С Еленой Семеновой, которая получила известность в стране благодаря защите прав заключенных и подследственных, Азаттык поговорил после посещения ею следственных изоляторов в Алматы и Талдыкоргане. Из мест предварительного заключения в этих двух городах в январе и феврале шёл вал жалоб на истязания. Вышедшие из застенков СИЗО рассказывали об обливании кипятком, избиениях полицейскими дубинками, применении электрошокеров, прижиганиях утюгом и других издевательствах. Прокуратура заявила 28 февраля о расследовании 203 дел о пытках и превышении власти силовиками.
Азаттык: Госпожа Семенова, как прошли посещения изоляторов? Что вы услышали от находящихся под стражей?
Елена Семенова: СИЗО Талдыкоргана посетила 22 февраля, алматинский — 23-го. Причиной поездки (Семенова живет в Павлодаре. — Ред.) стали многочисленные жалобы из Талдыкоргана и Алматы.
В следственном изоляторе Талдыкоргана встретилась с 85 задержанными. В ходе бесед выяснилось, что пытки применялись в отношении 36 человек, возбуждено 26 уголовных дел. Трое задержанных отказались писать заявления, потому что не видят смысла и не хотят об этом говорить. В отношении задержанных применялись пытки со стороны сотрудников полиции с применением электрошокеров, дубинок, касок, автоматов, травматического оружия. Пытки длились от часа до трех дней.
В изоляторе Алматы встретилась с 172 задержанными. 42 человека заявили о пытках, возбуждено восемь уголовных дел. Шесть человек отказались писать заявления, поскольку считают это бессмысленным. Трое задержанных сообщили, что будут писать после суда. В отношении семи задержанных следователь применял пытки утюгом, двух задержанных вывозили на кладбище, других били автоматом по голове, применяли электрошокер, били дубинкой, пытки длились от часа до недели.
Я задавала вопросы о пытках, возбуждено ли дело, почему не писали заявления. Кто-то боится, другие говорили, что ничего не докажут, потому что адвокат сказал, мол, телесных повреждений уже нет. Я спрашивала, разве адвокат не говорил, что есть экспертизы по Стамбульскому протоколу, психолого-психиатрические экспертизы, которые могут доказать, что пытки были, даже по истечении 10 лет. Об этом, конечно, они не знали.
«ПЫТАЛИ ПОГОЛОВНО»
Азаттык: По закону без санкции суда могут задержать на 72 часа. Но те люди, с которыми мы говорили, рассказывали, что их задерживали 8 января, а суды по избранию меры пресечения проходили 13-го, 14-го. Они эти пять-шесть дней были в изоляторе, лишь после санкции суда их регистрировал и принимал следственный изолятор. По словам задержанных, их избивали все эти дни. Как вы оцениваете действия полиции, удерживавшей людей без санкции больше положенного срока?
Елена Семенова: Вопрос о том, насколько законно было содержание до пяти дней в ИВС, должны были задавать адвокаты. Суд по мере пресечения должен быть в течение трех суток [после задержания]. Задержанные говорят, что видели адвокатов только на санкционировании содержания под стражей. Некоторые затем ни разу не видели своих адвокатов, хотя прошло практически два месяца и следственные действия ведутся. У кого-то вообще не было адвоката.
После моих публикаций в Facebook’е (Семенова писала о проблемах с адвокатской защитой. — Ред.) мне позвонили из министерства юстиции по поводу работы адвокатов. Насколько я понимаю, адвокатским коллегиям выделяются средства для бесплатной защиты задержанных. Должны отчитываться, что работа идёт. Какая работа, если мне говорят, что они вообще не видели адвокатов. Я так понимаю, теперь Минюст будет более тщательно рассматривать, что сделано адвокатами.
В первые дни был бардак. Никто не ожидал, что будут так развиваться события, что будет такое возмущение. Я считаю, что прокуратура должна привлекать к ответственности и сотрудников, и руководство временного ИВС, которые продержали людей больше срока без санкции. Это было незаконное удержание.
Вопросы есть и к суду. Когда суд давал санкцию, он не интересовался, почему санкцию просят с запозданием. Я более чем уверена, что ни один суд не вынес частное постановление в адрес следствия по незаконному удержанию. Суд не интересовался, пытали ли задержанных. Не было принято никаких мер первоначально: многие адвокаты знали, что были пытки, но ничего не делали. Я считаю, что адвокаты тоже должны отвечать. Если бы с первых дней адвокаты стали бить в колокола, то можно было бы пресечь часть пыток, потому что они длились как минимум неделю, 10 дней, пока не началась шумиха. Просто по документам посмотрите, когда были поданы первые заявления о пытках, и всё становится понятно.
Огласка даёт защиту. Когда становится известно, уже тяжело скрывать.
Азаттык: Вы не первый год говорите о пытках в закрытых учреждениях. Январские события, наверное, демонстрируют то, что творилось и до этих событий за решёткой?
Елена Семенова: Пытки были, пытки идут. Под ногти иглы загоняли, выбивали зубы, засовывали кипятильники— всё было. Допускаю, что в этот раз сработал еще фактор солидарности сотрудников полиции с теми коллегами, кто был избит протестующими.
Я думала, почему у полицейских была такая дозволенность, почему они не боялись. Скорее всего, был приказ обеспечить высокую раскрываемость. Каким способом? Неважно. Отсюда и пытки, пытали поголовно почти всех задержанных.
После январских событий было много сообщений о пытках. Меня они не удивили, потому что я много лет вижу, знаю, слышу о пытках в застенках. На протяжении последних семи лет я практически каждый день писала, что происходят пытки. Но общество было глухо. Родственники заключенных пытались что-то делать, но само общество было слепым и глухим, равнодушным, некоторые даже говорили что-то вроде «преступник должен сидеть в тюрьме». Но когда само общество столкнулось в таком масштабе с проблемой, тогда оно и почувствовало, что это страшно, что это рядом и может коснуться любого. Все ужасы совершаются с молчаливого согласия.
ПЫТКИ: ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЕЗ НАКАЗАНИЯ
Азаттык: В Казахстане дела о пытках очень редко доходят до судов, в основном закрываются на стадии расследования. Можно ли говорить, что система позволяет пытки и потворствует им? Почему?
Елена Семенова: Я не думаю, что руководство МВД и КУИС говорит: «Пытайте». Проблема больше на местах, кадровая проблема. Кого берут в систему? Молодёжь после армии, безграмотную, бескультурную, не понимающую, что значит честь офицера. В систему должны прийти люди, которые прошли конкретный отбор, адекватные, справедливые. Этого нет.
Азаттык: Допустим, руководство не приказывает пытать, но оно же в курсе, что пытки происходят?
Елена Семенова: Это правда. Руководители должны нести ответственность и наказывать сотрудников за такие деяния, а не прикрывать их. И тогда был бы хоть какой-то результат. Пока не научатся отвечать за свои шаги, не будут наказываться за незаконные действия, пытки так и будут продолжаться.
Азаттык: На днях адвокат 38-летнего Азамата Батырбаева, арестованного в январе в Талдыкоргане, сообщил о задержании подозреваемого в пытках над его подзащитным. По словам адвоката Батырбаева, сотрудник полиции — оперуполномоченный по должности — задержан и взят под стражу. Это победа?
Елена Семенова: Конечно. Потому что пытки доказать очень тяжело. Думаю, помогла и большая огласка, слишком опасно скрывать. Если бы один Батырбаев сказал об утюге, могли бы сообщить, что он лжет, что ожоги от чего-то другого. Но о применении утюга заявили несколько человек. Пока задержали одного сотрудника. Но я не думаю, что там был только один человек. С ним были и другие, и они — соучастники. Поэтому должен быть наказан каждый — за участие, даже за бездействие, если он видел, но не предотвратил.
Азаттык: У нас под пытками в основном понимают избиения, физические издевательства. Но мы видели в январе и массовое неоказание медицинской помощи, когда раненых забирали из больниц. Был и психологический прессинг. Это ведь по сути тоже пытки?
Елена Семенова: У нас психологические пытки практикуются систематически. Это то, что нельзя увидеть и доказать. И эти действия не квалифицируются как пытки, это просто «превышение должностных полномочий». Я ни разу не слышала, чтобы возбуждали дело за психологические пытки, за неоказание сотрудниками учреждения медицинской помощи.
У нас физические пытки нелегко доказать, а психологические — тем более. К примеру, сейчас у нас есть обращение от инвалида, он лежачий, находится в Костанае. Его не освобождают. Он не получает лечения, каждый день на обезволивающем. У него нет подгузников, он лежит в камере, весь мокрый, грязный. Это жестокие пытки.
В СИЗО действительно были случаи неоказания медицинской помощи. Это бездействие медиков учреждения.
Но есть еще момент. Было видео, как раненых вывозили из больницы. Тут возникает вопрос: «Почему их отдали?» Врачи знали, что пациентам нужна медицинская помощь. Пока человек лежит в больнице, он находится под патронажем медиков, они за него отвечают. Я думаю, люди, которые остались инвалидами, могут привлечь к ответу и врачей, подать на них в суд с требованием компенсации за бездействие, которое привело к потере здоровья. Но, опять же, если никто ничего не будет делать, так оно всё и останется. Сейчас медики в СИЗО скажут, что задержанного привезли из больницы, соответственно, он не был в тяжёлом состоянии, врачи в больнице дали разрешение и отпустили. Врачи из больницы могли настоять на том, чтобы полицейские ставили охрану у палаты, если пациент в чем-то виновен. Человек должен выздороветь, иначе последствием будет инвалидность.
«Устал от этого мрака». Потерявший зрение во время январских событий рассказал о пытках:
Остался без глаза, сломали челюсть, облили кипятком. История еще одного запытанного в январе:
Если разбираться по январским событиям, можно привлечь и медиков, и сотрудников, и адвокатов. Но для этого сами потерпевшие должны принять ряд мер, чтобы доказать, что их здоровью причинён вред и что последствия необратимы.
Азаттык: Как вы считаете, после этих событий общество осознает, что нужно принимать меры, чтобы остановить пытки?
Елена Семенова: Думаю, всё забудется, к сожалению. Поговорили, пообсуждали, через месяц забыли. Арона Атабека уже мало кто вспоминает, хоть времени прошло немного (поэта и диссидента выпустили из тюрьмы в конце прошлого года после 15 лет заключения, с подорванным здоровьем, он умер через восемь недель. — Ред.).
Сами потерпевшие могли бы внести весомый вклад. Но большинство не хочет связываться. Если сейчас они не будут никаких действий предпринимать, писать жалобы, привлекать к ответственности, то всё так и закончится.
КОММЕНТАРИИ