Лукпан Ахмедьяров и Рауль Упоров — журналисты из Уральска, авторы youTube-проекта «Просто журналистика», в котором публикуют сейчас репортажи из Украины. Они приехали в Украину в ноябре и планируют пробыть до конца года. За несколько часов до нашего интервью в Киеве была объявлена воздушная тревога: в районе, где живут журналисты, сбили иранский дрон-беспилотник, который перед этим успел повредить два административных здания.
«Из-за воздушной тревоги мы очень рано проснулись, посидели в квартире между двух стен, — рассказывает Лукпан Ахмедьяров. — А на прошлой неделе мы были в бомбоубежище. Добро пожаловать в другую реальность».
«В УКРАИНЕ НЕТ ТАКОЙ ЖЕСТКОЙ ВЕРТИКАЛИ ВЛАСТИ, КАК В КАЗАХСТАНЕ»
Пётр Троценко: Как вы решили поехать в Украину?
Лукпан Ахмедьяров: Мы решили это давно, с началом войны, но у нас не было денег, мы не знали логистику и не понимали, как вообще добраться до Украины. А в июле на меня вышел кыргызский журналист Бектур Искендер, один из основателей издания Kloop.kg, (на территории Казахстана сайт заблокирован уже несколько лет. — Ред.) предложил нам организовать поездку. Подготовка заняла несколько месяцев, Kloop взял на себя все расходы по логистике и проживанию, а нам, собственно, нужно было туда поехать и делать материалы. В октябре мы полетели сначала в Польшу, где прошли тренинг по основам физической, психологической и юридической безопасности, и только после этого отправились в Украину.
Пётр Троценко: Где вам уже удалось побывать?
Лукпан Ахмедьяров: Во Львове, в Киеве, Буче, Ирпене, Бородянке. На днях съездили в Гостомель. Еще были в селе Луговке, которое находится в 20 километрах от белорусской границы — это первый населенный пункт, который был оккупирован российскими войсками.
Пётр Троценко: В прифронтовые зоны планируете поехать?
Лукпан Ахмедьяров: Сейчас мы ждем аккредитацию, которую нам должны выдать Вооруженные силы Украины. Заявку мы подали еще в октябре, но до сих пор эту аккредитацию не получили, потому что там тоже есть своя бюрократия. Без аккредитации мы не можем поехать ни в Херсон, ни в Николаев, ни в Днепр. Так что пока работаем глубоко в тылу.
Пётр Троценко: А вообще сложно было договариваться насчет съемок, насчет того, чтобы попасть в страну?
Лукпан Ахмедьяров: Во-первых, украинцы очень открытые люди, и здесь мы не сталкивались с трудностями, с которыми сталкиваются многие казахстанские журналисты во время работы над репортажами, когда люди просто не хотят говорить. Украинцы — от обычных гражданских до сотрудников полиции — свободно и открыто разговаривают с журналистами. Во время съемок в Буче мы искали героев для репортажа, и Рауль предложил: может, попробуем постучаться в местную мэрию? Он произнес это без всякой надежды, потому что мы, казахстанские журналисты, рассматриваем акимат не столько как орган, который может посодействовать, сколько как орган, который потенциально может создать проблемы. Но в Украине оказалось наоборот. В мэрии Бучи на вахте нас встретила женщина, внимательно выслушала, очень обрадовалась, что мы из Казахстана и всё организовала: быстро созвонилась с сотрудницей, которая отвечает за связь с прессой, она тут же нашла героев, вспомнила, что один из сотрудников мэрии был в плену во время оккупации, организовала встречу с ним.
Пётр Троценко: То есть чиновники не прячутся, как наши, и ведут себя открыто.
Лукпан Ахмедьяров: Именно так. Объясняется это тем, что в Украине нет такой жесткой вертикали власти, как в Казахстане. У нас, если журналисты приехали к сельскому акиму, то он обязательно свяжется с вышестоящим акимом, десять раз согласует интервью. А в Украине прежде всего важны горизонтальные связи, и у местных чиновников нет жесткой зависимости от вышестоящего начальства. Они сами принимают решения. А всё потому, что голова (так называют в Украине акимов) избирается местным населением, а не назначается сверху. Голова прежде всего думает о своих избирателях, о своей общине и в самую последнюю очередь — о том, что скажут вышестоящие органы.
Пётр Троценко: А насколько могут быть доступны украинские чиновники высшего звена?
Лукпан Ахмедьяров: С ними встретиться сложнее, потому что у них очень напряженный график, но это вполне возможно. Сейчас мы подали заявки: хотим записать интервью с Михаилом Подоляком (советником офиса президента Украины. — Ред.) и с президентом Владимиром Зеленским. В пресс-службе нас предупредили, что ввиду высокой занятости Подоляка и Зеленского не факт, что всё получится, но сказали, что приложат все усилия для организации интервью. В отличие от казахстанских пресс-служб, они объясняют, почему получится или не получится то или иное интервью.
«ВОЙНА — ЭТО НЕ ПРОСТО ТРЕХМИНУТНЫЕ СЮЖЕТЫ ПО ТЕЛЕВИДЕНИЮ»
Пётр Троценко: Насколько опасно работать в том же Киеве? Насколько велик риск внезапно оказаться под бомбардировками?
Рауль Упоров: В Киеве и Киевщине неопасно. Нужно просто придерживаться мер предосторожности: приходит сообщение о воздушной тревоге — ищи убежище. Но, если честно, многие киевляне привыкли к бомбежкам и уже не прячутся. На прошлой неделе мы сидели в бомбоубежище, там было достаточно много народу: дети, старики, люди с домашними животными… Еще нас предупредили: если снимаешь даже в пригороде Киева, не ходи по обочине — наступишь на мину. Киевщина до сих пор вся заминирована: очень легко наступить на противопехотную мину и остаться без ноги.
Пётр Троценко: Что думают семьи о вашей работе?
Лукпан Ахмедьяров: Как и в любых нормальных семьях, моя жена Айгуль была не в восторге. Естественно, волнуется, каждый день созваниваемся, спрашивает, всё ли у меня хорошо. Но она прекрасно понимает, что я поехал выполнять работу, понимает важность работы и для чего я это делаю. Кроме того, мы по-глупому не рискуем, не подвергаем себя необоснованному риску.
Рауль Упоров: Я предупреждал супругу о том, что я поеду в Украину, чуть ли не с начала войны. Поэтому морально она была готова. Конечно, когда узнает о воздушной тревоге, пишет, спрашивает, в порядке ли я.
Пётр Троценко: Почему вашей аудитории важно узнавать о том, что сейчас происходит в Украине? В YouTube и без вас много кто рассказывает о войне.
Лукпан Ахмедьяров: Многие казахстанцы ограничиваются лишь просмотром новостей, но, когда получаешь информацию о войне в виде новостных сюжетов, то войну воспринимаешь не столь эмоционально. Мы считаем, что казахстанской аудитории очень важно показывать то, что происходит в Украине в виде спецрепортажей, когда есть возможность погрузиться в то, что здесь происходит. Поэтому для нас очень важно, чтобы люди понимали, что война — это не просто трехминутные сюжеты по телевидению. И казахстанской аудитории очень важно показывать людей в Украине, которые пережили оккупацию, живут в поврежденных домах, вынуждены были хоронить своих детей. И второй немаловажный момент: мы прекрасно знаем, что в Казахстане живет огромное количество людей, которые, к сожалению, оказались поражены российской телевизионной пропагандой. Они должны это увидеть в первую очередь.
Рауль Упоров: Когда началась война в Украине, и мы с Лукпаном начали активно писать в своих личных страницах в соцсетях о том, что там происходит. Естественно, от хейтеров начали поступать претензии: «Вы сидите в Казахстане, откуда вам знать, что происходит в Украине?» «Если вы такие умные, чего же вы сами в Украину не едете?» Так что теперь у нас есть что им ответить: мы находимся в Украине и буквально с места событий рассказываем о том, что происходит. Хейтеры вообще наша самая лояльная аудитория, потому что они не пропускают ни одной нашей публикации, исправно комментируют.
Лукпан Ахмедьяров: Кроме всего прочего, наши казахстанские зрители пишут: мы понимали, что там ужас, то теперь в полной мере осознали, насколько огромен масштаб этой трагедии. В комментариях под нашими репортажами люди начинают задаваться вопросом: а что будет, если это произойдет с нами? Что мы можем противопоставить какой-либо агрессии со стороны той страны, которая напала на Украину и с которой мы живем бок о бок? Люди начинают задавать очень адекватные вопросы власти, люди начинают обращать внимание на боеспособность казахстанской армии, люди задают в комментариях очень важный вопрос: если, не дай бог, с Казахстаном повторится ситуация, что произошла с Украиной, сможет ли Токаев раздать больше миллиона автоматов гражданскому населению, как это сделал Зеленский? Будет ли к людям настолько высокая степень доверия?
Рауль Упоров: Война — это не только страх попасть под бомбардировку или наступить на мину. Война — это плачущий ребенок в бомбоубежище, который хочет домой и не понимает, почему его привели туда, где темно и холодно. Это старушка с фонариком, которая пытается перейти дорогу, где не работают светофоры. И когда ты отсюда, из Киева, смотришь на выпады российских политиков в сторону Казахстана, понимаешь, насколько реальна угроза в отношение нас. И я боюсь, что мы не готовы к этой угрозе.
О КАЗАХАХ В УКРАИНЕ: «ОНИ ОЧЕНЬ СИЛЬНО ВОВЛЕЧЕНЫ В БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ»
Пётр Троценко: Насколько я знаю, вы общались с украинскими казахами, как они там живут, что делают во время войны?
Лукпан Ахмедьяров: Сейчас мы как раз работаем над видео про казахов в Украине. Они очень сильно вовлечены в благотворительность. Киевские казахи объединились и создали фонд «Мы все с Украины» и ездят по деоккупированным территориям, бесплатно кормят людей. А буквально на днях мы с ними ездили в Луговку, ребята собрали деньги на довольно дорогую печь для местного клуба, где собираются сельские дети. Из-за войны клуб перестали отапливать, но теперь у них будет тепло.
Пётр Троценко: Это казахи с украинскими паспортами или именно граждане Казахстана?
Лукпан Ахмедьяров: Большинство из них переехали в Украину 10-15 лет назад. В основном переезжали по работе или бизнес здесь открывали. Подавляющее большинство — граждане Казахстана. А вот их дети, которые родились и выросли в Украине, чувствуют себя гражданами этой страны. Недавно мы ездили в гости к Марату Дарменову, он родом из Кызылорды, но много лет живет в Киеве. Со станции метро нас забирал его сын Мажит, парень лет 18-и. Пока ехали, разговорились, я узнал, что Мажита увезли из Казахстана, когда ему было два года. И спросил: значит, как личность ты сформировался в Украине, кем ты себя ощущаешь? И Мажит ответил: «Конечно, я себя ощущаю украинцем, я — гражданин этой страны, это для меня родина». Его старший брат Дастан ушёл добровольцем на фронт, воюет на востоке Украины. Отец говорит, что отпускал его с нелегким сердцем, но гордится, что сын пошел защищать страну, которую считает своей родиной.
КОММЕНТАРИИ