Президент России Владимир Путин отметил Рождество в Хакасии. Компанию, по сообщениям СМИ, ему составил министр обороны Сергей Шойгу. Первые лица государства традиционно приезжают на таежную заимку неподалеку от села Усть-Бюр. Жители окрестностей не раз видели, как президентские вертолеты доставляют высокопоставленных чиновников к месту назначения. Корреспондент Сибирской службы Азаттыка – "Сибирь.Реалии" – побывал в местах, над которыми летает Путин.
"ДА, ОН НЕДАЛЕКО В ТАЙГЕ"
– Я бы Путина спросил – когда народ будет жить более-менее, – говорит Анатолий Шелеметьев, один из немногих жителей Сорска, который несколько раз живьем видел и Владимира Путина, и Сергея Шойгу, но задать им вопрос возможности не было. – Более-менее лучше… Народ живет очень плохо. Очень! Я вот и пенсионер, и работаю, а один хрен – живу плохо. Очень плохо…
Организация, в которой работает пенсионер, обслуживают министерскую "дачу": привозят газ, меняют газовое оборудование, в частности – газовые котлы.
Лично с ними поговорить? Нет, вы что, это невозможно, не подпустят.
– Лично с ними поговорить? Нет, вы что, это невозможно, не подпустят. Там же в определенный момент убирают всех с заимки, остается только персонал.
Сорск относительно далеко от "заимки Шойгу": 25 километров до Усть-Бюра, затем еще по тайге. И тем не менее, к президентским вертолетам в городе привыкли.
– Они иногда пролетают тут, смотрят на карьер… Пролетят, сверху поглядят… – говорит местный житель Михаил, который на всякий случай просит не называть его настоящее имя. Он имеет в виду карьер молибденового комбината, работающего в Сорске с советских времен.
Ездим на свой страх и риск, короче, страшно ездить. Особенно вспомогательная техника, все сыпется, все валится. Страшно!
– Я работаю на комбинате водителем, и состояние там плачевное, – продолжает Михаил. – Вся техника "в ноль". Ездим на свой страх и риск, короче, страшно ездить. Особенно вспомогательная техника, все сыпется, все валится. Страшно! Путин тут недалеко, да, в тайге около Усть-Бюра. Попросил бы его обратить внимание на комбинат. Как-никак, молибден. Раньше относился к оборонной промышленности. Залежи тут большие, а никому, похоже, дела нет.
"ЖИВЕМ КАК ОПЛЕВАННЫЕ"
До 1966 года Сорск был селом, что носило имя Феликса Дзержинского, – в 40-х годах его построили заключенные системы Краслаг. Памятник основателю ВЧК стоит на центральной площади, недалеко от Дома культуры.
– Да! Когда Путин отдыхает, туда простому человеку не заехать. К примеру, лошади если твои зашли туда, в заповедную зону, то все – лошадей не дождешься, – говорит местная жительница Валентина Симакова. – Знаете, а альтернативы Путину нет. Кто? Ну, вот кто? Явлинский? Да ну, что-то как-то… Чтобы он чем-то проявил себя, такого же нет. Был бы кто, тогда можно бы было…
В каких условиях там трудятся люди и какие они получают зарплаты – это же кошмар! Мы тут живем как оплеванные, забытые.
По словам Валентины, родственники которой работают на комбинате, зарплаты там от 15 до 30 тысяч рублей. На обогатительной фабрике, подразделении того же комбината, максимальная зарплата – около 17 тысяч.
– В каких условиях там трудятся люди и какие они получают зарплаты – это же кошмар! Мы тут живем как оплеванные, забытые… Больше слов нету. В Красноярске вахтер может получать 26 тысяч, а у нас человек с лопатой у печи получает 30. Которому за 12 часов надо тонну угля закидать туда, а потом обратно.
"ЛУЧШЕ ПУТИНА Я НЕ ВИЖУ"
Комбинат в Сорске считается крупнейшим производителем молибдена в стране. В 2011 году собственники предприятия получили контроль также над Агаскырским медно-молибденовым месторождением в Орджоникидзевском районе Хакасии. В 2016-м депутаты Верховного Совета Хакасии обратились к федеральным властям с просьбой освободить предприятие от налога на добычу руды сроком на шесть лет в связи с непростой финансовой ситуацией.
– Молодежь на предприятии не задерживается, – говорит продавец местного магазина Валентина Владимировна. – На вахты едут, у меня сын, к примеру, на вахте. А иначе как выжить, особенно если семья… В целом в городе такая обстановка, что квартиру нельзя ни обменять, ни продать. Потом возьмем наши зарплаты – как на них жить? Я убеждена, что у Путина такая информация, что у нас тут получают по 30–40 тысяч. А по факту 10–15 тысяч и квартплата до 5 доходит.
В этот день основная публика в магазине – вахтовики. Одни покупают сигареты блоками, отправляясь на смену. Другие – водку, поскольку накануне прибыли со смены. Люди вынуждены жить в Сорске, потому что продать квартиру в городе почти нереально. В лучшем случае за "двушку" удастся получить не более 450 тысяч.
Навальный? Я про него вообще ничего не знаю: кто такой, что такое… Собчак? Да ну, вы что, это же смешно.
– Честно говоря, лучше Путина я вообще не вижу, – продолжает Валентина Владимировна. – Потому что как политик-то он все равно… Сильнее его пока нету. Голосовать я буду за него, это однозначно. Навальный? Я про него вообще ничего не знаю: кто такой, что такое… Собчак? Да ну, вы что, это же смешно.
"ПЕНСИИ ВСЕ РАВНО НЕ ДОБАВЯТ"
Елена Егоровна Килина, возвращаясь из магазина домой, рассказывает, что до приезда в Сорск работала в Таджикистане. Инженер-строитель с 40-летним стажем получает на пенсии 16 тысяч рублей.
– Мне Сорск нравится, тут красиво, хотя хотелось бы, наверное, жить поближе к деткам. Пенсия у меня относительно неплохая, но вы знаете, у нас почти полгода идет задержка выплат льгот за коммунальные услуги. С сентября ничего не платят, хотя Путин говорил, что федеральные средства для этого выделялись. Там компенсация не достигает даже половины квартплаты, но хотя бы столько, сколько они там считают нужным…
В Рождество в Сорске потеплело до минус 15, поэтому людей на улице много. Пенсионеры и дети кормят голубей на улице около новогодней елки. Среди них – Галина Корниленко, всю жизнь отработавшая в торговле. Пенсия у нее теперь небольшая – 12 тысяч рублей. А ее подруга Наталья Леонова начала работать в 15 лет, трудилась на кирпичном заводе и обогатительном комбинате.
– А пенсия теперь, даже говорить не хочу… 13 тысяч, – жалуется Леонова.
И как вы считаете, мы выживаем? Лекарства берем самые дешевые. То, что раньше купили, то и надеваем. Остальное проедаем.
– Сейчас мы существуем, выживаем на эти пенсии, – добавляет Корниленко. – Мы с мужем вдвоем получаем 28 тысяч. И как вы считаете, мы выживаем? Лекарства берем самые дешевые. То, что раньше купили, то и надеваем. Остальное проедаем. Причем не икра с маслом сливочным, а так… Рыбка чтобы была, мяско немножко, маслица, хлебушка, творожка. Сколько бы мне хватило? А какая разница, нам пенсию все равно не добавят.
"ОН КАГЭБУШНИК, ЕГО ВСЕ БОЯТСЯ"
На выезде из Сорска расположена небольшая деревушка, где раньше размещалось подсобное хозяйство горно-обогатительного комбината. Сейчас административно это район Сорска, но называют ее по-прежнему "Сорский подхоз".
– Я бы спросила Путина насчет алиментов, – говорит местная жительница Надежда Данилова. – Я подала на алименты 26 октября, а до сих пор даже суда нет. Ну, он же должен следить за тем, как наши органы работают, суды, имеется в виду. И за больницами должен следить. Почему вот больницы плохо работают? Если в больницу уехал в реанимацию, то вернулся уже на кладбище. Лечат-то совсем другое, а не то, что нужно. Так что надежда только на него…
В местном магазине отдает долг тетя Алла Тюлымова. По ее словам, долг – это случайность. Обычно пенсии в 13 тысяч рублей тете Алле хватает, потому что детей у нее нет и внуков тоже. Тетя Алла не в курсе, что Путин отдыхает в Хакасии, но поговорить про президента всегда рада.
Я пусть хлеб буду есть один, зато войны не будет.
– Лучше его не будет никого! – уверена Тюлымова. – Во-первых, он кагэбушник, во-вторых, он за границей жил. В-третьих, он всех чужеземцев этих знает, и его все боятся. А если кто-то другой, то всю страну растранжирят. У него все! Он молодец! А другого нет и не будет! А Собчак пусть "Домом-2" командует. Жириновский горячий, но при нем война начнется, а нам война нужна, что ли? Я пусть хлеб буду есть один, зато войны не будет.
"ОБИДНО, С ГОЛОДУХИ ПОДЫХАЕМ"
В апреле 2015-го 72 дома в хакасском селе Усть-Бюр сгорели в пожаре. Тушить пожар помогали солдаты и спасатели на вертолетах. В июне сюда приехал Путин, чтобы проверить, как идет строительство домов для погорельцев. Он даже поговорил с некоторыми сельчанами, но Галина Ивановна видела главу государства только издалека.
– Вокруг стояли охранники, как будто мы ему что-то сделаем, – вспоминает жительница поселка. – А вообще, разговаривали люди, он подходил к соседке в дом. Я благодарна Путину... Кто бы вот помог? Остались бы ни с чем, на что бы строились? Жили бы по дворам, где попало. Так что нормальный мужик, нам он нравится, пусть дальше продолжает!
Галина Ивановна говорит, что, случись ей встретиться с Путиным сейчас, ничего бы не стала просить. Разве что чуть прибавить пенсию, ведь 6800 маловато даже для Усть-Бюра.
– Только про пенсию бы, чтобы добавили. А так жить, конечно, можно, главное – нет войны и внуки не болеют, – говорит Галина Ивановна.
Соседка Галины Ивановны Любовь Фролова в день пожаров успела спасти из горящего дома телевизор и детские вещи. Поскольку семья многодетная, новый дом Фроловых даже больше прежнего. Только вот стены "путинки", как такие дома называют в Хакасии, съедает черная плесень, а вода в трубах регулярно перемерзает.
– Сфотографировать дом? Можно, если только в обморок не упадете, – предупреждает Любовь. – В том году пять месяцев вся улица без воды жила. Мы были вынуждены жить в другом месте.
Любовь – один из жителей поселка, кому удалось в 2015-м увидеть Путина совсем близко. Ее дом еще не был готов, и президент зашел к соседям.
Обидно, конечно, он там куда-то гуманитарную помощь посылает, а мы тут с голодухи подыхаем.
– Здоровалась я с ним... Ну, путевого ничего не сказал: сколько денег выделили, кому сколько площади дадут, а так больше ничего интересного. Обидно, конечно, он там куда-то гуманитарную помощь посылает, а мы тут с голодухи подыхаем. Я не работаю, муж не работает, только по найму если, неофициально. В Сорский комбинат не пойдешь, в ночь детей не оставишь. В садике льготы убрали, а на детское пособие даже за одного не заплатишь... У меня их двое ходят.
Улыбаясь в 32 золотых зуба, журналистов прямо посреди своего двора встречает бывший лесник Борис Азевич. Его дом уцелел во время пожаров 2015 года. В этом же году Бориса сократили из лесничества, не дав доработать до пенсии всего пару лет. Но он не унывает: начал разводить скот и вести хозяйство. Если фермеры малых сел Хакасии, в тех, где не более 200 жителей, получают от государства за каждую голову скота по 500 рублей, то усть-бюрцы вынуждены рассчитывать только на себя. В 2016 году Борис лично наблюдал, как вертолет с Путиным кружил над селом по дороге на заимку.
– Нам какая разница, при любой власти нормально все! – размышляет Азевич. – Я не жалуюсь. Лишь бы никакой резни не было, войны... Это вон на Украине вот что творится, мы по телевизору же видим, а у нас нет. Живем и ни на что не жалуемся.
