В июне 2017 года Мещанский суд Москвы признал бывшего директора Библиотеки украинской литературы в Москве Наталью Шарину виновной в «распространении экстремистской литературы», «возбуждении ненависти с использованием служебного положения», а также в «растрате в крупном размере». Перед этим в библиотеке были найдены книги, которые следствие посчитало «имеющими отношение к украинскому национализму»: «Киев», «Война в толпе», «Киев-Нью-Йорк», «Время поэзии», буклет «Роман Шухевич – бывший командующий УПА» и другие.
Шарина утверждала, что ни одной экстремистской книги в библиотеке при ней не было, а 16 экстремистских изданий были подброшены во время обысков. Обвинение просило для женщины пять лет заключения, основываясь на показаниях Сергея Сокурова, бывшего сотрудника Библиотеки украинской литературы. Но адвокат Иван Павлов, который представлял интересы Шариной в суде, подчеркивал, что у Сокурова «была неприязнь с директором, которая запретила ему в Библиотеке украинской литературы устраивать собственные акции».
Тюрьмы Шариной удалось избежать, но после приговора она была внесена в список экстремистов Росфинмониторинга наряду с осужденными по террористическим статьям и не может, к примеру, даже открыть обычный банковский счет. Также в интервью «Настоящему Времени» Шарина призналась, что ей до сих пор снятся книги и пустые стены библиотеки, которой она отдала много лет.
«СНИТСЯ БИБЛИОТЕКА»
— Я как бы (сейчас) живу не в XXI веке, а как бы я живу лет на 10 или 15 раньше. Я пользуюсь только наличными деньгами. У меня нет, естественно, банковских карточек. Я даже пенсию не могу получать на карточку. Пенсию я получаю так: прихожу на почту, стою в очереди.
Но, знаете, все эти неудобства... Это все мелочи по сравнению с тем, что вообще, собственно говоря, произошло. Да, неудобства есть, но это не те неудобства. Человек ко всему привыкает. У меня есть семья, у меня есть муж, у меня есть ребенок, и многие вопросы, в общем-то, меня не касаются.
— Вам вынесли тяжелый приговор, вы не раз говорили, что он несправедливый. За этот год в вашем отношении к приговору и в отношении к вам что-то изменилось?
— 28 октября было ровно три года с того момента, как меня арестовали (до суда Шарина несколько месяцев провела под домашним арестом. – Ред.). Собственно говоря, мы даже говорим не о том годе, который прошел после приговора. Я считаю свое наказание все-таки с того момента, как меня арестовали, а с того момента прошло ровно три года. Все вопросы теперь уже не к нам, а к тому, кто все это затеял.
— Вы не жалеете, что получили наказание ни за что? Как вы утверждаете, вы не совершили ничего противоправного. Может, если хоть бы что-нибудь да совершили, было не так обидно?
— Я говорила об этом адвокатам, когда еще только шел процесс, пока шло следствие, судебные разбирательства. Я тоже всегда говорила и в шутку, и всерьез: лучше бы я что-нибудь совершила, тогда бы это было не так обидно.
— Как бы мог выглядеть ваш протест сейчас?
— Я как раз пришла к выводу, что никакие протесты ничему не помогут. Большое количество людей защищали меня и библиотеку. Это были люди с очень громкими именами. Я знаю, сколько писем по этому поводу было направлено в разные инстанции. Я знаю, сколько разговоров было в Российской библиотечной ассоциации, сколько было разговоров и каких-то дел на другом уровне. Я не говорю уже, естественно, о Команде 29 (юристы, которые защищали Шарину. – Ред.), которая до сих пор продолжает делать все, что возможно по закону. Поэтому сейчас я стала к этому относиться философски.
Да, мне жаль. Я бы хотела посмотреть в глаза тем людям, которые все это затеяли. Я не знаю, ради чего – ради каких-то звезд на погонах, ради какой-нибудь выгоды, ради того, чтобы просто сыграть в том процессе, который у нас сегодня, к сожалению, уже так много лет длится во взаимоотношениях Украины и России. Мы стали объектом, на котором кто-то просто-напросто получил какую-то определенную выгоду. Я имею в виду моральную, наверное, какую-то.
— Кто-нибудь перестал с вами общаться или кто-нибудь, наоборот, начал, те, кто раньше этого не делал? Как изменился ваш круг общения после суда?
— Мой круг общения никак не изменился. По крайней мере, никто не написал мне или не сказал о том, что они не хотят со мной общаться. Наоборот, этот круг расширился. Я знаю большое количество людей, и на международном уровне тоже, я уж не буду называть все эти громкие имена.
— Российское библиотечное сообщество как себя ведет?
— Российское библиотечное сообщество уже очень много писало, в частности, Афанасьев, директор Исторической библиотеки. В самом начале вы правильно задали вопрос: когда ты в чем-то виноват – тогда ты понимаешь, за что (тебя преследуют), а когда ты ни в чем не виноват – ты начинаешь метаться, думать. У тебя мысли заходят очень-очень далеко, на всякие разные уровни. И я понимаю, что мне это стало мешать.
— Вам суд снится?
— Снится, снится. И очень часто снится.
— А что снится?
— Снится библиотека. То пустые стены, то как будто бы приходят какие-то люди, то меня куда-то вызывают, и я начинаю каким-либо образом оправдываться. То мне снятся какие-то груды книг. То есть я прихожу – и вместо идеального порядка в здании вижу, что все это разбросано, что там какие-то люди. Да, до сих пор.
Иногда я ложусь спать, начинаю крутиться-вертеться, не могу заснуть. И тогда начинаю переключать себя, совершенно искусственно думать о чем-то другом, о том, в каком я музее сегодня была, что я увидела.
Я сейчас живу и имею возможность очень много ездить, видеть природу. Сегодня я в одном месте, завтра я в другом. И, в общем-то, меня это спасает: природа, животные, различные зоопарки, различные лесозоны, различные сады. То есть я настраиваю себя, благодаря своему супругу: мы можем позавтракать, сесть в машину и поехать.
— Команда 29, которую возглавляет адвокат Иван Павлов, ведет довольно много таких резонансных дел, которые связаны с давлением государства на людей: дела по госизмене, по шпионажу, по экстремизму и прочее. Ваше общение с ними поменяло ваше отношение к вашему делу, к подобным делам или нет?
— Я должна сказать, что мне повезло, что Команда 29 подключилась к моей проблеме на самом первом этапе, уже на второй день после моего задержания. Если бы не Команда 29, то я думаю, что, во-первых, неизвестно, какой результат бы был. А во-вторых, я думаю, что не было бы такого резонанса. Так, знаете, все было бы сделано тихонечко-тихонечко.
Поэтому Команда 29 – такие ангелы-хранители, которые очень много и делали, и делают до сих пор. Мы пока не можем озвучивать следующие наши шаги, но уверяю вас, что они и мы продолжаем эти шаги делать в правильном направлении, в законном русле, потому что все-таки хочется добиться справедливости.
КОММЕНТАРИИ