Гость нашего радио Азаттык - главный редактор литературного журнала «Простор» Валерий Федорович Михайлов. Наш разговор пойдет о голоде 1930-х годов в Казахстане. Эта тема до сих пор покрыта белыми пятнами.
Валерий Михайлов - автор книги «Хроника Великого джута», которая вышла в Казахстане в мае 1990 года, буквально сразу же после отмены цензуры первым и последним президентом СССР Михаилом Горбачевым. Книга до выхода в печать готовилась в тщательной конспирации.
60 ЛЕТ ЖИЗНИ ПОД КОЛПАКОМ И СТРАХОМ
–Валерий Федорович, не так давно в печати поэт Олжас Сулейменов высказал мысль, что писатели обошли стороной трагедию казахского народа – голод 1930-х годов. В ответ группа писателей, которые выпустили романы, очерки, рассказы на тему голода, заявили, что Олжас Сулейменов просто не читает казахстанских писателей. Вы как думаете, достаточно ли в Казахстане публикаций на эту тему?
– Вы знаете, тут, наверное, правду надо искать посередине. И Олжас Сулейменов по-своему прав, и правы те, кто возражает ему. Дело в том, что тема народной трагедии 30-х годов, тема конфискации, коллективизации, по-моему, казахстанскими писателями еще до конца не осмыслена и тем более не воплощена в художественном творчестве. Но на то были объективные причины: долгое время тема голода была под запретом.
Трагедия произошла в 30-х годах, а говорить о ней стали только в конце 80-х. И то - очень осторожно. Первоначально - в романах и повестях русских писателей: Василия Белова, Виктора Астафьева, Федора Абрамова, Сергея Залыгина, - а затем, уже к концу развала СССР, появились книги казахских писателей. И постепенно правда пришла к народу. Люди узнали, какой трагедией обернулась гибель крестьянства. И Россия и Казахстан были крестьянскими государствами, потому что основная масса народа жила в сельской местности.
Когда я начал собирать материалы к своей книге, то выяснилась странная картина: практически ничего не было на эту тему. О самой страшной трагедии казахов, о гибели почти 40 процентов населения от голода – никаких свидетельств. Лишь крохотные, разрозненные данные, косвенные намеки на беду.
Правда, в 1988 - 1989 годах в малотиражной казахской прессе появилось несколько воспоминаний, где прямо рассказывалось о трагедии. Среди них были заметки Гафу Каирбекова, где он вспоминал о беседах с Габитом Мусреповым. Но ведь это лишь немногие эпизоды той огромной беды, что пережила республика.
60 лет власть запрещала даже говорить на эту тему. Но люди, спасшиеся в голоде, разве могли об этом забыть! И только дома, в кругу семьи, они могли иногда рассказывать об этом, да и то очень тихо и осторожно.
А когда вдруг все перевернулось и Советский Союз стал разваливаться на части, вот только тогда заговорили на эту тему. Хотя опять же – не совсем так, как надо бы. Рассказывали, как правило, только о личной беде, не затрагивая причин трагедии, постигшей всю страну.
Вспомним Великую Отечественную войну. Прошло более 60 лет, а до сих пор мы бесконечно возвращаемся к этой теме. И каждый раз заново показываем трагедию и ужас войны, во всех ее безобразиях. Тысячи книг, фильмов, спектаклей, песен, конференций, скульптурных изваяний посвящены теме войны. Целые институты изучают историю Второй мировой войны.
И еще об этом будем много и долго писать, говорить и каждый раз будем заново переживать войну, плакать, вспоминая погибших. И это правильно. Для чего это делается? Чтобы война такого масштаба больше никогда не повторилась на нашей земле. И чтобы мы никогда не забывали тех, кто сложил голову ради нашей свободы. Но теперь вернемся к теме голода.
Мое мнение таково: массовая гибель крестьянства, кормильцев страны – непреходящая, незабываемая трагедия. В сердца людей, в народной памяти такое впечатывается навечно. Казахстан пострадал больше всех других республик, но и в России, и в Украине бедствие было очень большим.
Я не возьмусь сравнивать эту беду с Великой Отечественной войной, все-таки это - разные вещи. Но, по-моему, то, что случилось в Казахстане, сами казахи никогда не забудут, и дай Бог, чтобы все казахстанцы да и весь мир об этом помнили. Говорят, история ничему людей не учит, все со временем тускнеет и забывается. Если так, то очень печально. Горькие уроки истории затем и даются, чтобы делать из них верные выводы и не повторять беды.
ТЕМА ГОЛОДОМОРА ЖДЕТ СВОЕГО МУХТАРА АУЭЗОВА
– Как вы думаете, почему казахстанская власть избегает этой темы? Ведь посмотрите, как украинцы громко поднимают эту тему. При этом лично сам президент Виктор Ющенко раскручивает тему Голодомора.
– Вот именно, раскручивает… Президент Украины обвиняет в Голодоморе сегодняшнюю Россию… Но ведь нет сегодня той власти, которая была тогда, в начале 30-х. К кому претензии? Ведь все народы пострадали от Советской власти, а больше всех - сами русские.
Если сравнивать масштабы бедствия, то отнюдь не украинцы понесли самые большие потери, а казахи. Но казахстанская власть, зная это, не политиканствует. Политиканство – игра на народной беде. Необходимо всестороннее, глубокое, в русле мировых процессов, исследование этой трагедии. И это – дело не только власти, политиков, но и философов, историков, деятелей культуры, всей общественности. Только потом может состояться исторический суд над виновниками трагедии. Я думаю, его время еще придет.
– А как вы считаете, почему творческие люди, писатели не обращаются к этой теме сейчас, когда нет запретов? Ведь это же очень благодарная тема. Вышло около 7 - 8 повестей, рассказов, были статьи, воспоминания, но ведь все это - капля в море для такой трагедии?
- Я об этом тоже думал. Почему, кроме хорошей книги Смагула Елубая «Одинокая юрта» и еще нескольких других, не появляется других произведений? Почему, например, на эту тему нет произведения уровня романа «Путь Абая» Мухтара Ауэзова?
Мне кажется, те казахские писатели, которые хорошо знали об этом, были, так сказать в теме, где-то «перегорели» и у них не осталось душевных сил, чтобы сесть за стол. А возможно, личное их горе было так велико и так горячо, что больно было даже прикасаться к нему. Не знаю, тут только каждый может сказать за себя.
И еще. Эта казахская трагедия настолько велика, что по-настоящему о ней может рассказать только очень большой художник слова. Вспомним Льва Толстого и его «Войну и мир». Ведь Толстой написал свою монументальную книгу спустя полвека после нашествия наполеоновской армии на Россию. Иначе говоря, должен был явиться в мир Лев Толстой, чтобы тема Отечественной войны России 1812 года получила достойное художественное воплощение.
Я думаю, страшная трагедия казахов, которая коснулась практически каждой казахской семьи, еще ждет своего писателя. Надо ли говорить, что это будет великий талант, огромное сердце, которое исполнится великой жалости и любви к своему народу, вдохнет своим словом в душу народа великую силу для дальнейшей жизни. Так что будем ждать такого писателя.
ТОЛЧКОМ К ПОИСКУ ИСТИНЫ ПОСЛУЖИЛА ИСТОРИЯ СВОЕЙ СЕМЬИ
– Валерий Федорович, давайте вернемся к вашей книге «Хроника Великого джута». Скажите, что подвигло вас к написанию этой книги? По-существу, ведь эта была первая книга, посвященная Голодомору в Казахстане?
– Чтобы вы правильно меня поняли, наверное, придется начать рассказ с истории моей семьи. Папа мой родом из Белгородской области, из семьи потомственных крестьян. Мама из Саратовской области. Вся моя семья как по линии матери, так и по линии отца в 1931 году была раскулачена и сослана в Казахстан. Здесь мои родители встретились и создали семью.
В 1946 году родился я, в Караганде. И вот, как помню себя, я всегда с детства интересовался историей семьи. Я задавался вопросом, почему родители родом из России, а оказались в Казахстане. Почему моя бабушка и ее малолетние дети вдруг умерли, едва попав на казахскую землю.
Истинную причину трагедии родители тщательно скрывали от нас, детей. Правду я добывал урывками. И наконец понял: да ведь и сами мои родители чудом выжили.
Так понемногу, с истории семейной трагедии, у меня все и началось. После, когда я стал студентом геологического факультета, мне приходилось очень много ездить по республике, бывать в отдаленных местах. В аулах беседовал со стариками-казахами. Не все шли на откровенный разговор, но, по счастью, были и такие, которые не скрывали правду о голоде. Далеко не сразу, постепенно я понимал размах бедствия, пока не осознал, что это - великая народная трагедия.
Я стал изучать весь этот период истории, стал доискиваться причин, почему так случилось. Прочел все, что можно было найти в русской советской литературе как художественной, так и исторической. Изучил французский язык, первоначально для чтения поэзии в оригинале, а затем – для чтения исторической литературы.
Однажды мне попала в руки 4-х томная «История СССР» Жана Элленштейна, и вот тогда французский мне очень пригодился. Да и потом, когда в начале 70-х годов я засел за исторические материалы в полузакрытых фондах московских библиотек.
Начиная с 1987 года, я стал активно собирать материал для книги. Было нелегко. В государственном архиве, куда пускали свободно, никаких документов о голоде не было. Словно никакой беды в Казахстане начала 30-х вовсе не произошло. То ли все подчищено, то ли все давно уничтожено, то ли - скрыто за семью печатью.
А туда, где можно было найти документы о голоде, письма-крики людей в инстанции, - туда меня просто не пустили. Это архивы ЦК Компартии Казахстана. Там, как впоследствии выяснилось, много чего было. Я в точности знал, например, что каждый факт каннибализма расследовался и документировался, вплоть до фотографирования, органами госбезопасности. Но на мой запрос в КГБ пришел ответ: у нас никаких документов на эту тему нет.
Тогда я стал собирать «живые документы» - свидетельства тех, кто выжил в тяжелом испытании. А потом засел в Пушкинской библиотеке за подшивками газет 20 - 30-х годов. Словом, прочитал все возможное о том периоде, начиная с 1925 года и до 1933 года, когда Голощекин был первым секретарем Казкрайкома партии. Этого-то мне никто не мог запретить читать.
– Неужели в этих партийных газетах можно было найти факты, уличающие власть в Голодоморе?
– Как ни странно, да. Не прямые доказательства, а - косвенные. Мы же - советские люди - приучены читать между строк, отлично понимаем недомолвки, намеки, даже намеки на намеки. Иногда вскользь брошенная фраза, реплика может сказать о многом. Ну и, разумеется, цифры, фактические данные.
Это же было время «перегибов», а потом партия якобы боролась с этими перегибами – и невольно, так или иначе, пробалтывалась о содеянном. И еще - детали, подробности перегибов. А ведь деталь, как говаривал Шерлок Холмс, может быть столь же красноречивой, как муха в стакане молока.
Потом были беседы с известными казахскими писателями-аксакалами: Галымом Ахмедовым, Альжаппаром Абишевым, Гафу Каирбековым и другими. Каждый из них рассказал о своей личной трагической истории, о том, как гибли их близкие, друзья, знакомые.
Я придерживался принципа, что любой рассказ живого свидетеля – это есть наиважнейший документ. Лет за десять до этого у меня было желание написать роман о коллективизации, но собранные документы оказались настолько горячими, шокирующими, что я решил написать документальную вещь. Да и в стране начались такие процессы, что стало не до романа.
ГОЛОДНЫЙ БУНТ ПОДАВЛЯЛИ РАССТРЕЛОМ
– Когда вы собирали материалы для книги, попадались ли среди них факты, рассказывающие о голодных бунтах?
– Да, таких фактов было много. Это я узнал, читая подшивки газеты «Советская степь» (первоначальное название «Казахстанской правды»). Там, в частности, нашел доклады Голощекина, где говорилось, что в различных местах Казахстана люди оказывают сопротивление коллективизации и как эти бунты подавлялись.
То есть, если перевести на нормальный язык, за то, что голодные люди требовали от власти решить продовольственный вопрос, их расстреливали. Да еще при этом приклеивали ярлык «бандиты».
Еще один момент. Почему-то когда мы говорим про голод в степи, то сразу подразумевается голод 30-х годов. А ведь в Казахстане это был второй голод. Первый был в 1919 - 1922 годах. Поэтому когда исследователи будут заниматься этой проблемой, должны ее разделить на первый и второй периоды.
Первый голод тоже был страшным. Он больше коснулся южного региона, хотя в той или иной мере пострадали все жители Казахстана. Если в 30-х годах по различным оценкам погибло от 1,5 до 2 миллионов человек, то в первый голод – около одного миллиона человек. Так что казахи, действительно, за каких-то 10 - 15 лет лишились около половины населения. Мировая история не знает трагедии подобного масштаба. И каждый казах просто обязан знать, помнить об этой трагедии.
– За эти годы сколько раз переиздавалась ваша книга?
– На днях выходит четвертое издание на русском языке. Первое издание 1990 года было объемом в 200 страниц. Начиная со второго издания в 1996 году, «Великий джут» выходит в расширенном и дополненном виде, объемом вдвое больше.
Сейчас книга переведена на немецкий язык. В Германии очень интересуются мировой историей, по крайней мере, исторической литературой, особенно относящейся к прошедшему веку. У них издается больше, чем в других странах Запада. А ведь великая казахская трагедия начала 30-х – это, по сути, еще «белое пятно» в новейшей мировой истории.
– Значит, ваша книги выходит на русском языке, издают на немецком, а на казахском - она выходила?
– Только один раз. Перевод первого издания «Хроники Великого джута» сделал Талгат Айтбайулы, он же и издал книгу в 1992 году.
ГОЛОЩЕКИН БЫЛ ДЕМАГОГОМ И ЦИНИКОМ
– Валерий Федорович, когда вы изучали тему голода, наверное, не могли пройти мимо личности Филиппа Голощекина. Скажите, что это был за человек? Какими качествами он обладал? Был ли он аскетом, сибаритом, циником, а может, он просто был психически больным, шизофреником? Согласитесь, первый человек в государстве всегда играет огромную роль. Будь на его месте другой, трагедии, жертв могло быть гораздо меньше.
– Да, от человека многое зависит, но, конечно, не все. Партия, как известно, пуще глаза блюла партийную дисциплину. А установка была – уничтожение собственника как такового. Еще Ленин учил, что крестьянин, как мелкий собственник, – главный враг советской власти. Сталин только осуществил мечту Ленина. Недаром коллективизация по значению приравнивалась к Октябрьской революции. Заодно это был повод начисто ограбить кормильцев страны, чтобы на эти деньги быстрее провести индустриализацию.
С жертвами большевики никогда не считались. Люди для них были только «человеческим материалом», из которого, по их мнению, можно было кроить все что угодно. А несогласных – уничтожать пулями, лагерями, голодом. В 30-х годы в народе даже поговорка появилась: «Серп и молот – смерть и голод».
Что касается личности самого Филиппа Голощекина… Это был малообразованный человек, недоучка. Историк революции В. Л. Бурцев, знавший Голощекина, сказал о нем: «Это типичный ленинец. Это человек, которого кровь не остановит. Эта черта особенно заметна в его натуре: палач, жестокий, с некоторыми элементами дегенерации».
В партийном быту он отличался высокомерием, был демагогом, циником. Казахов он вообще за людей не считал. Не успел Голощекин появиться в Казахстане, как заявил, что советской власти тут нет и надо устроить «Малый Октябрь». За 7 лет он ни разу не выезжал за пределы столицы, не интересовался, как живут люди.
Разумеется, он сразу же окружил себя услужливыми подхалимами, а тех, кто противоречил, изгонял прочь. Его подлипалы ради карьеры готовы были мать родную продать, не то что родину. Такими были Курамысов, Ерназаров и другие.
– Валерий Федорович, спасибо вам за беседу. Чтобы вы хотели сказать в заключение казахским читателям радио Азаттык?
– Всем желаю помнить и знать не только победные страницы своей истории, но и печальные, трагические. Любить и знать свою веру, свой язык, свою культуру, изучая и все лучшее в других религиях и культурах. И конечно, возродить лучшие традиции казахского народа: уважение к старшим, почитание женщин, поддержка слабых, помощь бедным.
P.S. Перед самым выходом этого интервью Валерий Михайлов получил сообщение, что его книга «Хроника Великого джута» вышла в Германии. Теперь о геноциде против казахов, устроенным Сталиным и Голощекиным, будут знать и немецкие читатели.
60 ЛЕТ ЖИЗНИ ПОД КОЛПАКОМ И СТРАХОМ
–Валерий Федорович, не так давно в печати поэт Олжас Сулейменов высказал мысль, что писатели обошли стороной трагедию казахского народа – голод 1930-х годов. В ответ группа писателей, которые выпустили романы, очерки, рассказы на тему голода, заявили, что Олжас Сулейменов просто не читает казахстанских писателей. Вы как думаете, достаточно ли в Казахстане публикаций на эту тему?
– Вы знаете, тут, наверное, правду надо искать посередине. И Олжас Сулейменов по-своему прав, и правы те, кто возражает ему. Дело в том, что тема народной трагедии 30-х годов, тема конфискации, коллективизации, по-моему, казахстанскими писателями еще до конца не осмыслена и тем более не воплощена в художественном творчестве. Но на то были объективные причины: долгое время тема голода была под запретом.
Трагедия произошла в 30-х годах, а говорить о ней стали только в конце 80-х. И то - очень осторожно. Первоначально - в романах и повестях русских писателей: Василия Белова, Виктора Астафьева, Федора Абрамова, Сергея Залыгина, - а затем, уже к концу развала СССР, появились книги казахских писателей. И постепенно правда пришла к народу. Люди узнали, какой трагедией обернулась гибель крестьянства. И Россия и Казахстан были крестьянскими государствами, потому что основная масса народа жила в сельской местности.
Когда я начал собирать материалы к своей книге, то выяснилась странная картина: практически ничего не было на эту тему. О самой страшной трагедии казахов, о гибели почти 40 процентов населения от голода – никаких свидетельств. Лишь крохотные, разрозненные данные, косвенные намеки на беду.
Правда, в 1988 - 1989 годах в малотиражной казахской прессе появилось несколько воспоминаний, где прямо рассказывалось о трагедии. Среди них были заметки Гафу Каирбекова, где он вспоминал о беседах с Габитом Мусреповым. Но ведь это лишь немногие эпизоды той огромной беды, что пережила республика.
60 лет власть запрещала даже говорить на эту тему. Но люди, спасшиеся в голоде, разве могли об этом забыть! И только дома, в кругу семьи, они могли иногда рассказывать об этом, да и то очень тихо и осторожно.
А когда вдруг все перевернулось и Советский Союз стал разваливаться на части, вот только тогда заговорили на эту тему. Хотя опять же – не совсем так, как надо бы. Рассказывали, как правило, только о личной беде, не затрагивая причин трагедии, постигшей всю страну.
Вспомним Великую Отечественную войну. Прошло более 60 лет, а до сих пор мы бесконечно возвращаемся к этой теме. И каждый раз заново показываем трагедию и ужас войны, во всех ее безобразиях. Тысячи книг, фильмов, спектаклей, песен, конференций, скульптурных изваяний посвящены теме войны. Целые институты изучают историю Второй мировой войны.
И еще об этом будем много и долго писать, говорить и каждый раз будем заново переживать войну, плакать, вспоминая погибших. И это правильно. Для чего это делается? Чтобы война такого масштаба больше никогда не повторилась на нашей земле. И чтобы мы никогда не забывали тех, кто сложил голову ради нашей свободы. Но теперь вернемся к теме голода.
Мое мнение таково: массовая гибель крестьянства, кормильцев страны – непреходящая, незабываемая трагедия. В сердца людей, в народной памяти такое впечатывается навечно. Казахстан пострадал больше всех других республик, но и в России, и в Украине бедствие было очень большим.
Я не возьмусь сравнивать эту беду с Великой Отечественной войной, все-таки это - разные вещи. Но, по-моему, то, что случилось в Казахстане, сами казахи никогда не забудут, и дай Бог, чтобы все казахстанцы да и весь мир об этом помнили. Говорят, история ничему людей не учит, все со временем тускнеет и забывается. Если так, то очень печально. Горькие уроки истории затем и даются, чтобы делать из них верные выводы и не повторять беды.
ТЕМА ГОЛОДОМОРА ЖДЕТ СВОЕГО МУХТАРА АУЭЗОВА
– Как вы думаете, почему казахстанская власть избегает этой темы? Ведь посмотрите, как украинцы громко поднимают эту тему. При этом лично сам президент Виктор Ющенко раскручивает тему Голодомора.
– Вот именно, раскручивает… Президент Украины обвиняет в Голодоморе сегодняшнюю Россию… Но ведь нет сегодня той власти, которая была тогда, в начале 30-х. К кому претензии? Ведь все народы пострадали от Советской власти, а больше всех - сами русские.
Если сравнивать масштабы бедствия, то отнюдь не украинцы понесли самые большие потери, а казахи. Но казахстанская власть, зная это, не политиканствует. Политиканство – игра на народной беде. Необходимо всестороннее, глубокое, в русле мировых процессов, исследование этой трагедии. И это – дело не только власти, политиков, но и философов, историков, деятелей культуры, всей общественности. Только потом может состояться исторический суд над виновниками трагедии. Я думаю, его время еще придет.
– А как вы считаете, почему творческие люди, писатели не обращаются к этой теме сейчас, когда нет запретов? Ведь это же очень благодарная тема. Вышло около 7 - 8 повестей, рассказов, были статьи, воспоминания, но ведь все это - капля в море для такой трагедии?
- Я об этом тоже думал. Почему, кроме хорошей книги Смагула Елубая «Одинокая юрта» и еще нескольких других, не появляется других произведений? Почему, например, на эту тему нет произведения уровня романа «Путь Абая» Мухтара Ауэзова?
Мне кажется, те казахские писатели, которые хорошо знали об этом, были, так сказать в теме, где-то «перегорели» и у них не осталось душевных сил, чтобы сесть за стол. А возможно, личное их горе было так велико и так горячо, что больно было даже прикасаться к нему. Не знаю, тут только каждый может сказать за себя.
И еще. Эта казахская трагедия настолько велика, что по-настоящему о ней может рассказать только очень большой художник слова. Вспомним Льва Толстого и его «Войну и мир». Ведь Толстой написал свою монументальную книгу спустя полвека после нашествия наполеоновской армии на Россию. Иначе говоря, должен был явиться в мир Лев Толстой, чтобы тема Отечественной войны России 1812 года получила достойное художественное воплощение.
Я думаю, страшная трагедия казахов, которая коснулась практически каждой казахской семьи, еще ждет своего писателя. Надо ли говорить, что это будет великий талант, огромное сердце, которое исполнится великой жалости и любви к своему народу, вдохнет своим словом в душу народа великую силу для дальнейшей жизни. Так что будем ждать такого писателя.
ТОЛЧКОМ К ПОИСКУ ИСТИНЫ ПОСЛУЖИЛА ИСТОРИЯ СВОЕЙ СЕМЬИ
– Валерий Федорович, давайте вернемся к вашей книге «Хроника Великого джута». Скажите, что подвигло вас к написанию этой книги? По-существу, ведь эта была первая книга, посвященная Голодомору в Казахстане?
– Чтобы вы правильно меня поняли, наверное, придется начать рассказ с истории моей семьи. Папа мой родом из Белгородской области, из семьи потомственных крестьян. Мама из Саратовской области. Вся моя семья как по линии матери, так и по линии отца в 1931 году была раскулачена и сослана в Казахстан. Здесь мои родители встретились и создали семью.
В 1946 году родился я, в Караганде. И вот, как помню себя, я всегда с детства интересовался историей семьи. Я задавался вопросом, почему родители родом из России, а оказались в Казахстане. Почему моя бабушка и ее малолетние дети вдруг умерли, едва попав на казахскую землю.
Истинную причину трагедии родители тщательно скрывали от нас, детей. Правду я добывал урывками. И наконец понял: да ведь и сами мои родители чудом выжили.
Так понемногу, с истории семейной трагедии, у меня все и началось. После, когда я стал студентом геологического факультета, мне приходилось очень много ездить по республике, бывать в отдаленных местах. В аулах беседовал со стариками-казахами. Не все шли на откровенный разговор, но, по счастью, были и такие, которые не скрывали правду о голоде. Далеко не сразу, постепенно я понимал размах бедствия, пока не осознал, что это - великая народная трагедия.
Я стал изучать весь этот период истории, стал доискиваться причин, почему так случилось. Прочел все, что можно было найти в русской советской литературе как художественной, так и исторической. Изучил французский язык, первоначально для чтения поэзии в оригинале, а затем – для чтения исторической литературы.
Однажды мне попала в руки 4-х томная «История СССР» Жана Элленштейна, и вот тогда французский мне очень пригодился. Да и потом, когда в начале 70-х годов я засел за исторические материалы в полузакрытых фондах московских библиотек.
А туда, где можно было найти документы о голоде, письма-крики людей в инстанции, - туда меня просто не пустили. Это архивы ЦК Компартии Казахстана. Там, как впоследствии выяснилось, много чего было. Я в точности знал, например, что каждый факт каннибализма расследовался и документировался, вплоть до фотографирования, органами госбезопасности. Но на мой запрос в КГБ пришел ответ: у нас никаких документов на эту тему нет.
Тогда я стал собирать «живые документы» - свидетельства тех, кто выжил в тяжелом испытании. А потом засел в Пушкинской библиотеке за подшивками газет 20 - 30-х годов. Словом, прочитал все возможное о том периоде, начиная с 1925 года и до 1933 года, когда Голощекин был первым секретарем Казкрайкома партии. Этого-то мне никто не мог запретить читать.
– Неужели в этих партийных газетах можно было найти факты, уличающие власть в Голодоморе?
– Как ни странно, да. Не прямые доказательства, а - косвенные. Мы же - советские люди - приучены читать между строк, отлично понимаем недомолвки, намеки, даже намеки на намеки. Иногда вскользь брошенная фраза, реплика может сказать о многом. Ну и, разумеется, цифры, фактические данные.
Это же было время «перегибов», а потом партия якобы боролась с этими перегибами – и невольно, так или иначе, пробалтывалась о содеянном. И еще - детали, подробности перегибов. А ведь деталь, как говаривал Шерлок Холмс, может быть столь же красноречивой, как муха в стакане молока.
Потом были беседы с известными казахскими писателями-аксакалами: Галымом Ахмедовым, Альжаппаром Абишевым, Гафу Каирбековым и другими. Каждый из них рассказал о своей личной трагической истории, о том, как гибли их близкие, друзья, знакомые.
Я придерживался принципа, что любой рассказ живого свидетеля – это есть наиважнейший документ. Лет за десять до этого у меня было желание написать роман о коллективизации, но собранные документы оказались настолько горячими, шокирующими, что я решил написать документальную вещь. Да и в стране начались такие процессы, что стало не до романа.
ГОЛОДНЫЙ БУНТ ПОДАВЛЯЛИ РАССТРЕЛОМ
– Когда вы собирали материалы для книги, попадались ли среди них факты, рассказывающие о голодных бунтах?
– Да, таких фактов было много. Это я узнал, читая подшивки газеты «Советская степь» (первоначальное название «Казахстанской правды»). Там, в частности, нашел доклады Голощекина, где говорилось, что в различных местах Казахстана люди оказывают сопротивление коллективизации и как эти бунты подавлялись.
То есть, если перевести на нормальный язык, за то, что голодные люди требовали от власти решить продовольственный вопрос, их расстреливали. Да еще при этом приклеивали ярлык «бандиты».
Еще один момент. Почему-то когда мы говорим про голод в степи, то сразу подразумевается голод 30-х годов. А ведь в Казахстане это был второй голод. Первый был в 1919 - 1922 годах. Поэтому когда исследователи будут заниматься этой проблемой, должны ее разделить на первый и второй периоды.
Первый голод тоже был страшным. Он больше коснулся южного региона, хотя в той или иной мере пострадали все жители Казахстана. Если в 30-х годах по различным оценкам погибло от 1,5 до 2 миллионов человек, то в первый голод – около одного миллиона человек. Так что казахи, действительно, за каких-то 10 - 15 лет лишились около половины населения. Мировая история не знает трагедии подобного масштаба. И каждый казах просто обязан знать, помнить об этой трагедии.
– За эти годы сколько раз переиздавалась ваша книга?
– На днях выходит четвертое издание на русском языке. Первое издание 1990 года было объемом в 200 страниц. Начиная со второго издания в 1996 году, «Великий джут» выходит в расширенном и дополненном виде, объемом вдвое больше.
Сейчас книга переведена на немецкий язык. В Германии очень интересуются мировой историей, по крайней мере, исторической литературой, особенно относящейся к прошедшему веку. У них издается больше, чем в других странах Запада. А ведь великая казахская трагедия начала 30-х – это, по сути, еще «белое пятно» в новейшей мировой истории.
– Значит, ваша книги выходит на русском языке, издают на немецком, а на казахском - она выходила?
– Только один раз. Перевод первого издания «Хроники Великого джута» сделал Талгат Айтбайулы, он же и издал книгу в 1992 году.
ГОЛОЩЕКИН БЫЛ ДЕМАГОГОМ И ЦИНИКОМ
– Валерий Федорович, когда вы изучали тему голода, наверное, не могли пройти мимо личности Филиппа Голощекина. Скажите, что это был за человек? Какими качествами он обладал? Был ли он аскетом, сибаритом, циником, а может, он просто был психически больным, шизофреником? Согласитесь, первый человек в государстве всегда играет огромную роль. Будь на его месте другой, трагедии, жертв могло быть гораздо меньше.
– Да, от человека многое зависит, но, конечно, не все. Партия, как известно, пуще глаза блюла партийную дисциплину. А установка была – уничтожение собственника как такового. Еще Ленин учил, что крестьянин, как мелкий собственник, – главный враг советской власти. Сталин только осуществил мечту Ленина. Недаром коллективизация по значению приравнивалась к Октябрьской революции. Заодно это был повод начисто ограбить кормильцев страны, чтобы на эти деньги быстрее провести индустриализацию.
С жертвами большевики никогда не считались. Люди для них были только «человеческим материалом», из которого, по их мнению, можно было кроить все что угодно. А несогласных – уничтожать пулями, лагерями, голодом. В 30-х годы в народе даже поговорка появилась: «Серп и молот – смерть и голод».
Что касается личности самого Филиппа Голощекина… Это был малообразованный человек, недоучка. Историк революции В. Л. Бурцев, знавший Голощекина, сказал о нем: «Это типичный ленинец. Это человек, которого кровь не остановит. Эта черта особенно заметна в его натуре: палач, жестокий, с некоторыми элементами дегенерации».
В партийном быту он отличался высокомерием, был демагогом, циником. Казахов он вообще за людей не считал. Не успел Голощекин появиться в Казахстане, как заявил, что советской власти тут нет и надо устроить «Малый Октябрь». За 7 лет он ни разу не выезжал за пределы столицы, не интересовался, как живут люди.
Разумеется, он сразу же окружил себя услужливыми подхалимами, а тех, кто противоречил, изгонял прочь. Его подлипалы ради карьеры готовы были мать родную продать, не то что родину. Такими были Курамысов, Ерназаров и другие.
– Валерий Федорович, спасибо вам за беседу. Чтобы вы хотели сказать в заключение казахским читателям радио Азаттык?
– Всем желаю помнить и знать не только победные страницы своей истории, но и печальные, трагические. Любить и знать свою веру, свой язык, свою культуру, изучая и все лучшее в других религиях и культурах. И конечно, возродить лучшие традиции казахского народа: уважение к старшим, почитание женщин, поддержка слабых, помощь бедным.
P.S. Перед самым выходом этого интервью Валерий Михайлов получил сообщение, что его книга «Хроника Великого джута» вышла в Германии. Теперь о геноциде против казахов, устроенным Сталиным и Голощекиным, будут знать и немецкие читатели.