«МЫ НЕ ЗНАЕМ...»
Жительница Алматинской области Жулдыз (имя изменено по ее просьбе. — Ред.) говорит, что ей не удалось связаться с братом, который отбывает наказание в исправительном учреждении в поселке Заречный.
По ее словам, последнее двухчасовое свидание с братом состоялось в феврале. С тех пор они не могут поговорить даже по телефону. С момента распространения коронавируса в Алматинской области ее опасения только усилились.
— В администрации тюрьмы сказали, что из-за карантина отменили свидания. Теперь разрешили переговоры по телефону. Однако он еще не позвонил. Мы обеспокоены тем, что коронавирус распространяется повсюду, — говорит Жулдыз.
Адвокат Абзал Куспан, который недавно написал письмо президенту Казахстана об освобождении заключенных в связи с распространением коронавируса, считает, что опасения Жулдыз оправданны.
— Мы не знаем, получил распространение коронавирус в тюрьме или нет. Мы также не можем получить информацию от своих подзащитных. Пенитенциарная система является самой закрытой системой. Обычно нам не предоставляют полную информацию, чтобы народ не шумел, — говорит адвокат.
Адвокат Азбал Куспан (слева). Атырау, 10 апреля 2020 года.
«ПИСЬМО ПРЕЗИДЕНТУ»
Абзал Куспан, занимающийся адвокатской деятельностью последние десять лет, недавно обратился с письмом к президенту Касым-Жомарту Токаеву об освобождении заключенных тюрем из-за распространения коронавируса. По его словам, большинство тюрем в Казахстане не соответствуют международным стандартам. Камеры старые и тесные. В камерах на два человека размещают до четырех заключенных, в камерах на четыре человека — по восемь заключенных. Все едят и пьют в одной камере, ходят в туалет, нет свежего воздуха, солнца, а когда нет санитарных норм, появляются мыши. Всё это приводит к тому, что тюрьмы могут стать очагом быстрого распространения болезней.
— В условиях эпидемии можно досрочно освободить заключенных, совершивших менее серьезные преступления. К примеру, совершившие экономические преступления. Это могут быть пенсионеры, подростки и женщины. Вина лиц, находящихся в следственных изоляторах, еще не доказана, и в отношении них нет судебного приговора. Их можно перевести под домашний арест, — говорит адвокат.
Исправительная колония строгого режима РУ-170/3. Уральск, 22 декабря 2016 года.
По его словам, в мире уже есть такой опыт. Например, «с начала пандемии Иран освободил 85 тысяч заключенных для предотвращения массовой гибели людей, а подследственные в Польше были помещены под домашний арест, и Украина рассматривает аналогичные меры», говорит адвокат.
— Я считаю, что эта мера экономически выгодна для государства. Например, государство тратит четыре тысячи тенге на содержание одного человека в день в тюрьме. Если освобождение получат около 30 тысяч человек, то это позволит сэкономить 3,6 миллиарда тенге в месяц, или 43,2 миллиарда тенге в год, — говорит Абзал Куспан.
«ВРАЧ ОСМОТРЕЛ НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ»
Бывший лидер незарегистрированной оппозиционной партии «Алга» Владимир Козлов, приговоренный семи с половиной годам тюремного заключения после Жанаозенских событий в 2011 году по обвинению в разжигании розни, поддерживает инициативу адвоката Абзала Куспана.
— Коронавирусную инфекцию в тюрьмы могут занести сотрудники учреждений, у которых нет возможности самоизолироваться. Можно смело говорить об отсутствии медицины в исправительных учреждениях. Гигиена не соблюдается. Нет ни масок, ни антисептиков, иногда — даже мыла, — говорит Владимир Козлов.
Бывший лидер оппозиции Владимир Козлов во время заключения. Июль 2015 года.
Активист из Алматы Юрий Маленьких, который с 29 по 31 марта этого года находился в изоляторе временного содержания в Алматы, рассказал о мерах безопасности в СИЗО.
— Ближе к вечеру 29-го меня привезли на Лобачевского (изолятор). Формально меня должны были проверить на наличие вируса. Врач работал до шести вечера, поэтому меня никто не осматривал. Сотрудники спросили, всё ли нормально. Я ответил, что чувствую себя хорошо, и всё. Фельдшер пришла на следующий день утром и осмотрела. Дала маски, температуру мерила три раза в день. Сотрудники почти все были в масках и перчатках. Тем, у кого их не было, я сделал замечание. В камере я был один, но там было четыре кровати. Делали кварцевание. Я спрашивал, у них оказывается всего один прибор. На каждую камеру примерно минут 20 уходит для кварцевания. По регламенту три раза в день влажная уборка камер, но их делают сами заключенные, — говорит Юрий Маленьких.
Однако руководитель ведомства Жандос Мураталиев, ответственный за изолятор временного содержания, не согласен со сказанным Юрием Маленьких. По его словам, лица, помещенные в СИЗО, в обязательном порядке осматриваются врачом.
— При любых симптомах они немедленно помещаются в карантин. У нас есть тесты на вирус. Мы установили санитайзеры. Сотрудники также прошли проверку, — говорит руководитель управления административной полиции департамента полиции по городу Алматы Жандос Мураталиев.
У входа в СИЗО. Алматы, 23 сентября 2019 года.
По его словам, по состоянию на 31 марта в изоляторе временного содержания находится 48 человек, «41 из них были задержаны за вождение в нетрезвом состоянии, остальные — нарушители режима чрезвычайного положения».
«РАЗРЕШЕНЫ ВИДЕОЗВОНКИ»
Заместитель директора представительства «Международной тюремной реформы» (PRI) в Центральной Азии Жанна Назарова говорит, что об освобождении заключенных говорить пока рано.
— Даже в случае освобождения определенного количества граждан на временных условиях необходимо установить четкий контроль за местом их нахождения, за соблюдением карантина. Этот вопрос в компетенции не только одного КИУСа, но и судебной системы и органов прокуратуры и внутренних дел. Право на охрану здоровья у осуждённых никто не отнимал, и стандарты в объемах гарантированной медицинской помощи должны быть обеспечены. Однако медицинские услуги, которые получают многие заключенные, имеют более низкий стандарт, чем те, которые доступны в более широком сообществе, — говорит Жанна Назарова.
По словам специалиста, закрытые учреждения — это не только тюрьмы. И важно иметь понимание в обществе о происходящем в стенах других видов учреждений, социальных в том числе. Это центры временного пребывания мигрантов, дома престарелых и психиатрические клиники. Поэтому в борьбе с вирусом власти должны учитывать безопасность граждан в этих учреждениях, говорит она.
Женская тюрьма в Алматы. 27 октября 2015 года.
По данным комитета уголовно-исполнительной системы, в исправительных учреждениях нет инфицированных коронавирусом. До окончания чрезвычайного положения свидания с осуждёнными временно запрещены, вместо них разрешены неограниченные телефонные- и видеозвонки.
Согласно данным комитета, «в исправительных учреждениях приняты меры профилактики коронавируса». Заключенные и граждане, находящиеся под следствием, обеспечены необходимыми медикаментами, усилен инфекционный контроль, установлен дезинфекционный режим, в камерах и помещениях проводят кварцевание, введен масочный режим, сообщают в комитете.
В уголовно-исполнительной системе Казахстана функционирует 82 учреждения, из них 66 исправительных и 16 СИЗО. Это 15 колоний общего режима, 18 строгого режима, пять особого режима, 15 колоний-поселений, шесть женских колоний, три лечебных учреждения, одна воспитательная колония для несовершеннолетних.
Казахстан объявил чрезвычайное положение в связи с коронавирусом до 15 апреля. Нур-Султан, Алматы и несколько других городов и населенных пунктов закрыты на карантин.