Пять с половиной лет тюремного заключения, лишение специального звания майора КНБ и запрет на работу на государственной службе. Такой приговор вынес Илийский районный суд бывшему сотруднику комитета национальной безопасности С. А. по обвинениям в насильственных действиях сексуального характера и пытках в отношении заключенной.
Потерпевшая — Виктория Беркходжаева, трансгендер, которая в июле прошлого года заявила, что стала жертвой насилия в тюрьме и обвинила в преступлении человека в погонах, — считает приговор мягким. На последнее заседание 6 октября конвой доставил ее после оглашения приговора, когда судья давал пояснения по вынесенному решению.
После завершения суда адвокат Виктории Беркходжаевой Айман Умарова заявила, что обвиняемому дали минимальный срок. По словам Умаровой, подобная судебная практика, как правило, применяется тогда, когда подсудимый признаёт обвинение, — однако в данном случае всё обстоит с точностью наоборот, поскольку подсудимый категорически отрицает инкриминируемые деяния.
Умарова не исключает, что в апелляционном суде могут произойти еще большие метаморфозы в плане сокращения тюремного срока осуждённому. В связи с этим адвокат Умарова предполагает, что главная юридическая битва за справедливое наказание еще впереди.
— Пять лет и шесть месяцев — это очень малое наказание за такие деяния. Это неадекватное и несоразмерное наказание, — говорит Умарова. — Тем более он представитель комитета национальной безопасности. Я думаю, это неправильно. Это позорит комитет национальной безопасности. Мы не можем понять, за какие заслуги ему дали такой срок.
— [Тем более] учитывая неоднократность преступлений, — добавила Беркходжаева.
Самого подсудимого в зале суда не было. Его подключили к процессу по видео-конференц-связи. После приговора его адвокат Серик Ногайбаев, сообщая, что будет обжаловать несправедливый, по мнению его подзащитного, приговор, говорит:
— Мы не согласны с приговором. Считаем, что его надо было оправдывать, потому что отсутствует событие преступления.
ОТ ЗАЯВЛЕНИЯ ДО ПРИГОВОРА — БОЛЬШЕ 14 МЕСЯЦЕВ. ЗАЯВЛЕНИЯ О ДАВЛЕНИИ
Уголовное дело о насилии в тюрьме по заявлению Виктории Беркходжаевой возбудили летом прошлого года, в октябре подозреваемого взяли под арест. В декабре потерпевшей стороне сообщили о завершении следственных действий, но затем расследование продолжилось вновь. До суда дело дошло в феврале.
Беркходжаева заявляла, что во время следствия на нее оказывали давление, передавая «приветы» через заключенных с предложениями забрать заявление в обмен на помощь с освобождением. Эти предложения, как она утверждает, отвергла, посчитав, что главное для нее — добиться того, «чтобы он понес наказание».
О беспрецедентном давлении заявляет также одна из ключевых свидетельниц по делу, Дина Искакова, которая дала показания против С. А., тогда еще действующего сотрудника КНБ. Она говорит, что столкнулась с препонами при условно-досрочном освобождении. Искакова, которая в этом году вышла из колонии в Жаугашты, считает приговор в отношении экс-сотрудника спецслужбы справедливым.
— Если бы суд оправдал его, то я посчитала бы приговор несправедливым, — лаконично прокомментировала Дина Искакова.
Единственным человеком, открыто заступившимся за С. А. в этом деле, стала бывшая заключенная Жанна Умирова, «куратором» которой до освобождения из тюрьмы в 2019 году был этот сотрудник КНБ (Умирову отправили за решетку по так называемой «экстремистской» статье).
— Я, когда узнала про приговор, очень расстроилась. Но мое отношение к этому делу не поменялось. Я буду и дальше бороться за куратора [из КНБ]. Я год боролась за него и буду дальше бороться, потому что считаю его невиновным, — говорит Жанна Умирова.
СОТРУДНИК КНБ В ТЮРЬМЕ — КАК «БАРИН В ИМЕНИИ»?
В деле о насилии и пытках — тем более в женской тюрьме и тем более с участием сотрудника КНБ — важна каждая деталь, говорит директор Казахстанского бюро по правам человека Евгений Жовтис. Вместе с тем, по его словам, чем больше участники процесса, а за ними и общество погружаются в изучение степени вины подсудимого, а теперь осуждённого, тем больше за деревьями не видно леса.
— Обсуждая всё это, мы не задаемся главным вопросом: что делает в учреждении министерства внутренних дел, тем более в женском, сотрудник КНБ? — говорит Жовтис. — Каким образом сотрудник одного силового ведомства попадает в учреждение другого силового ведомства, которое формально-юридически ему не подчиняется? К сожалению, нам подобная практика кажется естественной и законной, когда, по сути, это настоящее беззаконие. Вот где собака зарыта — сотрудник КНБ должен попадать в учреждение МВД на таких же общих основаниях, что и обычные граждане. Нас приучили к тому, что если в учреждениях некоторые отбывают наказание по [«экстремистским»] статьям 174, 256 и 405, то с этими лицами обязательно должен работать куратор из КНБ — что он должен их «перевоспитывать». И что он имеет право заходить в учреждение, как к себе домой или как барин в свое имение, и поступать там с контингентом, в том числе с женским, как барин с крепостными, в том числе с «девками».
Подобное узаконенное беззаконие, по словам Жовтиса, и впредь будет неотвратимо порождать насилие в отношении заключенных — и в особенности женщин-заключенных, — даже несмотря на отдельные случаи торжества справедливости или ужесточение наказания за насилие. Главным, но не единственным необходимым условием борьбы с насилием со стороны представителей спецслужб в отношении заключенных правозащитник считает (наряду с общим правилом неотвратимости наказания) вывод уголовно-исполнительной системы из подчинения МВД и передачу в ведение гражданского ведомства.
Казахстанские и зарубежные правозащитники систематически критикуют ситуацию в тюремной системе. В опубликованном в марте прошлого года Государственным департаментом США докладе о положении с правами человека в мире говорится, что условия в казахстанских колониях являются суровыми, заключенные сталкиваются с ненадлежащим обращением.
Так же систематически правозащитники заявляют о нарушениях прав представителей ЛГБТ в Казахстане. В марте прошлого года Европарламент принял резолюцию по ситуации с правами человека в Казахстане, в которой отметил, что лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендерные люди продолжают сталкиваться с дискриминацией и крайне негативным отношением значительной части общества. Борющиеся за права ЛГБТ-сообщества активисты утверждают, что ЛГБТ-люди в Казахстане подвергаются преследованиям, моральному и физическому насилию, социальной изоляции и агрессивному осуждению.
Викторию Беркходжаеву, которую на время следствия и суда вывезли из женской колонии в Алматинской области и поместили в следственный изолятор на окраине Алматы, 1 октября этапировали в тюрьму в поселке Жаугашты. Незадолго до этого она говорила, что опасается возвращаться в колонию, потому что система, как она считает, будет пытаться мстить ей, настраивая против нее других заключенных, среди которых есть не скрывающие негативного отношения к трансгендерным личностям.
— Я поэтому реально боюсь возвращения из СИЗО в зону из-за такой возможной угрозы своей безопасности. И для этого есть основания. Так, во время допроса свидетелей одна из них так и заявила, что не знает меня, но испытывает ко мне неприязнь, — сказала в ходе судебного процесса Азаттыку Беркходжаева.
Семилетний срок ее заключения истекает в августе 2023 года.
КОММЕНТАРИИ