О ВЛИЯНИИ ПАНДЕМИИ НА ПРАВА ЧЕЛОВЕКА
Азаттык: 2019 год называли годом «пробуждения» казахстанской молодежи, всплеска гражданского активизма, усиления политической активности граждан. Как бы вы охарактеризовали 2020 год?
Евгений Жовтиc: Я думаю, что в той или иной степени 2020 год явился продолжением 2019-го. При этом масштабно проявились оппозиционные взгляды и настроения — правда, преимущественно в социальных сетях.
Но правда и то, что наблюдался политически ориентированный гражданский активизм небольших групп — которые иногда, как капельки, сливались, иногда нет — в разных регионах, не только в Алматы и Нур-Султае с их традиционно протестным потенциалом.
Думаю, что 2020-й можно охарактеризовать как год продолжающихся ожиданий и растущего разочарования — во всяком случае, в активной политически, более демократической среде. В позапрошлом году ожидания были завышенными, сейчас они сохраняются, но и уровень разочарования растет — со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Азаттык: 2020 год запомнится многим пандемией коронавируса. Международные организации, в частности Human Rights Watch, отмечали, что власти стран Центральной Азии, в том числе Казахстана, использовали карантин и чрезвычайное положение для подавления свободы выражения мнений, давления на активистов, блогеров. По-вашему, «воспользовался» ли пандемией Нур-Султан? Как вы прокомментируете дело против гражданских активистов Альнура Ильяшева, Асии Тулесовой, форсированное рассмотрение в парламенте политически знаковых законов?
Евгений Жовтис: Я не думаю, что сам по себе коронавирус и карантин, дополнительные возможности, которые при этом возникли у наших властей, как-то сильно поменяли тренд подавления свободы выражения мнений. Он у нас идет устойчиво почти четверть века — с той лишь разницей, что раньше давление больше оказывалось на независимые СМИ, оппозиционные партии и на их лидеров, вплоть до физического устранения, а после тотальной зачистки оппозиционного поля принялись за гражданских активистов, независимых журналистов, блогеров и так далее.
Поэтому сам по себе коронавирус ничего к этому существенного не добавил.
Да, в какой-то степени в классическом деле Ильяшева, которому вменили совершение преступления в условиях чрезвычайного положения, — которое никакого отношения к причине чрезвычайного положения не имело — власти использовали дополнительные правовые ресурсы и средства, чтобы усилить наказание, ответственность.
Альнур Ильяшев о приговоре: «Узаконенный механизм зашить мне рот» (июнь 2020 года)
В целом всё, что происходило в 2020 году в условиях пандемии, было брошено на подавление независимых активистов, политической деятельности. Это было достаточно точечным, в основном направленным против сторонников или последователей запрещенных движений «Демократический выбор Казахстана» и «Көше партиясы».
Но в целом всё это укладывалось в один и тот же тренд.
О ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ И АКТИВИСТАХ
Азаттык: Как обстоит ситуация с правами политических заключенных?
Евгений Жовтис: Начнем с того, что наша власть не признаёт существование политических заключенных совсем — от слова «никогда». Смешно слышать, как некоторые представители государственных органов или депутаты парламента без всякого стеснения говорят: у нас же нет в законодательстве такого понятия — «политические заключённые».
От того, что в законодательстве нет понятия, политические заключенные не пропадают — это не вопрос правового закрепления статуса.
Остающиеся в тюрьме Макс Бокаев, Арон Атабек, Асет Абишев и другие гражданские активисты — это классические примеры избирательного отношения к ним и демонстрации казахстанского абсурда, когда в законодательстве понятия нет, а сами политические заключенные есть.
Азаттык: Ваши коллеги-правозащитники, сами гражданские активисты заявляют о масштабном усилении преследований по политическим мотивам в стране. У вашей организации есть какая-то статистика? О каком числе людей может идти речь? Какие изменения произошли в списке политических заключенных Казахстана в 2020 году?
Евгений Жовтис: Мы специальной статистики не ведем, хотя можем судить даже по той информации, которая к нам поступает.
Этот год, его вторая половина, ознаменовалась большим, по сравнению с прошлым годом, количеством гражданских активистов, которые были привлечены по таким статьям уголовного кодекса, как статья 405 (участие в деятельности запрещенной организации в связи с ее экстремизмом) и статья 182 (создание экстремистской группы или участие в ее деятельности), — это веяние последних нескольких месяцев, когда стали по этой статье обвинять, — а она значительно тяжелее.
В Казахстане растет число уголовных дел об «участии в запрещенной организации» (декабрь 2020 года)
Причем для обвинения по 182-й статье тоже не требуется наличия каких-то тяжких или любых последствий от того, что кто-то создал какую-то экстремистскую группу, то есть нет необходимости доказывать, что человек готовил какие-то террористические акты или какие-то насильственные действия — просто нужно доказывать, что он участвовал «в деятельности экстремистской группы». И тогда, вместо участия в деятельности ДВК или «Көше партиясы», запрещенных якобы за тот же экстремизм, можно назвать [какую-то группу] «экстремистской» и на горизонте уже начинает маячить срок от 10 до 17 лет. Количество людей, которых стали по этим статьям привлекать, действительно сильно увеличилось.
Но что там конкретного, какая была реальная угроза от «Көше партиясы», в чем она заключалась? А ведь сейчас статью 182 стали применять к последователям этого движения.
Кроме количественного увеличения списка политзаключенных, произошли и качественные изменения. В нем довольно много тех, кто еще не приговорен к лишению свободы, но арестован на этапе досудебного расследования. Среди них есть женщины. Многим грозят длительные сроки — потому что к статье 405 добавляется статья 182, по которой сроки просто сумасшедшие. Это первое.
Второе — это появление в этом списке, в подавляющем большинстве, сторонников ДВК и «Көше партиясы».
Азаттык: Какие важнейшие события 2020 года в общественно-политической жизни Казахстана и правозащитной сфере вы бы отметили?
Евгений Жовтис: Пандемия определила весь этот год. Есть хорошее выражение: «Вычеркните этот год из моего срока жизни — я им почти не пользовался». Мы этим годом почти не пользовались.
На второе место по значимости я поставил бы назначение выборов в маслихаты впервые исключительно по пропорциональной системе. Я не помню, чтобы и в парламент, и в маслихаты вообще никто не баллотировался из оппозиции. Для меня это один из важных политических итогов, что впервые в выборах оппозиция не будет участвовать ни в каком качестве.
Третье, что можно отметить, — это усиление давления на гражданских активистов, которое мы уже упомянули, прежде всего на предполагаемых сторонников запрещенной организации ДВК и «Көше партиясы».
О ПРОФСОЮЗАХ
Азаттык: Несколько дней назад HRW приветствовала то, что в организации назвали «давно обещанными поправками» к законодательству о профсоюзной деятельности. Насколько удовлетворительны эти изменения? Стали ли они, по-вашему, результатом международного давления? И если да, то почему масштабная международная критика законов о выборах, партиях, мирных собраниях не возымела такого эффекта?
Евгений Жовтис: Начну с ответа на последнюю часть вопросов. Потому что здесь экономика, а там политика. Здесь не только серьезные, но и конкретные, почти осязаемые вещи. Ведь критику закона о профсоюзах выдавала Международная организация труда. Она, как известно, состоит, в том числе из работодателей, то есть представителей промышленников, предпринимателей и так далее.
Профсоюзы, как известно, очень мощная сила в подавляющем большинстве государств Западной Европы и Северной Америки, в США особенно. Профсоюзы — одно из самых старых движений за права человека. И когда нарушают права коллег и соратников в других странах — это серьезный политический вопрос, и он может стоить очень серьезных экономических проблем и проблем во взаимоотношениях с развитыми государствами.
Поэтому, когда Международная организация труда стала критиковать очень серьезно этот наш закон, стало понятно, что эта критика влияет не только на то, что не соблюдаются права на свободу объединений и права объединяться в профсоюзы, она стала значительно выходить за пределы этого. Ни в какие 30 стран войти с такой оценкой ситуации с профсоюзами невозможно просто по определению — не мечтайте, если профсоюзы против. А Казахстан доигрался до того, что попал в так называемый в спецпараграф отчета комитета Международной конференции труда по применению норм. Естественно, возникла серьезная проблема. Поэтому и стали решать.
Да, я согласен, что в законе о профсоюзах произошли какие-то подвижки — убрали обязательность участия в территориальных или отраслевых профсоюзах. Но это только первые шаги, потому что пока еще достаточно большое количество вопросов, связанных с правом на объединения профсоюзов, не решены.
Так, у нас с 1995 года и до сих пор существует конституционный запрет на иностранное финансирование профсоюзов. А профсоюзная международная солидарность, совместные забастовочные фонды — это серьезнейшее достижение международного профсоюзного движения, членом которого являются казахстанские профсоюзы. Поэтому, конечно, ситуация продолжает оставаться в напряжении. Сделали небольшие послабления в этой части, чтобы не менять Конституцию, но пока же закон о профсоюзах еще не до конца приведен в соответствие с международными стандартами.
Шаг в правильном направлении сделан — могу сказать так, но одного шага недостаточно.
О ПРАВЕ НА МИРНЫЕ СОБРАНИЯ
Азаттык: Казахстанская власть, ее апологеты после вступления в силу нового закона о мирных собраниях не раз отмечали, что закон «прогрессивный», страна перешла к «уведомительному» характеру проведения митингов. Вы — один из давних и активных критиков этого закона. Какого мнения вы придерживаетесь сегодня?
Евгений Жовтис: Моя позиция вообще не изменилась: этот закон не соответствует международным стандартам. Поэтому не буду останавливаться на деталях, дам просто общую оценку.
Этот закон продолжает быть полностью разрешительным для так называемых движущихся мирных собраний — для демонстраций и шествий. Вроде бы нужно всего лишь подавать уведомления для пикетов, собраний и митингов. Но единственный плюс — сокращен срок уведомления. Тем не менее, если вы уведомили, это не означает, что вы можете куда-то выходить. Это означает только, что надо ждать три рабочих дня, пока вам не запретят, либо просто не сообщат, что приняли к сведению, либо ничего не сообщат. Но три рабочих дня надо ждать. К тому же в течение этих трех дней ожидания нельзя агитировать или обсуждать время и место собрания. Таким образом, уведомительный характер проведения пикетов, собраний и митингов лишь формально является уведомительным, а содержательно — он разрешительный.
Эксплейнер: Как принимался закон о мирных собраниях в Казахстане и что с ним не так?
В новом законе митинги разрешено проводить в центре города, но на установленных площадях, но при этом наложены ограничения на количество участников. Так, в Алматы предоставлены три места: одно на 200 человек, еще где-то на 500 человек и самое большое — на площади Шокана Валиханова (тысяча человек). Таким образом выхолащивается сама суть митинга в центре города, который в таком крупном мегаполисе, как Алматы, может быть действительно массовым в случае крупных резонансных политических событий и численность собравшихся на той же площади Валиханова может превысить тысячу человек. Что тогда? Или в Алматы нет места, где может собраться больше тысячи человек?
Там еще куча разных обязанностей организаторов, требований к содержанию уведомления или заявления о согласовании и много еще чего. Поэтому, в который раз повторюсь, этот закон никаким международным стандартам не соответствует.
Азаттык: Во время событий на площади Республики в Алматы 16 декабря гражданские активисты познакомились с кеттлингом. Какую правовую оценку этому приему, примененному СОБРом против участников «Oyan, Qazaqstan» и сторонников Демпартии, вы можете дать? Какие еще новые и старые «приемы», примененные в отношении активистов и гражданского общества, вы наблюдали в прошлом году?
Евгений Жовтис: Сохранились, как это было и раньше, превентивные задержания — когда людей задерживали на выходе из дома. Сохранилась постановка полицейской машины возле дома известных активистов, чтобы их задержать и не выпускать, пока не закончится предполагаемый «несанкционированный» митинг. Точно так же «винтили» всех на подходе к месту, где предполагаемый несанкционированный митинг должен пройти.
Стали жестче задерживать, даже избивать. Раньше тоже жестко задерживали, но не избивали.
Кеттлинг (достаточно известная технология) — это полицейская тактика ограничения перемещения. В кеттлинге могут быть использованы металлические перегородки, полицейские цепи и так далее. Эта технология незаконна совершенно, поскольку она стигматизирует этих людей, она демонстрирует, что это какая-то группа «врагов народа», их нужно оградить, как иронизируют, чтобы их дети не видели. Это, конечно, грубейшее нарушение права на мирное собрание. И кеттлинг как неприемлемая технология отмечена в ряде международных документов, в том числе в руководящих принципах ОБСЕ.
Но поскольку наши власти «развиваются» в этом направлении, то думаю, что кеттлинг, наряду с превентивными задержаниями и другими технологиями, будет применяться, так как они [власти] нашли некую изоляцию митингующих.
О ПРЕДВЫБОРНОМ ПЕРИОДЕ И «ГОСПОДИНЕ ИМАШЕВЕ»
Азаттык: Казахстан готовится к выборам. Центральная избирательная комиссия изменила правила для наблюдателей, ограничив фото- и видеосъемку на участках, запретив прямые трансляции в соцсетях. При этом ЦИК утверждает, что правила не противоречат Конституции и законодательству, и ссылается на международные стандарты. Что вы можете сказать по этому поводу?
Евгений Жовтис: Я бы хотел узнать у ЦИК — на какие международные стандарты они ссылаются? Обратил внимание на интервью председателя ЦИК господина Имашева под громким названием «Если у вас общество пчеловодов, может, вам не надо заниматься политическими вопросами?».
Почему-то господин Имашев решил, что общество пчеловодов не состоит из граждан Республики Казахстан, у каждого из которых есть право наблюдать за выборами собственной власти — будучи, согласно Конституции, источником этой власти. Народ — высший источник власти. Раз так, то он хочет знать, кого и как выбирает. И чтобы были гарантии, что всё честно.
«Хайп», или ЦИК отвечает на критику новых правил для наблюдателей (10 декабря 2020 года)
Почему-то господин Имашев забыл, что главная задача проведения выборов честно и справедливо — это обеспечение легитимности власти. Если вы не даете возможность нормально наблюдать, фотографировать, снимать и так далее, не даете бороться с любыми нарушениями, то власть чуть-чуть, но менее легитимна или очень нелегитимна.
О ДАВЛЕНИИ НА НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ
Азаттык: В конце ноября несколько неправительственных организаций, в том числе Казахстанское бюро по правам человека, сообщили о давлении на них со стороны налоговых органов и также связали происходящее с грядущими выборами. Что происходит сейчас? Сохраняется ли давление?
Евгений Жовтис: Давление сохраняется. Исходно было семь-восемь организаций, которые подписали заявление 30 ноября. В настоящее время около 20 организаций подвергаются давлению этих органов, — правда, везде процессы вялотекущие.
Я хочу особо отметить, что речь идет не о налогах. А то такое ощущение, что тут «доблестные налоговые органы» поймали некоммерческих «уклонистов», а «все должны платить налоги», тем более организации, которые получают средства от иностранных источников. Хочу сообщить, что никакого отношения это к налогам не имеет.
Почему предъявляются претензии органами госдоходов? Потому что мы должны отчитываться в течение десяти дней за полученные из-за рубежа средства и подписанные договоры, по которым мы получили какие-то средства на какие-то проекты, в том числе гранты. И раз в квартал мы должны отчитываться о том, куда мы эти деньги расходуем, если это связано с тремя целями: правовой помощью любого вида, социологическими и прочими опросами общественного мнения или сбором, анализом и распространением любой информации.
Эти органы госдоходов с нарушением, с нашей точки зрения, разных процедур провели какие-то проверки ряда организаций, причем среди них наиболее известные правозащитные, включая «Международную правовую инициативу», Международный центр журналистики «MediaNet», «Правовой медиацентр», наше Бюро и другие. Нашли какие-то технические расхождения или пропуск каких-то сроков, которые можно исправить в течение часа.
Но они вцепились очень серьезно и стали даже выдавать десятками протоколы о якобы административных правонарушениях, которые угрожают почти всем этим организациям большими штрафами или даже приостановлением работы.
Рассмотрение административных правонарушений перенесено на январь. У нас хорошие юридические аргументы, и мы будем всё обжаловать, потому что уверены в своей правоте и в том, что органы госдоходов нарушили процедуры и нет там никакого состава правонарушения. Так что подождем…
О ПОЛИТЛАНДШАФТЕ И ПЕРСПЕКТИВАХ
Азаттык: Чего в политическом отношении следует ожидать от предстоящих выборов? Каково реальное состояние политического ландшафта страны?
Евгений Жовтис: Начну ответ с конца. Политический ландшафт уныл и безрадостен. Смотреть на него без слез нельзя, причем с десяток лет как минимум. Со времени, когда с 2012 года запретили партию «Демократический выбор Казахстана» якобы за экстремизм в связи с Жанаозенскими событиями, — с этого времени, кроме находящейся практически в постоянном анабиозе ОСДП, у нас оппозиции нет.
У нас оппозиция маргинализована, не представлена нигде, ни в каких органах власти уже давно, нет общенациональных независимых средств массовой информации, нет политических дебатов на телевидении — оппозиция на национальном телевидении вообще не появляется ни в каком виде.
В этих условиях ни о каких выборах нельзя ничего говорить в принципе. Я бы назвал их, скорее всего, «назначением» депутатов мажилиса и маслихатов в ходе процедур, которые по недоразумению названы выборами. Независимые кандидаты выдвигаться не могут.
Все эти «выборы» без выбора никакого смысла не имеют, кроме внутриэлитного перераспределения, поиска некоего баланса — что можно было бы сделать и без выборов.
Азаттык: Казахстанская власть постоянно декларирует свою приверженность ценностям демократии. На практике это (в лучшем случае) заканчивается строительством фасада этой демократии или декларацией лозунгов. Почему такое происходит и долго ли это может продолжаться без последствий?
Евгений Жовтис: Давайте посмотрим на это под следующим углом зрения. Как известно, в такой организации, как ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе. — Ред.), есть три корзины обязательств: в области безопасности, экономики и человеческого измерения. Третья корзина состоит из демократии, верховенства права и прав человека.
Членом этой уважаемой международной организации является и соседний Туркменистан, в котором просто полная диктатура, и к тому же еще и безоговорочная. Но даже он утверждает о демократии, верховенстве прав и прочее.
Поэтому здесь не вопрос того, что декларируется. Мы живем в авторитарном режиме, который будет, как в приличном обществе, продолжать говорить, что мы тут строим демократию. Правда, эту демократию можно назвать фасадной или имитационной: есть какие-то институты и СМИ, и парламент, и другие институты, и суд. Но многие из них — чистая имитация. СМИ есть, а независимых почти нет. Парламент есть, а оппозиции в нем нет, а так далее.
Когда это кончится? Когда этот режим будет сменен, когда страна превратится в демократическую, но я не могу сказать, какими средствами. До этого ничего не будет, будут такие же заклинания о том, что мы тут демократию строим, хотя в действительности у нас классический авторитарный режим, причем имеющий свойство к некоторому ужесточению.
Я думаю, что, пока есть такие страны, как Северная Корея, как Туркменистан, как Венесуэла, как Беларусь, как нынешняя Россия, которая представляется как классический образчик отвесного падения в сторону абсолютного мракобесия и классического авторитаризма, на этом фоне мы всегда будем выглядеть чуть получше. Поэтому в этом отношении я достаточно пессимистичен.
Традиционная наша имитация демократии не может бесконечно и безнаказанно продолжаться.
Наш авторитарный режим и персоналии в этом режиме демократию не могут построить по определению. Но традиционная наша имитация демократии не может бесконечно и безнаказанно продолжаться.
Азаттык: С учетом текущего статус-кво, чего вы ожидаете от поствыборного периода в Казахстане?
Евгений Жовтис: Я ожидаю изменений, потому что просто выбора нет у власти: либо она реформы возглавит, либо они волоком потащат ее за волосы с непредсказуемыми последствиями, поскольку реформы — это неумолимое и непреклонное требование убыстряющейся действительности.
И после коронавируса в новом году будет еще очевиднее невероятная скорость изменений и невероятная взаимозависимость. И вот эта взаимозависимость мира будет заставлять вырабатывать одинаковые правила.
Альтернативы никакой нет. Хочешь выжить? Придется меняться. Прежде всего, в плане режимов, систем и так далее. Иначе не выжить.
Поствыборный период в Казахстане совпадет с еще продолжающейся пандемией — во всяком случае, в первом полугодии 2021 года. В связи с этим хотелось бы поделиться одним парадоксальным наблюдением: пандемия делает хорошие режимы, хороших людей еще лучше, а плохие режимы и людей она делает еще хуже, еще мельче и комичнее. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, с одной стороны, на те же страны европейской демократии, а с другой — на режимы и персоналии в той же Беларуси или в Туркменистане.
По какому пути пойдет казахстанский режим? Боюсь, я знаю ответ на этот вопрос, и он меня, к сожалению, не вдохновляет.
КОММЕНТАРИИ