Азаттык продолжает проект «Диалоги», посвященный современной казахстанской журналистике. «Диалоги» — это серия интервью с журналистами, которые рассуждают о тонкостях профессии, о взаимоотношениях средств массовой информации с властью и обществом, о сложностях своей работы и о социально-политических событиях, происходящих в стране.
Третий герой проекта «Диалоги» — журналист из Великобритании Крис Риклтон, который последние два с половиной года живет с семьей в Алматы. Он пишет об общественно-политических и экономических событиях в Казахстане и других странах Центральной Азии для нескольких международных агентств.
«СЫНОК, Я ТЕБЕ НЕ ВОВКА»
Азаттык: Крис, расскажи немного о себе. Чем ты занимался до журналистики и как ты вообще попал в Центральную Азию?
Крис Риклтон: Я родился в городе Йорк в Великобритании. Мои родители из Ньюкасла. Мама дантист. Папа сначала был индивидуальным предпринимателем, затем занялся строительством. Меня всегда интересовала журналистика, но начал ей заниматься около десяти лет назад. Был небольшой опыт в студенческой газете, когда я учился в шотландском университете в Сент-Андрусе по специальности «международные отношения». Но до того, пока я не попал в Центральную Азию, я не занимался журналистикой всерьез. То есть еще не определился, кем бы хотел стать.
В Англии я занимался рыночными исследованиями. Во время учебы нам преподавали курс по Центрально-Азиатскому региону, на котором я узнал о Кыргызстане и Казахстане. Именно тогда я решил, что должен посетить этот регион. В частности, меня интересовал Памирский тракт, который проходит через очень живописные места и поэтому считается одним из самых интересных маршрутов в мире. Еще я хотел выучить русский, который дешевле всего было изучать в Кыргызстане. Я поехал туда по программе обмена London school, согласно которой должен был несколько месяцев жить в чужой семье и ежедневно интенсивно учить язык.
Азаттык: Ты помнишь свой первый день, когда приехал в Кыргызстан?
Крис Риклтон: Я прилетел из Англии через Турцию, где немного пожил в Стамбуле, и затем прибыл в Бишкек. Конечно, аэропорт Манас улучшился с тех времен, но тогда это было печальное и темное место. Впервые я увидел сотрудников таможенной службы и пограничников, у которых был достаточно пугающий и недружелюбный вид. До сих пор помню их подозрительные взгляды и фуражки. Но как только я попал в Бишкек, то сразу понял, насколько это дружелюбная страна с открытыми людьми. В итоге я остался в Бишкеке на семь лет. Нашел там работу и завел семью.
Азаттык: У кого ты жил и как выучил русский?
Крис Риклтон: Сначала я думал, что буду жить в кыргызской или русской семье, и был очень удивлен, когда попал в корейскую семью в Бишкеке. Мой первый вопрос был к ним: как вы сюда попали? Они сказали, что это очень долгая история. Позже я узнал о депортированных народах. На самом деле я больше времени провел с родственниками этой семьи — Владимиром, который был строгим, но добрым, и его женой Ириной, удивительно гостеприимной хозяйкой. Все друзья называли Владимира «Вовкой», и я как-то невзначай назвал его «дядя Вовка», и он так строго посмотрел на меня и сказал: «Сынок, я тебе не Вовка». (Смеется.) Это был такой ранний урок для меня. Я до сих пор путаю в русском языке «ты» и «вы», потому что у нас в английском нет такого. Был там один хороший маленький мальчик Андрей, который медленно говорил на русском, и на самом деле я больше учился языку у него. Кажется, ему было то ли четыре, то ли пять лет. Я легко понимал его и очень много времени проводил с ним. Когда срок проживания закончился, я устроился в 2010 году работать в Американский университет в Бишкеке.
Азаттык: Что ты там преподавал?
Крис Риклтон: Политологию, и это было замечательное время. Интересность заключалась в том, что ты мог показывать студентам, что такое политическая жизнь на практике. Митинги, шествия и демонстрации возле Белого дома (резиденция президента Кыргызстана) происходили почти каждый день. Например, в то время как я преподавал раздел политэкономии, кыргызстанские «сахарные фермеры» митинговали против импорта китайского сахара всего в двухстах метрах от университета. Мы со студентами изучали этот кейс, разбирались в причинах и последствиях. Я проработал в университете около четырех лет.
Азаттык: А как ты стал журналистом?
Крис Риклтон: Сначала я начал переводить статьи на английский язык для сайта Kloop.kg, так как попал в Кыргызстан в достаточно жаркий период — это был конец бакиевского режима. Это был один из сайтов, который блокировали во время апрельской революции. Затем меня попросили делать на волонтерской основе обзоры блогов в кыргызском сегменте Интернета для Global Voices (международное сообщество писателей, блогеров и активистов, сообщающее о событиях в гражданских СМИ. — Ред.). После я начал писать статьи о политических изменениях в Кыргызстане для сайта Eurasianet.org (международная информационная организация, публикующая новости и аналитику для стран Центральной Азии, Кавказского региона, России и Юго-Западной Азии. — Ред.). События на тот период в стране достаточно интенсивно развивались. Это было очень интересное время, чтобы начать работать журналистом. В 2015 году я начал работать корреспондентом агентства France-Presse (AFP).
Азаттык: О чем были твои последние материалы?
Крис Риклтон: Я написал о втором локдауне в Казахстане, о стихах Гурбангулы Бердымухамедова (президент Туркменистана, который также известен как «Аркадаг», что значит «покровитель». — Ред.), про пшеницу и про митинг в Кыргызстане против законопроекта о фейковой информации.
«ЧТО ТЫ ЕГО ЗАЩИЩАЕШЬ? ОН НЕ АНГЕЛ»
Азаттык: С чего началась и чем закончилась история с твоей депортацией из Кыргызстана?
Крис Риклтон: У меня была рабочая виза с университета, и я полагал, что я достаточно легко получу аккредитацию как иностранный журналист. Но аккредитацию мне не давали. Мы несколько раз подавали, но письменного ответа не получили. Был лишь устный ответ из МИДа: мои друзья в правительстве дали знать, что ГКНБ (Государственный комитет национальной безопасности. — Ред.) помешал мне получить аккредитацию. Потому что аккредитационная комиссия состоит из представителей Минтруда, МИДа и ГКНБ. Первые два проголосовали за меня. Но решение должно было быть единогласным. То есть ГКНБ был против, и так повторялось два или три раза.
Агентство, в котором я работаю, — третье по величине в мире информационное агентство. У нас давно был офис в Алматы, и я мог бы в любое время начать работать в Казахстане, где у меня уже была аккредитация, как и в других соседних странах. Только в Кыргызстане я не мог ее получить.
Во время президентских выборов в 2017 году политическая ситуация в Кыргызстане обострилась. Сразу после выборов я вылетел на конференцию Global Voices в Шри-Ланку, а когда вернулся в Кыргызстан, то узнал, что мне закрыт въезд в страну. Таможенники и пограничники сказали, что они сами не в курсе, что происходит. Я позвонил своей знакомой в правительстве, которая связалась с руководством ГКНБ, чтобы узнать о причинах. В ГКНБ ей сказали: «Что ты его защищаешь? Он не ангел». Мне пришлось вернуться в Дубай, так как я прилетел транзитом в Кыргызстан оттуда. Затем я связался с руководством МИД Казахстана, чтобы узнать, не будут ли у меня там такие проблемы, если я прилечу. Мне сказали, что проблем не будет, и я поехал в Казахстан. Я не знаю, может, это случилось из-за того, что на тот период между Кыргызстаном и Казахстаном были не очень хорошие отношения. Но в любом случае я благодарен МИДу Казахстана.
Азаттык: У тебя не было желания вернуться в Кыргызстан? Ты добиваешься возвращения?
Если честно, я уже перестал добиваться возвращения.
Крис Риклтон: Если честно, я уже перестал добиваться возвращения, потому что не вижу особого смысла бороться с этим решением, когда влияние ГКНБ на судебную систему достаточно очевидно. У нас было два судебных процесса, и мы оба проиграли.
Азаттык: А ты не обращался напрямую к президенту Жээнбекову?
Крис Риклтон: Гражданские активисты и журналисты дважды ставили этот вопрос перед ним. И каждый раз он отвечал, что не знает, почему меня депортировали, но разберется в этом. Но у Жээнбекова есть такая привычка — очень долго разбираться в вещах. Какая у него позиция насчет моей депортации на самом деле, я не знаю. Но мой статус не изменился.
«ПАРЕНЬ, ТЫ ЧТО ТАКОЙ НЕСПОКОЙНЫЙ!»
Азаттык: Что тебя больше всего удивило в Алматы? Сейчас за тобой не следят?
Крис Риклтон: Более развитое гражданское общество, чем я ожидал. Здесь ощущается свобода по сравнению с другими городами, где авторитаризм чувствуется больше. Понятно, что система здесь жестче, чем в Кыргызстане. Несмотря на это, активисты здесь добиваются каких-то изменений и пытаются контролировать действия правительства. В Алматы, конечно, полицейское государство действует особенно во время митингов, но я не замечал слежки. КНБ, наверное, не до меня, или даже если они проверяют меня, то делают это более осторожно, чем кыргызский ГКНБ.
Азаттык: Расскажи, как ты получил синяк во время прошлогоднего задержания на митинге в Алматы?
Крис Риклтон: На самом деле он был случайным… Ну как сказать «случайным». Во-первых, если бы полицейские были более компетентными, то он бы не появился. Меня задержали достаточно жестко. Мы с моим видеооператором оказались недалеко от Старой площади, где в тот день задержали несколько сотен человек. Возле ресторана «Якорь» полиция при нас скрутила двух пенсионеров. Это выглядело как трагикомедия. Мы оказались единственными очевидцами этого, и кадры, которые успели снять, были просто шикарными и эксклюзивными. Одной из задержанных, пожилой женщине, стало плохо. Полицейские нервничали. Они ее прислонили к стене. Мы подошли к ней и спросили, не хочет ли она дать интервью. Она согласилась, мы уже начали ее записывать, и тут я почувствовал, как мне скручивают руки. Я начал сопротивляться, потому что одному из сотрудников уже показывал и свое служебное удостоверение, и аккредитацию. Потом они сказали, что на мне не было опознавательных знаков. Да, согласен, у меня не было специального жилета, но они видели мои документы. Я был возмущен и во время оказания сопротивления упал таким образом, что ударился лицом о колено одного из сотрудников. Всё случилось очень быстро. Полицейские сказали мне: «Парень, ты что такой неспокойный!» — и запихнули меня в автозак.
Я там сидел с одним человеком и с его разрешения сделал совместное селфи с ним. Опубликовал это фото в Twitter’е и написал, что пострадал за свою профессиональную деятельность. В тот день я был не единственным задержанным журналистом. Нас доставили в полицейский участок. Я позвонил знакомому в МИД и рассказал, что случилось. Он был в шоке. Затем мне перезвонил замруководителя МИД Василенко, извинился, и меня быстро отпустили. Мое фото с подбитым глазом разлетелось по всем мировым СМИ. Этот синяк сильно напугал моих родных. Особенно маленький сын, когда увидел мой подбитый глаз. Комичность этой истории еще и в том, что у меня есть хороший водитель, с которым я часто ездил в командировки. Я познакомился с ним, когда еще жил в Кыргызстане. Где-то через два месяца после моего задержания мы поехали в Алматинскую область за историей про казаха из Синьцзяна, у которого жена находилась в китайском лагере. И вдруг водитель говорит мне: «Ты что моего братишку опозорил на весь мир». Выяснилось, что тот незнакомец, с которым я сфотографировался в автозаке, — младший брат моего водителя. Они с родственниками уговаривали его не ходить на митинги, но он не послушался и пошел.
Азаттык: На твой взгляд, в какую сторону движется Казахстан в своем политическом развитии? Что, по-твоему, сейчас происходит со страной?
Крис Риклтон: Сейчас для Казахстана сложный момент, но я не особо боюсь за его будущее, потому что страна обладает очень богатыми ресурсами. Они были истрачены не так, но ресурсы все-таки еще остались в большом количестве. Токаев хочет показать себя как более народный президент, чем Назарбаев. Надо отдать ему должное. Когда в Арыси взорвался склад боеприпасов или в Жамбылской области произошли межэтнические стычки, он поехал туда и был с народом. Но надо сказать, что он пришел к власти не демократическим путем. Другие минусы у него тоже есть в избирательном плане. Возможно, он хочет демократических изменений, но пока мы не видим их. Те, что есть, они косметические. Например, начали разрешать одиночные пикеты, но я думаю, что это заслуга уральского активиста Аслана Сагутдинова, который устроил пикет, держа в руке чистый лист бумаги, и был задержан за это. Кажется, что это задело гордость казахстанской правящей элиты. И сейчас мы видим какие-то изменения в этом плане. Но в целом новый закон о мирных собраниях не соответствует никаким международным нормам, и протестующих, блогеров, активистов и независимых журналистов продолжают репрессировать. Думаю, придет день, когда руководить страной будут более ответственные люди.
КОММЕНТАРИИ