СОТНИ ЖАЛОБ НА ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА ПОД СТРАЖЕЙ И ДЕВЯТЬ ЗАДЕРЖАННЫХ ПОЛИЦЕЙСКИХ
Азаттык: Господин Жовтис, какие нарушения прав задержанных во время и после январских событий фиксируют правозащитники?
Евгений Жовтис: Число задержанных исчислялось тысячами, и на начальном этапе, почти до 13 января, доступа адвокатов к задержанным не было. Это серьёзное нарушение права на квалифицированную юридическую помощь, гарантированного законодательством. И первая проблема, с которой мы столкнулись. Она начала потихоньку решаться, но в алматинском СИЗО существует совершенно странная проблема — запись за неделю для встречи адвоката с подзащитным. За неделю, если человек был избит, следов уже не будет видно. Мы сейчас пытаемся выступать против этого. Ситуация достаточно экстренная. Если в СИЗО не хватает мест для встреч адвокатов с подзащитными, пусть выделяют дополнительное помещение. Человек должен иметь право на адвоката, когда он ему необходим, а не тогда, когда решит СИЗО. Такого понятия в законодательстве, как «нехватка помещения для встреч с адвокатами», не существует.
Вторая проблема — фундаментальное право человека на информирование родственников, право на звонок. Оно тоже грубейшим образом нарушалось в течение длительного времени. Люди пропадали, родственники их искали и не могли найти. Потом кого-то выпускали, кого-то находили адвокаты.
Третья проблема — пытки и жестокое обращение. Пытки были масштабными, причём в самом жёстком варианте. Если раньше говорили о приковывании наручниками к батарее, противогазах с перекрыванием воздуха и избиениях мокрыми полотенцами, то сейчас применяют утюги, плоскогубцы — это жесточайшие пытки. Власти сообщили, что начато несколько десятков дел по пыткам, по статье 146 уголовного кодекса. Меня интересует не сколько дел возбуждено, а сколько сотрудников задержано за применение пыток.
Азаттык: Прокуратура сообщала о задержании девяти сотрудников...
Евгений Жовтис: Это очень мало. Скорее всего, это дела по явным фактам пыток. Но к пыткам относятся не только избиения и прижигания утюгом, но и психологическое давление. Если есть обследование психолога, его результаты и заявление, то нужно найти того, кто это сделал.
Сейчас много разговоров о том, что люди были в масках, не различить, сотрудниками какого органа они были. Хочу отметить, что есть наработанные практики за рубежом, особенно в странах Латинской Америки и Восточной Азии: если пытки осуществляются людьми в штатском либо без знаков отличия на погонах, людьми в масках, личность которых установить невозможно, то за них отвечает командир. Он должен быть задержан, потому что он отдаёт приказы, — неважно, что он лично не пытал, — он распорядился кого-то куда-то направить, доставить. И дальше надо выяснять, выполняли подчиненные его приказ либо действовали самостоятельно.
Если установить этого командира невозможно, то, по зарубежной практике, отвечает начальник учреждения, где содержались подвергнутые пыткам, — СИЗО, ИВС. Только в этом случае будет нулевая терпимость к пыткам.
Если возбуждают дело о пытках, но не устанавливают пытавших, безнаказанность будет продолжаться. Нужны не громогласные заявления о недопустимости пыток и создании прокурорских комиссий, а четкие результаты.
УСИЛИЯ ПРАВОЗАЩИТНИКОВ: ПОМОЩЬ С ЗАЩИТОЙ И ДОКУМЕНТИРОВАНИЕ СОБЫТИЙ
Азаттык: Есть ли между правозащитными группами координация?
Евгений Жовтис: Конечно. Мы создали правозащитный альянс, в который входят три организации: Коалиция против пыток, Коалиция «Новое поколение правозащитников», Коалиция по безопасности правозащитников, а также несколько организаций, включая журналистский «Әділ сөз», наше бюро, «Қадыр-қасиет», «Еркіндік қанаты», Молодёжную информационную сеть Казахстана, фонд Liberty Галыма Агелеуова, группа «Ар.Рух.Хак» Бахытжан Торегожиной. Есть четыре направления в связи с январскими событиями, по которым мы пытаемся скоординировать работу.
Первое направление — пытки. Главную роль здесь играет Коалиция против пыток, но все, кто входит в альянс, помогают. Это нужно, чтобы получать сообщения о пытках, моментально на них реагировать, обращаться к уполномоченному по правам человека, чтобы Национальный превентивный механизм в срочном порядке посетил место, откуда получено сообщение.
Второе направление — адвокатская помощь. У нас небольшие ресурсы, но мы пытаемся помочь с адвокатами. Сейчас мы предоставили несколько десятков адвокатов по делам о пытках. Организуем независимое медицинское обследование, если необходимо, помощь психолога.
Мы помогаем с адвокатами и в случаях, когда речь идёт о преследованиях мирных участников протеста, которые не замешаны в насилии, либо когда мы усматриваем политическую составляющую. Речь идёт о гражданских активистах, политической оппозиции, журналистах, правозащитниках, которых «подтягивают» к делам о январских событиях. В других случаях мы связываемся с центром Qantar, который представляет финансовую помощь адвокатам, курирует, — это Галым Нурпеисов и Данияр Канафин, а также контактируем с группой «Аманат» Абзала Куспана, пытаясь обеспечить право на квалифицированную юридическую помощь. У нас есть список, в нем около 60 адвокатов, с которыми мы в разных регионах сотрудничаем. Плюс ещё мы находимся в постоянном контакте с Республиканской коллегией адвокатов и Алматинской городской коллегией.
Третье направление — кол-центры. У нас в каждом регионе есть телефон, по которому можно звонить и обращаться с вопросами, связанными с январскими событиями, прежде всего — с вопросами пыток и соблюдения процессуальных прав.
Четвёртое направление — документирование. Рано или поздно надо будет устанавливать причину произошедшего, независимо от того, будет ли расследовать события зарубежная или казахстанская независимая комиссия. Поэтому мы координируем усилия по сбору информации. Ее очень много: это различные видеоматериалы, сведения очевидцев, журналистов, прессы — мы пытаемся всё собирать. Учитывая, что масштабы огромные — события происходили во многих регионах страны, где-то переходили в горячую фазу, приводили к столкновениям, гибели людей, — в каждом случае надо устанавливать факты. Бахытжан Торегожина устанавливает, кто погиб, при каких обстоятельствах. Мы пытаемся установить, кто задержан, какие обвинения предъявляют, подчеркивая, что нужно отделять мирных протестующих от вооружённых людей, от преступного мира. Стремимся всё это документировать с правозащитной, практической точки зрения.
Азаттык: Достаточно ли адвокатов?
Евгений Жовтис: В целом адвокатов хватает. Но мы должны понимать, что у нас три проблемы. Первая: не все адвокаты обладают достаточным опытом по делам о пытках. Целый ряд адвокатов прошли специальные тренинги. Такие дела очень непростые, важны доказательства, которые достаточно трудно добыть. Есть Стамбульский протокол по расследованию сообщений о пытках. Нужно знать, как его применять, тут много разных нюансов, связанных с профессионализмом. Есть адвокаты, которые давно с нами работают и достаточно знают, но есть адвокаты, которые только начали работать по таким делам.
Вторая: проблема адвокатов, которые работают за счёт государства или назначены государством в рамках гарантированного объема юридической помощи. Нередко они подходят к защите формально, а родственники подследственных даже не знают фамилии адвоката. Такие адвокаты особо не конфликтуют и не пишут жалобы. Это связано с недобросовестностью. Часто среди таких адвокатов есть бывшие сотрудники полиции, у которых свои связи. Это большая проблема.
Третья: когда речь идёт об адвокатах по соглашению, возникает вопрос оплаты. Есть ли ресурсы оплачивать услуги адвокатов? Не во всех регионах они есть.
Азаттык: В каких регионах больше всего применяют пытки?
Евгений Жовтис: На сегодняшний день очень тяжёлая ситуация в Алматы, Алматинской области, Атырау с известным случаем в «Динамо», и Кызылорда.
Азаттык: Насколько налажены контакты с государственными органами?
Евгений Жовтис: Наш правозащитный альянс находится в достаточно тесном контакте с уполномоченным по правам человека, мы обмениваемся информацией. Но, к сожалению, взаимополезных и интенсивных контактов с другими государственными органами, прокуратурой, МВД, у нас нет.
Я бы хотел обратить внимание на подчинённость мест содержания под стражей и мест лишения свободы — это то, о чем мы долгое время говорим. Происходящее лишний раз подтверждает, что следственные изоляторы не могут находиться в ведении МВД. Должно быть отдельное ведомство, гражданское, отвечающее за такие места, где людей нужно только содержать и куда доступ полицейских, сотрудников спецслужб, адвокатов должен быть абсолютно одинаковым. Места содержания под стражей не должны быть связаны с органами, которые занимаются задержанием и расследованием. Если вы имеете чёткие процедуры, которым все следуют, то, как только человек туда доставлен, ему немедленно должны предоставить возможность позвонить. До первого допроса должна быть конфиденциальная встреча с адвокатом по выбору. Когда человек поступает в изолятор, он сразу должен пройти медицинское освидетельствование, может быть независимое, если он желает. Когда эти процедуры не соблюдены, нарушаются права обвиняемого и невиновного. Классический пример — дело кыргызского музыканта [Викрама Рухазунова]. Если не следовать процедурам, проверенным мировой практикой, мы продолжим сталкиваться с этими ужасами.
О ВЕРСИИ О «20 ТЫСЯЧАХ ТЕРРОРИСТОВ» И ПРИКАЗЕ «СТРЕЛЯТЬ НА ПОРАЖЕНИЕ»
Азаттык: Как вы прокомментируете версию власти о нападении «20 тысяч террористов» на страну во время январских событий?
Евгений Жовтис: Ерунда! По-другому и не скажешь. 20 тысяч террористов у нас не было. В Алматы если вышло несколько десятков тысяч в ходе этих событий, то большая часть никакого отношения к террористам не имела.
Что касается радикальных... Давайте не будем ставить знак равенства между радикалами и террористами. Для того чтобы радикал превратился террориста, он должен ставить политические цели, добавить вооружённый компонент, который он должен применить для превращения в террориста. Сам по себе радикальный взгляд не делает человека террористом.
Я убеждён, что никаких десятков тысяч террористов не было, и у меня есть сейчас серьёзные сомнения в отношении тех, кого находят. Потому что мне нужно подтверждение по каждому из этапов. Пока нам представляют, что человек — приверженец радикальной исламской или другой группы. Для меня этого недостаточно. Не каждый человек, который нападает на полицейский участок, является террористом. Он может быть бандитом, криминальным элементом.
Группа экспертов ООН предостерегла власти от излишне широкого использования термина «терроризм». Нужно четко разделить — есть люди, которые занимались бандитизмом, мародёрством, и они должны за это отвечать, и есть люди, которые ставили политические цели. Так мы отделим террористов от бандитов, бандитов от хулиганов, хулиганов от мирных протестующих.
Азаттык: Как вы оцениваете действия силовых структур, власти и правозащитников после событий?
Евгений Жовтис: И правозащитники, и государство ранее не сталкивались с такими масштабами. Шаныракские и Жанаозенские события, даже террористические атаки (если вы помните, они были в Актобе), и ситуация с Куликбаевым — всё это было на локальном уровне. Да, во всех этих случаях высветилась неготовность силовых структур. В 2016 году нас убеждали, что если в Казахстане не примут поправки к законодательству о противодействии экстремизму и терроризму, то будет очень плохо. МВД и КНБ заявляли, что это важные поправки, которые позволят защититься от всех террористических угроз. После пяти с лишним лет обнаружилось, что всё это не работает. Правозащитники говорили, что вопрос борьбы с терроризмом не связан с усилением полномочий силовых структур, но никто не слушал.
В январе не готовы были все. Огромные масштабы событий, огромное количество людей затронуто. 10 тысяч человек было задержано, сейчас меньше тысячи находятся под стражей. Мы никогда не сталкивались с документированием таких событий. Были попытки документирования Жанаозенских событий, что-то делали российские журналисты, помогали наши, но независимая комиссия в таком виде, в котором мы хотели ее видеть, не была создана. События не проанализировали, не нашли тех, кто стоял за группами провокаторов, которые начали беспорядки. Это должно было быть уроком в первую очередь для власти. Но, как видим, этого не случилось.
Амангельды Шорманбаев сделал анализ действий правоохранительных органов в Актобе в ходе террористической атаки. Было два очень хороших вывода. Первый — координации между различными силовыми структурами для отражения угроз не было вообще. Хотя нужны чётко разработанные планы, полиция, КНБ, Нацгвардия и даже военные должны знать, как действовать в таких случаях, когда ситуация динамично развивается. И второй вывод касался оружейных магазинов. Была рекомендация обеспечить нормальную охрану, чтобы оружие не попало в руки злоумышленников. Можете сами судить, были ли вынесены уроки...
Азаттык: По-вашему, нужна для расследования событий международная комиссия?
Евгений Жовтис: Мне кажется, нужна, но я сторонник смешанной комиссии. Я думаю, что должны быть привлечены международные эксперты, имеющие богатый опыт по установлению фактов в таких ситуациях, которые работали в разных точках, и часть независимых казахстанских экспертов. Есть две составляющие: нужно выявить социально-экономические причины и расследовать, почему в ряде регионов произошёл коллапс силовых структур. Необходимо всё это установить, чтобы на выходе получить беспристрастную и объективную оценку.
Азаттык: Как вы оцениваете приказ Токаева стрелять на поражение без предупреждения?
Евгений Жовтис: Разделю ваш вопрос на три части. Во-первых, президент такого говорить не должен. Было ли это на эмоциях, было ли это в контексте, было ли это в попытке реагировать на беспорядки с насилием против полиции и захватом государственных зданий — президент этого говорить не должен.
Во-вторых, эта фраза вырвана из контекста. Контекст не был связан с тем, что он дал распоряжение выйти на улицы с автоматом и стрелять по всем протестующим. Потому что в его выступлении был разговор и о мирных протестующих, и о легитимных требованиях.
В-третьих, какое бы неосторожное политическое высказывание или фразу ни допустил президент, правоохранительные органы должны следовать закону. Есть закон о правоохранительной службе, который устанавливает порядок применения оружия, и слово президента этот закон не отменяет. Неправильный приказ, который не соответствует закону, не должен исполняться.
КОММЕНТАРИИ