О РЫЧАГАХ ДАВЛЕНИЯ, КЛЕВЕТЕ И «ХИТРОСТИ»
Азаттык: Расскажите, как обстоят дела с безнаказанностью за преступления против журналистов в Казахстане и других странах Центральной Азии?
Гульноза Саид: Мы в «Комитете по защите журналистов» (прессозащитная организация со штаб-квартирой в Нью-Йорке. — Ред.), другие организации, в том числе ЮНЕСКО, обычно под безнаказанностью за преступления против журналистов подразумеваем убийства. В этом плане в Казахстане и в других странах Центральной Азии за последние несколько лет особых случаев не наблюдалось, и это, естественно, положительный процесс. Однако существуют многие другие виды [атак], когда на журналистов нападают не только физически, но подавляют их, препятствуют их профессиональной деятельности. Количество убийств журналистов не всегда прямо пропорционально ситуации со свободой СМИ в стране. Существует огромное количество рычагов давления, которые власти, особенно в авторитарных странах, а к таковым относятся практически все пять стран Центральной Азии, используют для подавления свободы слова.
Убить журналиста — это крайняя мера, потому что, видимо, пытались до этого как-то по-другому заткнуть рот и не добились этого. Рычагов множество, начиная с экономических, когда журналиста или СМИ, в котором он работает, привлекают к ответственности. Кроме того, в странах Центральной Азии средствам массовой информации очень трудно выжить без дотаций. Это отдельная тема, которая очень важна и актуальна для Казахстана.
Азаттык: Есть какие-либо положительные моменты в нашем регионе?
Гульноза Саид: В этом году была декриминализована диффамация (клевета и оскорбление. — Ред.). Несомненно, это положительный шаг для Казахстана. Мы всегда поддерживаем правительства, стремящиеся декриминализировать клевету и оскорбление. Мы считаем, что дела подобного рода должны решаться исключительно в гражданских судах. Однако, даже декриминализировав диффамацию, Казахстан, тем не менее, оставил тюремное заключение, пусть даже короткое, в новом законодательстве, уже измененном, и не перенес дела о клевете в разряд гражданских — оставил их в административном кодексе, что, на наш взгляд, является весьма косметическим изменением, потому что новая форма наказания в виде административного ареста журналиста до 30 суток и штрафы, огромные, неподъемные для многих журналистов и многих маленьких СМИ, — это рычаги [давления], которые власти будут продолжать использовать против журналистов.
Казахстан работал над этой реформой достаточно долгое время, даже привлекал к консультациям неправительственный сектор, потому что знал, что этот вопрос поднимается, когда обсуждают Казахстан на международных форумах, когда обсуждается, в частности, свобода СМИ. Власти Казахстана решили внести изменения для того, чтобы показать себя демократичными. Тем не менее оставили очень серьезное наказание для журналистов. Журналист будет так же, как и прежде, подвергать себя цензуре, не каждый осмелится поднимать ту или иную важную проблему на местном или на национальном уровне, потому что будет знать, что есть административный арест, огромный штраф.
Казахстан поступил хитро, и, к сожалению, Узбекистан следует его примеру и так же переводит этот вопрос в плоскость административного права, а не гражданского.
Гражданское право — это когда два человека встречаются в суде, один гражданин подает [в суд] на другого потому, что посчитал себя оскорбленным, допустим, за какую-то статью. Казахстану нужно пойти дальше в законодательной сфере. Ни у депутата, ни у какого-либо влиятельного бизнесмена не должно быть в таких судах и в таких делах больше прав, чем у любого другого гражданина. Депутат или правительственное лицо, какой-то сотрудник акимата не должны использовать административный ресурс, когда они подают в суд на журналиста или на СМИ.
О ПРОПАВШИХ И УБИТЫХ ЖУРНАЛИСТАХ
Азаттык: На вашем сайте есть статистика убитых журналистов, где написано, что с 1992 года в Казахстане был убит один кыргызский журналист. Почему там не упоминаются другие убитые журналисты?
Гульноза Саид: Мы начали вести статистику по всему миру в 1992 году. В Казахстане как убитый именно в отместку за свою журналистскую деятельность фигурирует один кыргызский журналист Геннадий Павлюк, который работал под псевдонимом Ибрагим Рустамбек. Его убили в Алматы в 2009 году. Другая гибель — это Асхат Шарипжанов, который также фигурирует у нас на сайте, но в категории «неподтвержденное убийство». То есть у нас не было достаточно информации для того, чтобы окончательно решить, что гибель журналиста была именно убийством и что он был убит за свою журналистскую деятельность.
У нас есть критерии, которые мы используем по каждому делу, независимо от того, какая это страна, какой журналист, в каком СМИ он/она работал(а) — государственном или нет. Если вы посмотрите на наш сайт, то в делах, когда мы не подтвердили, что гибель журналиста была прямым убийством за журналистику, стоит отметка, что CPJ продолжает расследовать это дело. Это означает, что мы примем любую информацию, которая есть, допустим, у вас или у другого журналиста или члена семьи, того же Шарипжанова. Мы готовы рассматривать [архивные дела], мы всё время возвращаемся к каким-то делам, которые стоят у нас в одной категории, но через какое-то время мы это можем поменять.
В Кыргызстане убили журналиста моего очень хорошего близкого друга Алишера Саипова в 2007 году. Опять-таки дело толком не расследовалось, никто не был привлечен к ответственности. У нас это дело фигурирует в категории «полная безнаказанность», то есть абсолютно никто — ни заказчик, ни исполнитель убийства — не были привлечены к ответственности, даже суда не было, и имен никаких не называли вот уже много лет.
Азаттык: А что насчет пропавших журналистов в Центральной Азии? Распространен ли этот феномен?
Гульноза Саид: У нас, как правило, первыми в статистике пропавших журналистов стоят страны, где происходят какие-то военные конфликты, во время которых человек может пропасть, и никто не будет знать, что с ним произошло. В Центральной Азии, в частности в Казахстане, как пропавшая у нас фигурирует журналистка Оралгайша Омаршанова. Буквально недавно я вновь изучала ее дело, потому что мы проводили глобальную кампанию по пропавшим журналистам. Я искала новую информацию, потому что, когда человек уходит без вести, это иногда даже более тяжелая ноша для родных, чем смерть. Всем хочется знать, что же произошло, всегда присутствует надежда. К сожалению, по делу Оралгайши я не смогла найти никакой новой информации. Но очень важно время от времени напоминать обществу о делах таких журналистов, потому что, только напоминая, мы можем в конце концов найти новую информацию. Я не думаю, что власти в Казахстане сейчас будут сидеть и искать, вызывать свидетелей. Если имена постоянно упоминаются, то [будет сдвиг]. По-английски это называется «naming and shaming» (напомнить и пристыдить. — Ред.).
О ПРАВДЕ И СТРАХЕ ПЕРЕД НЕЙ
Азаттык: Я бы хотела вернуться к вопросу о нападениях на журналистов, в частности на корреспондентов Радио Азаттык. В прошлом году во время пресс-конференции неизвестные женщины напали на съемочную группу; когда журналисты освещают протесты, им часто мешают, закрывают камеры. Виновников так и не нашли. Как вы думаете, что необходимо для того, чтобы атаки против журналистов расследовались должным образом? Должна быть какая-то политическая воля или давление со стороны общества и журналистов?
Гульноза Саид: Я бы сказала, все вместе, очень важна позиция журналистов и журналистская солидарность. Я помню такой момент, когда настолько часто слышала про нападения на журналистов Азаттыка, и в частности на Санию Тойкен в прошлом году, что вынуждена была сесть и начать считать. Так много нападений было и так много случаев, когда журналистам не давали возможности осветить очень важные для общества мероприятия. Мы видим, что в Казахстане и других странах Центральной Азии местные власти могут использовать различные группы людей. В результате, со стороны это смотрится так, как будто напали другие люди, а не полицейские или официальные лица. Проблема в том, что затем власть отказывается расследовать эти преступления.
Важность работы журналистов не осознается ни в обществе в целом, ни тем более властями. Власти боятся журналистов.
Думаю, что гораздо более серьезная проблема в казахстанском обществе и в других странах Центральной Азии заключается в том, что важность работы журналистов не осознаётся ни в обществе в целом, ни тем более властями. Власти боятся журналистов. На самом деле профессия журналиста очень полезна для общества.
Журналист — это человек, который находит правду и рассказывает ее другим. В правде должны быть заинтересованы все. Но ни в Казахстане, ни в других странах Центральной Азии, не побоюсь теперь уже включить и Кыргызстан, мы не видим свободных выборов, когда избираемые народом люди приходят к власти и управляют страной. Люди, которые пришли к власти не посредством честных выборов, а посредством каких-то договоренностей, коррупционных схем, не будут заинтересованы в том, чтобы была правда и чтобы эту правду узнавало общество.
Каждый раз, когда журналист будет рассказывать правду, особенно об официальных лицах, люди будут требовать ответов на вопросы от власть имущих. Они этого, естественно, не хотят. В той же Франции свобода слова и свобода СМИ уже на протяжении долгого времени является одной из ценностей, которую ни один политик не может изменить, потому что эта ценность гораздо выше любого политика. Эту ценность общество приняло, потому что поняло, что она идет ему на пользу. В Казахстане этого нет.
Свобода СМИ неразрывно связана со многими другими свободами, в том числе со свободой избирать людей, которые будут действительно жить чаяниями народа. Что мы видим в Казахстане? Даже когда сменился президент, [во власти остались] представители той же политической элиты, которые находятся там уже три десятка лет. Вряд ли кто-нибудь из них захочет серьезных изменений в Казахстане, потому что власть для них всегда использовалась как средство собственного обогащения и влияния. Никто не хочет, чтобы были [принципиальные] журналисты в обществе, были сильные СМИ, которые будут рассказывать правду, которая может пошатнуть позицию любого высокопоставленного чиновника.
О ПРЕСТИЖЕ И ЛЮБВИ К ПРОФЕССИИ
Азаттык: Как вы думаете, улучшатся ли условия работы для журналистов в Казахстане и в других странах Центральной Азии в будущем? Намечаются ли какие-то положительные сдвиги?
Гульноза Саид: Мне кажется, профессия в целом остается достаточно непопулярной. В Казахстане я видела случаи, не очень приветствуемые мной, когда журналисты уходят из журналистики и становятся пресс-секретарями каких-то компаний, где лучше платят. В Кыргызстане я видела журналистов, которые уходили в политику, становились депутатами или соглашались на правительственные должности, в том числе и послов. Когда журналисты уходят из журналистики, то профессия страдает, особенно если это «большие» имена. Иногда они уходят, становятся депутатами, — может быть, они надеются таким образом иметь больше влияния на политические процессы в стране и в результате принимать какие-то решения, полезные для общества. Я надеюсь, что мотивация у них именно такая.
Хотелось бы, чтобы быть журналистом было престижно. Но ни в одной стране Центральной Азии я этого не вижу.
Конечно, хотелось бы, чтобы быть журналистом было престижно. Но ни в одной стране Центральной Азии я этого не вижу. Пандемия, кстати, серьезно повлияла на профессию журналиста, потому что мы видим, что все трудней поддерживать СМИ, особенно небольшие. Они уже не готовят оригинальный контент, а просто перепечатывают какие-то материалы, что тоже нельзя назвать качественной журналистикой.
Состояние журналистики зависит от свободы в обществе. Если будет больше свободы, если будет больше демократических реформ, если будет больше журналистских расследований и какие-то журналисты будут становиться, в хорошем смысле, «звездами», то это положительно повлияет на профессию. А если журналистов будут сажать, убивать или же постоянно таскать по судам за ту или иную статью, то даже те, кто любит свою профессию — а таких очень много, к счастью, — будут себя сдерживать и освещать какие-то менее опасные темы.
КОММЕНТАРИИ