Протесты в Казахстане и их подавление оказались в новогодние каникулы главной темой в российских СМИ. В соцсетях стала расхожей шутка, что в России подобное невозможно: слишком мало казахов. О том, насколько вероятно повторение казахстанского сценария в России, у экспертов спросило издание «Сибирь.Реалии», проект Русской редакции Азаттыка (Радио Свобода).
Наблюдатели сходятся в том, что Россию и Казахстан объединяют многие внутренние проблемы: преимущественно сырьевой характер экономики, колоссальное имущественное расслоение, низкие доходы граждан, отсутствие социальных лифтов, несменяемость власти и ее клановость. Означает ли это, что произошедшее в Казахстане может ожидать и Россию?
«МЕДВЕДЕВ МОГ ПРОДЕЛАТЬ С ПУТИНЫМ ТО, ЧТО ТОКАЕВ С НАЗАРБАЕВЫМ»
– В России представители элит не пытались использовать протест в собственных интересах, – говорит политолог Аббас Галлямов. – В Казахстане же участие силовиков было ориентировано на какие-то олигархические кланы: они попытались воспользоваться протестом для того, чтобы его радикализировать, и бросили туда либо переодетых сотрудников, либо каких-то уголовников. Это элитное противостояние, выплеснувшееся на улицу. У нас же Путин гораздо больше контролирует российские элиты. В Казахстане очевиден разлом между старым президентом и новым: тот воспользовался протестами, чтобы окончательно избавиться от старого. А у нас альтернатива – кто? В 2011 году Медведев теоретически мог проделать с Путиным то, что Токаев сейчас проделал с Назарбаевым. Но тогда Дмитрий Анатольевич не решился, а сейчас он уже не та фигура.
– То есть никакая из «башен Кремля» никогда не поддержит уличный протест?
– Когда Путин ослабеет сильнее определенного уровня, это случится. Тоталитарный режим ослабевает рано или поздно, в этом смысле у нас все впереди. Президент станет менее активным и превратится в Брежнева, который не в состоянии регулировать отношения между элитами. Сегодня Путин уже не контролирует половину избирателей, но треть относительно лояльна. Чтобы выступать против популярного политика в публичном пространстве, нужно хоть что-то собой представлять, идти к избирателям, создавать инфраструктуру, партию. Но несанкционированное участие в политике сегодня моментально пресекается силовиками. Поэтому альтернатив пока нет. Но в какой-то момент Путин ослабнет, риски станут приемлемыми, олигархи, кланы пойдут в политику – как это было в 1990-е годы.
– Способны ли россияне на массовый мирный протест – такой, с которого начались события в Казахстане?
– Такой сценарий, конечно, в России возможен, и это регулярно происходит. В январе 2021 года протесты в поддержку Навального прошли не только в Москве – Питере (Санкт-Петербурге. – Ред.), но и в нескольких десятках регионов. Раньше по политическим поводам регионы вообще не выходили: протестовали только по локальным причинам – Шиес, например, или сквер в Екатеринбурге. Исключение – акции «За Фургала», которые прошли как раз за полгода до ареста Навального. Нельзя говорить, что регионы у нас деполитизированы. И в этом смысле мы с Казахстаном похожи. Но наш протест гораздо более мирный, без большой крови.
«СИЛОВИКИ – ЭТО НЕ ТА ОТМЫЧКА, ЧТО ЗАКРЫВАЕТ ТЕМУ ПРОТЕСТОВ НАВСЕГДА»
– О каких регулярных массовых акциях в России мы говорим, если даже за одиночный пикет отправляют в СИЗО? Все же запрещено.
– В Казахстане силовики тоже действовали жестко, вспомните предыдущие протесты. Но в какой-то момент недовольство населения зашкаливает настолько, что люди просто перестают бояться: ненависть перевешивает страх и общество снова идет на улицы. Россияне больше европейцы, стрелять друг в друга, может, не будут, но до рукопашных схваток легко дойдет. Градус ненависти в обществе зашкаливает. Силовики – это не та отмычка, что закрывает тему протестов навсегда. Мало, что ли, авторитарных режимов пало от протестов? После кровавого воскресенья революция 1905 года подавили – революция 1917 года. Да, это не моментально, но мы говорим о долгосрочной перспективе.
– О какой именно?
– Будут массовые уличные протесты или нет, зависит от власти. Сценарий с революцией не предопределен. С помощью реформ ее можно избежать. Очень многое будет зависеть от того, что Путин будет делать в 2024 году. Если выдвинет в преемники не совсем откровенного упыря, а человека, который скажет что-то вроде «Свобода лучше, чем не свобода», будет при этом убедительным, а Путин уйдет на пенсию (и не будет над ним нависать), то возможно вообще обойтись без казахского сценария. Если преемник организует реформы, раскрутит гайки, то страна может стать вполне приличной, как, например, Испания после Франко.
«ИМПУЛЬСИВНЫЙ ГУБЕРНАТОР С БОЛЬШИМИ АМБИЦИЯМИ И МЕНЬШИМИ СТРАХАМИ»
После 2021 года, когда российские власти «окончательно дочистили всю оппозицию», в стране появилась возможность повторения казахского сценария, считает политолог Иван Преображенский.
– Повтор возможен как раз в смысле агрессивности и неуправляемости массового протеста: контролировать его некому, нет оппозиционных политических партий и движений, нет некоммерческих организаций с развитой структурой – ничего нет. А при отсутствии лидеров протест превращается в бунт, бессмысленный и беспощадный. Шансов добиться успеха при таком раскладе в разы меньше, если нет тех, кто может вести переговоры. В этой ситуации власти, понимая, что разговаривать не с кем, выберут самый простой способ реагирования – подавление.
– А элиты не захотят подсуетиться и воспользоваться улицей для своих целей?
– Российские элиты консолидированы, у них не возникало таких серьезных противоречий во время путинского правления, которые потребовали бы настолько радикальных действий. Ведь те неизвестно, к чему приведут. Российский политический режим родился как результат консенсуса большей части правящего класса вокруг условной программы Путина. Он им предложил довольно четкий план социального обогащения. А до этого были массовые протесты шахтеров, которые спонсировались тем же Березовским и другими бизнесменами. Поэтому российский правящий класс в состоянии использовать такие методы.
При этом у многих группировок правящего класса в России, как и в Казахстане, есть своя мини-армия. Это не только Рамзан Кадыров. Например, в России принят закон об охране трубопровода, и у всех таких компаний есть свои мини-армии для охраны производств. Похожие возможности у РЖД и у всех остальных крупных бизнес-групп, ту же службу безопасности Сбербанка стоит иметь в виду. Плюс есть система неформальных связей: региональные землячества, республики, где правоохранительные органы в основном сформированы по национальному признаку. В России гигантское количество частных армий, я думаю, их больше, чем в Казахстане. Если ситуация вдруг резко дестабилизируется, кто нам гарантирует, что никто их не применит для защиты своих интересов или для захвата власти?
– Звучит пугающе. При каких условиях это может произойти?
– Во-первых, это региональный протест, когда федеральные власти пытаются устранить кого-то из серьезных крупных бизнесменов либо представителя региональной власти, который опирается на национальную или корпоративную частную армию. Когда такой понимает, что речь идет о жизни и смерти и для него все это обернется арестом и судебным процессом, а вся его группа способна консолидироваться, то они могут начать оказывать сопротивление федеральным властям и федеральным силовикам. Это несмотря на полное измельчание и подавление губернаторов. Власти не случайно это делают, потому что предполагают возможность такого сценария.
Но, учитывая то, как сейчас подбираются губернаторы и насколько это часто непубличные люди, нет гарантий, что пост главы региона случайно не займет человек с такими данными.
– Это могло случиться в Хабаровске с Фургалом?
– Фургал – человек другого склада, но если представить, что на его месте был бы кто-то более импульсивный, с большими амбициями и меньшими страхами, то да, мог бы оказать сопротивление группе федеральных силовиков, которые прибыли на его задержание. В том же Дагестане все аресты местных проводили исключительно федеральные группы и исключительно в формате спецоперации. Потому что шансы на сопротивление местных группировок очень велики.
Еще один вариант – резкое возникновение социальной нестабильности. Массовый протест возможен при стихийном социальном протесте. Сейчас социология показывает, что растет число тех, кто допускает для себя возможность участия в протестных акциях. А третий – уход от власти Путина, неподготовленный, внезапный. Мы же до сих пор не знаем, что в реальности произошло в Казахстане и куда делся Назарбаев. Исчезновение лидера мгновенно приводит в движение все кланы, если они до этого не согласовали преемников.
«СЛОЖНО ПРЕДСТАВИТЬ СОЦИАЛЬНЫЙ ВЗРЫВ ДЛЯ РОССИИ»
– То, что произошло в Казахстане, трудно представить в России – такой одновременный бунт большинства крупных городов. Мне кажется, что в России другая политическая культура и другая атмосфера в городах. Структура общества такова, что нет этих глубоких семейных и племенных связей, какие есть, например, в Казахстане или в каких-то других странах Центральной Азии, – убежден политолог, научный сотрудник Карлова университета в Праге Александр Морозов. – Россияне гораздо более атомизированы, как говорят социологи, – разобщены. Это во-первых. Во-вторых, наиболее бедные слои России в постсоветский период никогда не бунтовали. Мы можем представить себе в России забастовки отдельных предприятий или даже забастовку целой отрасли. Но это все-таки будет забастовка, а не восстание.
– А если гипотетически смоделировать ситуацию, при которой на протест выйдет, к примеру, миллион?
– Из того обстоятельства, что выйдет миллион, не следует, что это сразу примет характер социального взрыва, это может быть вполне мирная манифестация. Будут требовать чего-то от власти, и та, возможно, пойдет навстречу. Для России представить социальный взрыв чрезвычайно сложно. Уже очень много всего произошло: и инфляция, и падение рубля, и пенсионный возраст, и неудачные решения правительства. Но здесь для всеобщего протеста недостаточно того, чтобы в одной области вдруг повысились цены на бензин. Если люди выйдут в Екатеринбурге, то Казань вовсе не обязательно их поддержит.
– Если Путин неожиданно уйдет, элиты могут начать использовать улицу в своих целях, как в Казахстане?
– Это один из возможных сценариев. Но надо сказать, что каким бы ни был переход власти в России, ключевую роль здесь будут играть три фактора. Первый: глубокий конфликт элит невозможен по причине наличия ядерного оружия. И все игроки будут очень хорошо понимать, что борьба друг с другом возможна лишь до определенного предела. Потому что кто-то должен легитимно получить ядерный чемоданчик в руки. Второй фундаментальный момент заключается в сырьевой экономике страны: те, кто этим занимается, будут удерживать контроль над ситуацией и договариваться с остальной элитной частью. Поэтому консенсус элит при переходе будет гораздо более высоким, чем искушение конфликтом. Третий фактор: в России нет контрэлиты, которая бы претендовала на всю власть, на свой альтернативный сценарий развития страны после ухода Путина. Поэтому я не вижу, почему может случиться очень острый конфликт при транзите по примеру Алиева или Назарбаева.
Между тем по состоянию на 11 января МВД Казахстана объявило о 10 тысячах задержанных на беспорядках, это в два раза меньше, чем задерживали российские силовики на прошлогодних акциях в поддержку российского оппозиционного политика Алексея Навального в январе. При этом за Навального россияне выходили всего два дня, а казахи протестовали больше недели.
Президент Казахстана Токаев объявил, что в протестах участвовали «зарубежные боевики», но подтвердить свои слова не смог. «Бандиты нападали по ночам на морги, забирали и увозили тела своих погибших подельников. Они также забирали тела боевиков прямо с поля боя. Это практика международных террористов известного происхождения. Именно так они заметают следы», – заявил Токаев. Единственным публично обвиненным иностранцем стал кыргызский пианист, руководитель джазового оркестра в Бишкеке Викрам Рузахунов, который после жесткого задержания, ради экстрадиции в Бишкек, «признался», что прилетел из Кыргызстана для участия в протестах, и получил за это 90 тысяч тенге (около 200 долларов по текущему курсу). В ситуацию вмешались Минюст Кыргызстана и государственный комитет национальной безопасности этой страны, и через несколько дней музыканта освободили.
Президент России Владимир Путин объявил, что в Казахстане организаторы массовых беспорядков использовали «майданные технологии». «Организованные и "четко управляемые" группы боевиков, действия которых нужно оценивать как нападение на Казахстан, стали результатам подготовки в лагерях террористов за рубежом, – сказал Путин и добавил: – Мы показали, что не позволим раскачивать ситуацию у себя дома, реализовывать сценарии цветных революций».
Независимые политологи в такой зарубежный след не верят и сходятся во мнении, что протест был таким значительным из-за участия в нем местных элит: в борьбе за власть сошлись кланы бывшего президента Казахстана Нурсултана Назарбаева и нынешнего главы государства Касым-Жормата Токаева. И если второй после протестов остался у власти, то судьба первого неясна. По одной из версий, он находится в Китае, по другой – в ОАЭ, а его пресс-секретарь заявляет, что «елбасы» (титул, присвоенный Назарбаеву. — Ред.) не покидал Нур-Султан и проводит там консультативные встречи.
КОММЕНТАРИИ