Азаттык продолжает проект к 25-летию независимости Казахстана под названием «Независимые люди». Это серия интервью с известными людьми — политиками, музыкантами, журналистами, экономистами, артистами, — которые являлись моральными авторитетами и лидерами общественного мнения, а также известными медиаперсонами с начала 90-х годов и до сегодняшних дней. Герои проекта рассказывают, какие цели они ставили перед собой и перед своей профессией в новой стране и к чему в итоге они лично и их дело пришли в 2016 году.
В 14-й серии проекта режиссер-кинодокументалист Сергей Азимов рассказывает о том, как снимался первый документальный фильм о президенте Нурсултане Назарбаеве и можно ли в кино прожить без государства.
«Я ДВА ГОДА КОРМИЛСЯ ЗА СЧЕТ СВОЕЙ КАРТИНЫ»
Вячеслав Половинко: Вы были убежденным коммунистом?
Сергей Азимов: Убежденность бывает разная: я, например, пять лет «пробивал» свою картину об Арале и выпустил ее только полупартизанским методом на деньги местных спонсоров. В то же время я не сжигал партийного билета, когда все это демонстративно делали. На ваш максималистский вопрос я скажу только одно: в любой ситуации нужно оставаться самим собой и не малодушничать.
Пётр Троценко: Как вы восприняли распад Советского Союза?
Сергей Азимов: Я воспринял это с настороженным оптимизмом. Никто не понимал, что дальше будет. Интуитивно было ощущение, что к этой декларируемой свободе, к суверенитету еще нужно быть готовым ментально, — мы же помним, что разруха — она в головах. Как оказалось, настороженность была не зря: некоторые из бывших союзных республик — те же Узбекистан или Туркменистан — в плане соблюдения прав и свобод человека живут гораздо хуже, чем в Советском Союзе.
Вячеслав Половинко: Откуда брались деньги на документальное кино 90-х годов? И откуда вообще брались деньги?
Сергей Азимов: К концу 80-х я выпустил картину про Аральское море — и после этого я еще года два за счет нее кормился. Я ездил на фестивали и получал гонорары.
Вячеслав Половинко: Большие?
Сергей Азимов: Пять тысяч франков — большая по тем временам сумма. На сто долларов можно было жить тогда месяц припеваючи. Так что я этой картине благодарен: она меня пару лет кормила.
Что касается съемок кино, французский Canal+ после того, как я выиграл Гран-при на кинофестивале в городе Тур, предложил мне стипендию и бесплатное обучение французскому языку, но я должен был ехать снимать кино в Африку. Я приехал домой к молодой семье с большим желанием поехать в Африку, но мой отец сказал: «Сынок, если все будут ездить туда, кто тогда останется здесь?» Я смалодушничал и не поехал.
Пётр Троценко: Жалеете об этом?
Сергей Азимов: Тогда я жалел, потому что, отказавшись, я попал в период страны, когда нужно было выживать. Семью кормить надо было.
«ВРЕМЯ БЫЛО ДРУГОЕ»
Пётр Троценко: Как вы выживали?
Сергей Азимов: Помимо картины, мне помогали друзья и знакомые. А еще я торговал: лампочками, семечками, кафелем. Кепку на глаза пониже надевал, чтобы не узнали, — лауреат премии Ленинского комсомола же — и торговал. В какой-то момент я даже стал зарабатывать: я купил синхронную камеру, я купил машину. Хотелось начать снимать свое собственное независимое кино.
Пётр Троценко: Это вы на лампочках так заработали?
Сергей Азимов: Ну, еще на кафеле. Я умел зарабатывать, но чем больше я получал денег, тем хреновее мне становилось на душе. Это, в общем, отдельное кино.
Но мне в какой-то момент повезло: наступало пятилетие Независимости. До него оставалось три месяца, и меня нашли: нужно, мол, снять полнометражное кино к празднику. Где, как, на чём? К 96-му году документальное кино в Казахстане умерло. К тому же снимать документальное кино на пленку никому было не нужно: это было жутко дорого. Мы загнали себя в тупик.
Меня нашли знакомые люди, близкие к власти, и сказали: в пресс-службе президента есть хорошая аппаратура. Мы эту аппаратуру вам выдадим, вы только, мол, соберите группу и снимите кино за три месяца. А как деньги выдавать? Кино-то обязали взять телеканал «Казахстан», а мне как платить? В итоге меня взяли на работу в пресс-службу, и за три месяца мы это кино сняли.
Пётр Троценко: Хорошее кино получилось?
Сергей Азимов: Ну, нормальное. Я показал портреты разных людей эпохи: установщиков окон, торговцев — и через них показал, к чему пришла страна. Каждый герой говорил о независимости — личной и страны. Получилась картина, которая каким-то образом подытожила первое пятилетие.
Самое интересное, что, когда фильм отсняли уже, выяснилось, что меня до сих пор должным образом не оформили на работу, поскольку нужно отправлять очень много вопросов по моей биографии. В итоге на работу меня все-таки взяли, и вот я сижу в большом кабинете — и не знаю, что делать, смотрю просто в потолок. Чиновничья атмосфера — а она там всё равно ощущается — мне чужда. Поэтому при помощи Имангали Тасмагамбетова (в 1997 году — заместитель руководителя администрации президента. — Азаттык) и Крымбека Кушербаева (в 1997 году — руководитель пресс-службы президента. — Азаттык) я написал служебную записку о том, что на базе той аппаратуры, которая есть в пресс-службе, нужно создать президентский телерадиокомплекс.
Меня послушали и назначили директором, я в итоге проработал на этом месте пять лет. Я хочу сказать вам, что первые два-три года работы на этом месте — это был настоящий кайф. Никто не вмешивался в нашу работу вообще.
Пётр Троценко: Что вы снимали?
Сергей Азимов: Мы снимали фильмы о «белых пятнах» истории, о природе, о людях. За эти пять лет наша команда сняла больше ста документальных фильмов. Я постарался собрать в комплексе лучших документалистов страны: Бахыта Каирбекова, Асю Байгожину и многих других. Все кайфовали, наконец-то снимая документальное кино. И при этом телерадиокомплекс первый год вообще проходил отдельной статьей в бюджете республики.
Пётр Троценко: А кино, повышающее престиж президента или правящей партии, вас в то время снимать заставляли?
Сергей Азимов: Ну, вообще ведение летописи жизни и деятельности президента формально являлось основной функцией ТРК. Но знаете, тогда ведь и президент был совсем другим.
Пётр Троценко: То есть вы не проводили параллелей между съемками фильмов о президенте и съемками фильмов для каких-нибудь «братков»? И там, и там биография же.
Сергей Азимов: Знаете, я вот что хочу сказать. Мы в 99-м году вместе с Володей Рерихом сняли картину под названием «Незнакомый Назарбаев. Пять вечеров». Вы можете ее называть сколь угодно политически ангажированной. Мы сидели и беседовали вдвоем с Назарбаевым, и я еще раз хочу сказать, что президент был другой и время было другое.
Скажу как профессионал: мы очень точно выбрали тему нашей беседы. Назарбаев говорил о вещах, где ему меньше всего нужно было выдавать желаемое за действительное. Он говорил о родителях, о детстве, о своем становлении — о том, что ему близко и дорого. Мы показали Назарбаева как обычного человека.
Да, это было политически ангажированное кино. Как раз был период выборов в стране, и мы должны были сделать такую картину, чтобы зритель посмотрел и сказал: а Назарбаев ведь наш человек! Он живет нашими заботами и проблемами, мы ему доверяем. Сам Назарбаев этот концепт тоже очень точно уловил, и я считаю, что у нас картина о нем получилась. И надо добавить, что все следующие картины о нем — это как раз выдача желаемого за действительное.
Вячеслав Половинко: Какой Назарбаев актер?
Сергей Азимов: Когда Назарбаев говорит о тех вещах, к которым он неравнодушен, то делает это со всей душой.
Пётр Троценко: То есть харизматичный в кадре?
Сергей Азимов: Конечно! Он не просто харизматичный: Назарбаев — это человек, который может располагать к себе других людей. Природный психолог.
«ЧЕРНУХА» ПРО „БРАТКОВ“ МНЕ НЕИНТЕРЕСНА»
Вячеслав Половинко: «Лучшие документалисты страны» проблемное кино снимали? И хотели ли его снимать?
Сергей Азимов: Каждый, кто работал в ТРК, старался снимать полезное кино, и такого кино было много — о тех же «белых пятнах» отечественной истории. Много было просветительского кино: тому же Бахыту Каирбекову я подарил идею серии картин под условным названием «Обычаи и традиции казахов от рождения до смерти». Это было очень интересно, и картины Каирбекова получили награды на многих кинофестивалях.
Что касается проблемного кино, то учтите одну вещь: это телерадиокомплекс президента, здесь государственные деньги. Рамки всё равно были, хоть первые два-три года нас никто серьезно не контролировал. Каждый занимался своим делом.
Вячеслав Половинко: Но это ведь всё равно был и с их, и с вашей стороны некий уход от реальности. Ведь даже в том же 96-м году, если я вас правильно понял, картина к пятилетию Независимости была неким лубком на действительность. Вы же не снимали в этой картине про то, что были проблемы с едой и зарплатой.
Сергей Азимов: Ну, друзья! Картина к пятилетию Независимости — это же всё равно некий микроитог пятилетнего свободного плавания страны. Там были некоторые разговоры о трудностях и сложностях этого времени — в чистом виде это не была «залепуха». Но перед картиной и не ставилась задача быть аналитическим кино.
Мы, к примеру, снимали картину, когда была перепись населения в 99-м году: взяв за основу сам факт переписи, мы сделали фильм о проблемах демографии и депрессивных регионов страны. Вообще, всё зависит от того, что автор задумал показать в этой картине: от замысла, от подхода, от профессионализма. Те же картины Дзиги Вертова (один из основоположников документального кино. — Азаттык) тоже являются социальным заказом, но они при этом стали шедеврами мировой кинодокументалистики.
Вячеслав Половинко: То есть задача поднимать текущие проблемы перед кинодокументалистами не ставилась.
Сергей Азимов: Задача мною как директором ставилась одна: сохранить жанр документального кино. Эту возможность я упустить не мог.
Вячеслав Половинко: Я понимаю, но что мешало вам хотя бы попробовать снять острый фильм про современность?
Пётр Троценко: Криминал, приватизация — тем много же.
Сергей Азимов: Ребята, это можно было бы снять, если бы были другие деньги и другой заказ.
Пётр Троценко: Желание хотя бы снять такие фильмы у вас было?
Вячеслав Половинко: Или все, как вы говорите, просто «ловили кайф»?
Сергей Азимов: Друзья, я был руководителем в госструктуре, и я был связан правилами игры. Мне важно, чтобы кино в принципе было. А уже внутри него, поверьте, как и в советское время, содержались и пропаганда с отчетами, и рассказы о людях, которые несли в себе приметы времени и проблемы времени.
Честно вам скажу: вот эта вся «чернуха» про «братков» — о ней можно было снимать, но мне самому это было не очень интересно. Ну, и в тех условиях, в которых я был, нужно было ставить реальные задачи.
«СО СТОРОНЫ НАЗАРБАЕВА ЭТО БЫЛО ПО-МУЖСКИ»
Пётр Троценко: Как у вас складывались отношения с Назарбаевым?
Кто бы что ни говорил, а «Кочевник» тогда стал первым крупным блокбастером и успешным фильмом в стране.
Сергей Азимов: У нас были нормальные взаимоотношения, но я всегда старался держаться от начальства подальше. С Назарбаевым нас свело еще и во время моей работы на «Казахфильме» (с 2002 по 2007 год. — Азаттык). Кто бы что ни говорил, а «Кочевник» тогда стал первым крупным блокбастером и успешным фильмом в стране.
Вячеслав Половинко: Он же так и не окупился.
Сергей Азимов: Его 75 стран купило. Но я могу сказать, что те люди, которые в начале фильма поставили фразу с подписью Назарбаева, сразу сделали «Кочевника» политически ангажированным: ему сразу стала закрыта дорога на любые кинофестивали. Я уговаривал этих людей не делать этого шага. Говорил: давайте я уйду с должности, но пойду к Назарбаеву и скажу, что не надо ставить такую фразу. Это все люди, которые хотели выслужиться, сделали из потенциального фильма для мирового проката кино для внутреннего пользования.
Пётр Троценко: Даже без этой фразы фильм получился слишком уж пафосным.
Сергей Азимов: Пафосным не пафосным, но молодежь его смотрела. Это был первый за много лет случай, когда зритель пошел на отечественный фильм в кинотеатры без принуждения.
Вячеслав Половинко: У «Кочевника» вообще сложная судьба: там три режиссера, скандалы постоянные.
Сергей Азимов: Я могу сказать, что один человек, чтобы выслужиться, отправил Назарбаеву даже не черновой вариант, а грубо склеенные кадры. Это как раз совпало по времени с тем, когда журналисты набросились на нас из-за череды скандалов вокруг фильма. Мы ждали, что Назарбаев скажет: ведь это его проект, он был инициатором съемок. Но он молчал.
И вдруг через какое-то время мне звонок из первой приемной: с вами будет говорить глава государства. Я сказал «алло» — и началось (характерным жестом показывает разнос. — Азаттык). Это была жесткая критика, мужской нелицеприятный разговор. Назарбаев предъявлял абсолютно конструктивные претензии: где в фильме идея единства, например? Одной из последних его фраз стала угроза закрытия студии и перевода ее в Астану.
Я дождался, пока он выпустит пар, а потом стал говорить — и чувствую, что он слышит меня, понимает мою систему доводов: «Ну хорошо, что ты еще хочешь сказать?»
Надо отдать Нурсултану Назарбаеву должное. На премьере картины 6 июля 2005 года ему дали микрофон, и он стал говорить, что ему картина понравилась. А потом он поворачивается в мою сторону и говорит: вот стоит директор киностудии, несколько месяцев назад у нас с ним был очень нелицеприятный разговор. Я не знаю, как он выдержал, но все свои слова я хочу взять обратно. Это было с его стороны по-мужски.
Пётр Троценко: Насколько было оправданно приглашать в такую картину голливудских звезд третьего эшелона? Что мешало позвать людей уровня выше, чем Марк Дакаскос?
Сергей Азимов: Во-первых, нужны другие гонорары. Когда мы этот проект запускали, киностудия не была к нему готова ни технически, ни кадрово, ни психологически. У нас было такое оборудование, которым можно было только забивать гвозди. На первом этапе съемок у нас было 150 иностранных специалистов. На следующем этапе — через год — у нас их осталось 50 человек: мы решили, что надо к каждому специалисту приставить двух-трех своих ребят, которые могли бы учиться.
«КАК ЕЩЕ ЖИТЬ В ЭТОМ БЕЗВРЕМЕНЬЕ?»
Вячеслав Половинко: Почему государство вообще нельзя убрать из кино? Пусть только частники этим занимаются.
Мы сейчас сняли, я считаю, очень хорошую картину «Однажды в детском доме». Но прокатчики ее не берут: говорят, что «нецелесообразно».
Сергей Азимов: Слава богу, что государство помогает кинематографу. Казахстанского кино, кроме Казахстана, больше нигде нет и не будет. А современные условия бизнеса и проката таковы, что ты можешь снять самую замечательную картину, но в Казахстане она себя никогда не окупит. А за пределами Казахстана она вообще никому не будет нужна.
Вот мы сейчас сняли, я считаю, очень хорошую картину «Однажды в детском доме». Но прокатчики ее не берут: говорят, что «нецелесообразно». Получается, мы в стране довели зрителя до состояния «дебильного попкорна».
Пётр Троценко: Есть ли у казахстанского кино свой «особый путь»?
Сергей Азимов: Ох… Я даже не думал об этом. Ну, опять-таки, слава богу, что государство поддерживает национальное кино.
Пётр Троценко: То есть «особый путь» — это нахождение у государственной кормушки?
Вячеслав Половинко: Сидение на «подсосе».
Сергей Азимов: Ну что вы так! Вот что я скажу: бюджет всего казахстанского кино в год — это миллионов 10 долларов. Это бюджет одной средней казахстанской футбольной команды. Это не такие большие деньги, чтобы государству нельзя было их тратить. И потом: как еще жить в этом безвременье, когда репертуар кинотеатров расписан на год-полтора вперед и казахстанскому кино в нем места нет?
Вячеслав Половинко: Почему нет? Вот фильм «Тараз» хорошо прошел.
Сергей Азимов: Я не думаю, что он себя окупил.
Пётр Троценко: Почему? Та же «Келинка Сабина» себя окупила вполне.
Сергей Азимов: Ребята, ну давайте мы сейчас жесткое порно начнем в кинотеатрах показывать. Люди тоже будут ходить на это какое-то время. Мы своего зрителя довели, давайте мы его совсем угробим. «Тараз», еще что-то…
Пётр Троценко: Хотели бы вернуть 90-е?
Сергей Азимов: Возвращать, пожалуй, не хотел бы. Но и вычеркивать их из своей жизни тоже не хотел бы.
