сняли отпечатки пальцев, сфотографировали. Потом нас отпустили и сказали, чтобы мы возвращались в свое учебное заведение, где нас ждут следователи КГБ Каскеленского района. Действительно, нас ждали и сразу принялись допрашивать. Допрос продолжался до утра. Нас хотели исключить, но директор нашего техникума Бойко заступился за нас на собрании и сказал, что всю ответственность берет на себя и сам будет нас контролировать. Благодаря ему мы продолжили учиться, однако около полутора лет находились под наблюдением, нас периодически вызывали на допросы. Мой отец был коммунистом, работал директором школы. После того как я оказался под следствием, пришло письмо с предложением «снять его с должности». Я всё это сохранил, — говорит Ерлан Рахимжанов.
Мирный протест казахской молодежи против административно-командной системы в декабре 1986 года был расценен как выступление против всей политики Кремля и был жесток подавлен властями. Вскоре после насильственного разгона молодежи с площади в стране начались репрессии.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Декабрьские события с точки зрения зарубежных казаховВслед за событиями на площади в советской прессе одна за другой начали публиковаться статьи, в которых беспощадно критиковали и клеймили участников событий. О протесте молодежи в декабре 1986 года писали как о «бузотерстве наркоманов и алкоголиков».
Статьи часто подписывались именами поэтов и писателей, искусствоведов и других известных людей, защиту и поддержку которых искали и не могли найти молодые люди в декабрьские дни 1986 года.
К примеру, в газете «Вечерняя Алма-Ата» 21 декабря 1986 года была опубликована статья «Нам горько» за подписью М. Ахмедовой — сварщицы Алма-Атинского домостроительного комбината, делегата XXVII съезда КПСС; М. Айтхожина — президента АН Казахской ССР, лауреата Ленинской премии; А. Ашимова — народного артиста СССР; Х. Бекхожина — народного писателя Казахстана, лауреата Государственной премии КазССР; Г. Диханбаевой — швеи-мотористки производственного объединения имени Гагарина, депутата Верховного Совета СССР; Г. Каирбекова — поэта, лауреата Государственной премии Казахской ССР; Е. Серкебаева — народного артиста СССР, Героя Социалистического Труда.
Постановление Центрального комитета КПСС «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся», опубликованное в газете «Социалистік Қазақстан» 16 июля 1987 года.
«Подстрекаемые националистически настроенными элементами, группы студентов грубо нарушали общественный порядок, устраивали поджоги и погромы, избивали ни в чем не повинных граждан. Все это сопровождалось демагогическими лозунгами в защиту якобы ущемленного национального достоинства казахов… Какое право имели эти хулиганы, большинство их которых были под воздействием алкоголя и наркотиков, выступать от имени казахского народа, достигшего больших успехов в экономическом, социальном и культурном развитии именно благодаря мудрой ленинской национальной политики нашей партии, благодаря помощи братских советских народов и, прежде всего, великого русского народа!» — писали авторы статьи.
В связи с этими событиями были возбуждены уголовные дела в отношении 99 человек. Двоих приговорили к смертной казни, один из которых, 20-летний Кайрат Рыскулбеков, позже погиб в тюрьме при загадочных обстоятельствах (официальная версия гибели — суицид). Сотни людей были исключены из партии и комсомола, учебных заведений, уволены с работы. В июле 1987 года пленум Коммунистической партии Советского Союза принял постановление о «казахском национализме». Так Кремль оценил выступление несогласной казахской молодежи в декабре.