«Я думал, что Казахстан – это отсталая страна». Рассказы убежавших из страны россиян

Социологи, исследовавшие настроения новых эмигрантов, свидетельствуют: большинство из них оказались вовсе не в тех странах, где хотели бы жить. ЕС и США для многих оказались недоступны из-за ковидных ограничений. Самыми популярными государствами на постсоветском пространстве стали Грузия и Армения, однако многие россияне оказались и в странах Центральной Азии. Ирония судьбы в том, что именно из этих стран – Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана – многие годы шел в Россию основной поток трудовых мигрантов.

Корреспондент Русской редакции Азаттыка – Радио Свобода побеседовал с несколькими россиянами, которые сейчас находятся в этих государствах (часть имен изменены по просьбе опрошенных в целях безопасности).

Тимур, 25-летний графический дизайнер из Санкт-Петербурга, уже больше двух месяцев живет в Казахстане, в городе Актобе. Вот что он рассказывает.

– Я приехал сюда в середине марта. Причин для отъезда было несколько. Первая – я хотел получить карту поляка (у меня есть польские корни). Когда началась вся эта история, я понял, что шанс я потерял неизвестно на какое время. Я начал прощупывать почву, узнал, что у меня есть родственник в Казахстане, и решил, что я поеду, буду узнавать, можно ли сделать это там. Вторая причина: психологически я уже не выдерживал все то, что происходило в России после 24 февраля. Третья причина – чисто финансовая: я хотел получить банковские карты, которыми смогу оплачивать зарубежные сервисы. Я договорился с начальством, перевел свою работу полностью в удаленный формат и уехал.

– Нравится ли вам в Казахстане?

– Очень нравится! Знаете, раньше я и люди из моего окружения думали, что Казахстан – это какая-то большая деревня, отсталая страна, слаборазвитое государство. Но, приехав сюда, я был приятно удивлен. Цифровое государство здесь работает даже лучше, чем у нас в России, чем Госуслуги и МФЦ. Вот взять, скажем, Актобе: город не такой уж большой, но в сравнении с каким-нибудь Оренбургом это просто небо и земля! Например, можно оплачивать проезд в автобусе QR-кодами через электронный кошелек.

Люди тут чисто восточные, очень гостеприимные, гораздо более приветливые и душевные, чем в Санкт-Петербурге. Я предполагал, что будет какой-то негатив по отношению к россиянам, но за два месяца ни разу с этим не сталкивался.

– А местных жителей не смущает то, что к ним приехало так много постороннего народа?

– Они, конечно, удивлены. Я и сам задавал им этот вопрос: вы замечаете, что россияне теперь приезжают чаще? Когда я открывал тут банковские счета, сотрудники банков говорили, что после 24 февраля невероятно много людей приехали и обращались к ним. В какой-то момент в крупных банках даже начали блокировать счета, кому до этого уже успели открыть. В основном люди не понимают, что происходит, почему так много россиян резко рванули в Казахстан.

– То есть они не сильно интересуются политикой?

– Те люди, которые мне встречались, в основном – нет. Они не совсем понимают, что происходит в России. А те, кто понимает, стараются не задавать много вопросов.

– Как устроен быт, много ли денег уходит на жизнь?

– Я живу у родственника, так что не очень в курсе цен на жилье. Продукты несколько дешевле, чем в Питере, но они в разы качественнее. С ресторанами и кафе примерно та же история. Но есть какие-то вещи, которые в два-три раза дешевле: некоторые продукты, услуги – парикмахерская, барбершоп, ремонт техники.

– А каков там визовый режим, сколько может россиянин находиться в Казахстане?

– По официальному приглашению родственника я смог получить документ на три месяца. Вообще, есть несколько вариантов. Первый: ты уведомляешь пограничную службу о том, что будешь въезжать в страну, и тебе на протяжении месяца не надо нигде отмечаться. Второй – собственник квартиры, в которой ты живешь, подает запрос в государственные органы: ко мне приехал иностранец, я хочу, чтобы он пребывал столько-то по такому-то адресу (максимальный срок – три месяца). Чтобы находиться в стране более этого срока, нужно оформлять через миграционную службу разрешение на временное пребывание.

– Ваши дальнейшие планы?

– План у меня – уехать из России навсегда через Польшу по польским корням. И если это получится, то возвращаться на родину я не собираюсь. Там пока осталась жена, но она ко мне приедет. Правда, выяснилось, что карту поляка я здесь получить не могу: ее выдают только гражданам Казахстана. Я планирую ненадолго поехать в Россию по делам, а после отправиться в Беларусь и там пытаться получить карту.

В России меня слишком многое не устраивает: прежде всего, политика, коррупция, подавление свободы слова. Я ходил на митинги. Меня очень надломила история с расследованием Gulagu.net о пытках в тюрьмах: это же полный произвол в стране происходит! Я готов терпеть даже финансовые ограничения, меньше зарабатывать, но главное, не сталкиваться с этим. Но если раньше я думал: ладно, пока еще я могу какое-то время здесь пожить, но все равно рано или поздно уеду, то после 24 февраля – как ножом по сердцу! Я понял, что с этим государством, с этими людьми, живущими в России, я не хочу иметь ничего общего. Ведь, как показывает практика и данные опросов общественного мнения, многие все это поддерживают… Для меня главное – безопасность и спокойствие, будущее для детей, которые когда-нибудь появятся в нашей семье.

Москвич Эльдар, 30-летний аспирант одного из немецких институтов, три месяца находится в Узбекистане.

– План был – пересидеть горячую фазу войны, посмотреть, что будет, и вернуться обратно в Москву, – рассказывает Эльдар. – Но сейчас уже понятно, что все затягивается, и я подал на позицию в своем институте на год после защиты, которая, надеюсь, состоится в ближайшее время.

– Почему вы поехали именно в Узбекистан?

– Кроме того, что "Ташкент – город хлебный", да и вообще вся страна овеяна мифами, в начале марта оказалось, что билеты туда очень дешевы.

– Что вообще заставило вас уехать?

– Была опасность, что либо могут закрыть границы, либо европейские посольства уйдут из России или просто перестанут давать визы, то есть перекроется возможность выезда из страны, а этого очень не хотелось.

– И как вам Узбекистан?

– Тут просто роскошно! Начиная с каких-то вещей, которые хвалят туристы: прекрасных городов, местного менталитета, всяческой помощи местных жителей, причем во всех городах, где я был. Кроме того, для людей, которые уезжают из России и хотят пересидеть, тут очень много преимуществ по сравнению со стандартными местами, куда все едут (Тбилиси, Ереван, Анталия, Стамбул). Прежде всего, здесь цены на жилье, конечно, выросли, но, видимо, не так чудовищно, как во всех остальных местах, куда русские набились как сельди в бочку. За 300 долларов в месяц можно снять в Ташкенте достаточно убитую однушку, а за 400 – уже вполне нормальную. В Бухаре уже сильно дешевле.

Здесь охотно выдают нерезидентам долларовые банковские карты. Здесь вообще очень удобно с финансами. Я не знаю, как относиться к нынешнему курсу рубля, насколько он реалистичен, но здесь по нему вполне можно снимать деньги и менять их на местную валюту. Кроме того, можно пользоваться нашими картами "Мир": снимаешь узбекские сумы по этому курсу рубля практически без комиссии, можно обменять их на доллары. Думаю, поменять рубли на доллары в России сейчас сложнее, чем здесь.

– Есть ли при этом какие-то минусы?

– Постоянно приходится решать вопрос с регистрацией. В каждом отеле, на любой квартире, где ты останавливаешься, нужно регистрироваться. Ты не можешь провести ночь в поезде, потому что должен быть где-то зарегистрирован на эту ночь. Если есть хоть минимально знакомый человек, который может тебя зарегистрировать у себя на какой-то срок, то ты чувствуешь себя вольготно.

– А что произойдет, если вы не зарегистрировались? Придет полиция, проверит?

– Нет, но могут быть сложности с дальнейшей регистрацией и заселением. Вот, скажем, вы из одного отеля переезжаете в другой, и у вас обязательно спрашивают: где регистрация до сегодняшнего дня? Если нет регистрации, то на границе при выезде из страны довольно ощутимый штраф – 200 евро, кажется.

В остальном минусов я не вижу. Я прожил месяц в Ташкенте, потом месяц в Бухаре: вот там есть некоторые неудобства с местами, где можно работать. В Ташкенте этих неудобств меньше, там прекрасные коворкинг-спейсы, хипстерские кафешки, нормальный интернет. Кстати, интернет не везде хороший.

– Каково отношение местного населения к приезжим из России?

– Это важный момент. В отличие от Грузии, где еще раньше, до войны, я иногда встречал предосудительное отношение (слегка, но бывало), здесь я такого не вижу. Все заходы в разговорах о войне очень далекие и всегда деликатные. Почти все принимают любые точки зрения на возникшую ситуацию. Да, в основном (возможно, из-за похожего информационного поля) есть ощущение, что к русским относятся лучше, чем к украинцам, как бы это ни казалось странным. Но в целом отношение комфортное, позитивное.

– Что с миграционным законодательством?

– Если не получать долгосрочную регистрацию, то в стране можно пребывать без визы два месяца. Мне знакомые сделали на шесть месяцев – это не проблема.

– Как вам местная еда?

– Ташкент – большой город, тут есть все: хочешь – европейская пища, хочешь – местная. Очень много корейской еды, потому что в Узбекистане живет огромное количество корейцев, и китайской еды в кафешках.

Что касается культуры, не знаю, в каком соотношении в кинотеатрах местные и не местные фильмы, но вот в театре идут постановки на русском языке. Я тут даже слушал оперу на русском. На постсоветском пространстве есть страны, которые проделали какой-то свой путь, ушли далеко от России (Таджикистан, Азербайджан). Есть государства, где существует выраженная прослойка молодежи с антирусскими настроениями. Она была и есть в Украине, есть в Грузии, в меньшей степени, но, наверное, есть в Армении. Узбекистан не попал ни под один тренд, он сохранил культурную близость с Россией в смысле кабельных телеканалов, которые тут есть; они до сих пор смотрят те же фильмы, знают те же мемы, что и мы, у них на русском тот же сленг, что у нас. По-русски, кстати, тут говорят сильно лучше, чем в большинстве стран СНГ.

– К кому бы вы ни обратились на улице, все могут ответить по-русски?

– В крупных городах – да.

– А между собой местные говорят по-русски?

– В 50% случаев – да. Я раньше бывал в Тбилиси, и там молодежь вполне может не знать русский язык, просят говорить по-английски. А здесь это считается плюсом, если ты знаешь русский язык. Он не ощущается как язык оккупантов, тут нет негативных коннотаций. Русский язык дает плюсы при устройстве на работу, из-за этого его стараются учить. По моим наблюдениям, и молодежь, и пожилые люди говорят по-русски примерно в одинаковых долевых пропорциях.

– Где вы хотели бы жить дальше? Переберетесь в Германию? Попробуете остаться в Узбекистане или, может быть, вернуться в Россию?

– Хотелось бы вернуться, если в России не будет совсем чудовищных раскладов. Посмотрим. В Германию в любом случае на какое-то время поеду работать. По поводу Узбекистана пока не могу сказать однозначно. По крайней мере, я немного изучал рынок труда, и тут множество местных вакансий, есть запрос на айтишников и преподавателей английского: это одни из самых высокооплачиваемых профессий. А у наших айтишников в среднем квалификация лучше, чем у здешних. Тем, кто хочет работать в менее конкурентной среде, чем та, какой теперь является тот же Тбилиси или Москва, здесь может быть довольно комфортно. Зарплаты доходят до тысячи евро, а жизнь здесь довольно дешевая.

Марина родом из Питера, теперь живет в столице Кыргызстана, в Бишкеке. Ей 65 лет, по образованию она психолог, много лет занимается помощью детям с нарушениями развития, инвалидам.

– Дома уже совсем не хочется находиться, – делится Марина. – Конечно, можно бегать на протесты, но большого толка от этого все равно нет. Чтобы совсем не свихнуться, я решила, что лучше поеду сюда. Кроме того, здесь есть люди, которые реально хотят что-то делать, с ними можно сотрудничать.

– Как вам там живется?

– Вы знаете, живется очень хорошо. Мы тут вместе с сыном. Нам, наверное, повезло: общаемся с очень симпатичными людьми. Обстановка человеческая. В целом нравится страна, люди. Они не трусливы, не боятся говорить. Это, конечно, небогатая страна. Но вот я гуляю по бульвару, и там очень здорово: дети играют, зелено… Тут совершенно другое количество детей в семье, чем у нас: четверо, пятеро. Детишки постарше присматривают за маленькими братьями и сестрами, заботятся друг о друге – у нас я такого не видела. Люди очень доброжелательные. И двор у нас хороший, очень дружеская обстановка.

Быт устроен комфортно, но, может быть, это потому, что у нас тут были знакомые, они помогли снять очень приличную, недорогую квартиру за ту же цену, что в Питере мы сдали свою: примерно 25 тысяч рублей. Это шикарная трехкомнатная квартира. Тут хорошая еда, можно питаться довольно дешево.

Здесь можно снимать деньги с российских карточек. Работает карта "Мир" – ею можно расплачиваться в магазинах. Мы без проблем завели и местные карты, хотя это и заняло довольно много времени. Получили право на временное жительство, типа прописки на полгода. Можно выехать на месяц, потом снова приехать. Когда ты приезжаешь, имеешь право быть тут 30 дней без визы. Интернет приличный.

– Пространство русскоязычное?

– Оно смешанное, очень интересное. Тут почти все знают и используют русский язык. В сельских районах могут и не говорить по-русски, а в городах практически все говорят. Тут двуязычный народ, они могут друг с другом разговаривать на киргизском, могут на таджикском, а могут и на русском. Даже может быть так: кусочек фразы на киргизском, а кусочек на русском.

Мы вместе с нашими местными знакомыми радостно хихикаем на тему о том, как поменялась ситуация. Я говорю: раньше вы у нас были рабами, а теперь мы у вас будем. Здесь куча понаехавшего из России народа.

– Поскольку это русскоязычное пространство, там, конечно же, есть российские телеканалы. Чувствуется ли это во взглядах местных жителей на политические вопросы?

– Я старалась не говорить на эти темы, но вижу, что даже среди знакомых все-таки есть разные точки зрения на ту же войну. Есть те, кто поддерживает Россию, а есть те, кто против нее. Некоторые покупаются на российскую пропаганду.

– Есть люди, которые говорят, что во всем виноват Запад?

– Такое я слышала только от одного человека, в основном все-таки другое восприятие: что Россия вторглась в другую страну, и надо, чтобы это скорее кончилось. Но с незнакомыми людьми я на эту тему не разговариваю.

– Что дальше?

– Полгода точно тут поживем, потом посмотрим, что будет дальше. Мне очень нравится эта страна, можно и годик пожить. Надеюсь, мы сможем что-то сделать вместе с местными энтузиастами. Постсоветское пространство примечательно тем, что у нас огромнейший процент детишек, имеющих инвалидность, находится в интернатах и детских домах. Это надо менять, и это как раз зависит от изменения взглядов профессионалов. Тут бедная страна, но есть люди, которые готовы это делать, и можно получить зарубежное финансирование, гранты.

Максиму 35 лет, он живет в Волгограде, владеет небольшим бизнесом. Из России уехал в начале марта, когда шел основной отток несогласных. Выбор пал на Таджикистан, потому что в тот день нашлись свободные билеты именно в эту страну. Пробыл там недолго, но получил массу впечатлений.

– Я быстро собрал походный рюкзачок, снял деньги и поехал в аэропорт. Меня поразило, как много внимания было к людям на выезде в эти дни, особенно много вопросов задавали молодым ребятам. На борту таджиков было человек пять, все остальные русские. Было видно, что среди них очень много людей творческих профессий: яркие необычные одежды, креативные прически. Многие ехали транзитом, планировали потом попасть в другие страны.

Выйдя из аэропорта в Душанбе, я понял, что нахожусь совершенно один на совершенно незнакомой земле. Wi-Fi в аэропорту не работал. Я примерно прикинул по картам, где находится хостел, который я забронировал, и в три часа ночи приехал туда. Этот хостел на следующие почти две недели стал домом для меня и для множества молодых людей из России.

Первое утро в незнакомом городе. Выпил чаю, почитал новости, позвонил родителям. Честно говоря, даже немножко поплакал. Было страшно и очень грустно. Я не понимал, что буду тут делать. Как потом выяснилось, все мои соседи по хостелу тоже были сбиты с толку.

Мы познакомились, пошли гулять компанией. Очень красивый город, приветливые люди. Интересно, необычно. Попали из нашей зимы в дождливую весну. Мы решили, что отличная идея – поставить тут прививку "Пфайзера": я читал, что иностранцам ее в Таджикистане делают бесплатно. Мы нашли поликлинику, нас пригласили в кабинет, сделали прививку, выдали сертификаты. Абсолютно никаких вопросов, никаких препятствий! Обсуждая эту историю, мы сошлись на том, что, честно говоря, стыдно. Люди из Таджикистана приезжают к нам, работают на тяжелых работах, и не всегда там к ним относятся как к равным. А здесь мы приехали в чужую страну, и к нам отношение как к ее гражданам! Нас много спрашивали, кто мы, откуда, почему оказались здесь. Мы не обсуждали войну, но в поведении, в отношении чувствовалось, что нас жалеют, сочувствуют.

Мы стали день за днем изучать город. По вечерам собирались огромной компанией на первом этаже в гостиной. Среди нас были люди разных специальностей: бизнесмен, графический дизайнер, художники, программисты. Все мы в какой-то момент испугались одного и того же: больше всего – того, что закроют границы и нас могут не выпустить из страны. Но, в отличие от меня, практически у всех была удаленная работа, и они понимали, куда поедут дальше. А я уехал чисто на эмоциях и совершенно не знал, что делать дальше. И я стал смотреть обратные билеты.

Тем временем мы путешествовали, выезжали и в окрестности Душанбе, смотрели всякие интересные места. Съездили на плотину – это такое знаменитое место, национальное достояние. Знакомились с людьми. В Таджикистане все построено на общении, ты можешь подойти к незнакомому человеку, задать ему вопрос, и он всегда тебе поможет. Фантастически открытые люди! И почти все знают русский язык.

Часть нашей группы приняла решение лететь в Турцию из Узбекистана, а я решил за компанию прокатиться с ними до границы. Мы загрузились в автобус и поехали. Кругом горы, очень красиво! Все это напоминало вагончик, в котором "дети цветов" путешествовали от побережья к побережью. Мы ехали через перевалы, миновали сеть огромных туннелей, вырубленных в скалах. Внизу пропасть, лежат остовы машин.

Внезапно началась пурга, жуткий ветер, снег с дождем. А большинство машин на летней резине. Подъезжаем к очередному туннелю и встаем. Вокруг куча машин в два ряда, и никто никуда не едет: сошла лавина, завалила дорогу. Видимость – метра три. Рабочие по очереди одной лопатой ковыряют снег. Было ощущение, что мы навсегда там останемся. Но минут через 40 приехали огромные трактора, за полчаса почистили дорогу, и мы поехали дальше.

Часа через четыре мы приехали в долину, где наш водитель решил перекусить, и мы вместе с ним. Когда снова сели в автобус, он не завелся. Я примерно понимал, в чем дело, залез под капот, поковырялся там, починил. На границу с Узбекистаном мы приехали часов в восемь вечера. Попрощались с ребятами. Спрашиваю водителя: домой? Он отвечает: опять засыпало перевал, мы не пройдем. Интернета нет, связи нет, сообщить никому ничего не могу. Стало по-настоящему страшно. Что делать-то? Водитель говорит: поедем в кишлак к брату моей жены. Ну, а что делать? Поехали.

В этом кишлаке всего несколько домов. Снег идет, я ужасно замерз. Ну, пришли родственники, принесли обогреватели, зал уже накрыт – это пуфики: садишься, ноги под себя, и кушаешь. Часа три, наверное, сидели, ели, беседовали. Я был просто поражен: совершенно незнакомые люди, и так хорошо ко мне относятся! Мы много говорили о политике, о происходящем. Эти ребята очень переживали по поводу того, что теперь в России может быть меньше работы, и их родственники не смогут зарабатывать, вернутся домой и будет социальный взрыв.

– Как они относятся к войне?

– Резко отрицательно. Как правило, они не разделяют, Украина или Россия, просто помнят гражданскую войну в своей стране и говорят, что никакая война не нужна. Из-за того, что теперь произошло, у них теряется доход, потому что 30% бюджета страны, как они сказали, наполняются переводами из России.

Утром пригласили местного дедушку-аксакала, чтобы он на меня посмотрел. Дедушка вспоминал про карибский кризис, говорил, что тогда еще страшнее было (он тогда в Питере учился в институте).

– Как же вы оттуда выбрались?

– Утром двинулись в Душанбе. Ехали долго, 12 часов, потому что опять сошли лавины, и снова мы ждали, пока раскопают перевал. По пути заехали еще в пять или шесть кишлаков, потому что меня решили, видимо, показать всей родне водителя. В одном кишлаке мне начали говорить: оставайся, мы тебе жену найдем, а может, даже две. Где-то на четвертом кишлаке я начал задумываться, что это не худший вариант, но потом вспомнил, что у меня уже есть жена. Я уж думал, никогда до хостела не доеду, но в итоге все-таки добрались.

– А когда вы вернулись в Россию?

– Дней пять еще провел в Душанбе, потом купил билет и улетел. Выбор-то у меня был простой. В России у меня все: семья, любимая работа, бизнес, мои сотрудники, за которых я отвечаю, а тут – ничего. И куда дальше ехать, тоже непонятно. А главное – зачем.

– Те ассоциации, которые вызывало у вас раньше, до этой поездки, слово "Таджикистан", и то, что увидели, – это, наверное, совсем разные вещи?

– Это фантастический контраст! Думаю, у многих было представление, что это какая-то дыра, потому что в Россию оттуда постоянно едут люди на заработки. На самом деле это красивая дружелюбная страна, теплые люди. А дыра-то на самом деле у нас всех в сердце – в плане того, как мы к ним относимся. Страна, конечно, небогатая, но какой-то откровенной бедности я не видел. Душанбе очень красивый город, даже нетуристические его районы. Много детей. Огромный ипподром, гигантские стадионы, небоскребы. Ты стоишь в центре Душанбе, смотришь снизу вверх на эти небоскребы, и тебе кажется, что ты в Юго-Восточной Азии. Я навсегда запомню эту страну! И очень ей благодарен.