Алькей Маргулан пришел в науку в тот период, когда идеологический пресс давил на ученых в максимальную силу. Дамоклов меч над его головой впервые опустился после того, как через год работы в Наркомпросе КазССР он уехал в город своей студенческой юности — Ленинград — учиться в аспирантуре Государственной академии истории материальной культуры (в конце 1920-х – начале 1930-х Маргулан получил разностороннее образование, обучившись в трех ленинградских вузах).
В Ленинграде Алькей Маргулан учился и работал до конца 1938 года. Как сейчас многие пишут в биографии академика, в этом городе он был арестован, а затем попал в психиатрическую лечебницу. Впервые об этих фактах биографии ученого массовый читатель узнал из статьи дочери академика Дании Маргулан в первом томе 14-томного собрания сочинения Алькея Маргулана, изданного в 1998 году.
Корреспонденту Азаттыка Данель Маргулан поведала, что в тюрьму он попал в 1935 году.
— Папа об этом не рассказывал. Как-то сказал, что сидел. Мы ахнули.
В своей публикации 1998 года она написала, что причиной ареста могла стать «увлеченность молодого ученого проблемами национальной культуры».
Близкую точку зрения высказывает друг Алькея Маргулана — московский археолог Леонид Кызласов: «Сегодня нам легко понять, что в те годы наиболее опасной для Алекé была, как это ни парадоксально звучит, именно нескрываемая им любовь к родному народу. Этим пользовались его враги».
Спецслужбы могли заинтересоваться Алькеем Маргуланом в ленинградский период жизни из-за его связей с лидерами и участниками бывшего Алашского движения. В разных СМИ опубликована старая фотография, на которой Алькей Маргулан находится в группе с шестью видными деятелями казахской интеллигенции: Халелом Габбасовым, Миржакыпом Дулатовым, Ахметом Байтурсыновым, Мухтаром Ауэзовым. Жусипбеком Аймауытовым, Абдоллой Байтасовым. Большинство из них имели отношение к разгромленной большевиками партии «Алаш». Все шестеро вскоре будут подвергнуты репрессиям (четырех расстреляют в 30-е годы, двое окажутся в заключении).
Алькей Маргулан среди деятелей казахской интеллигенции. Фото не позднее 1928 года. Слева направо в первом ряду: Халел Габбасов, Миржакып Дулатов, Ахмет Байтурсынов, Мухтар Ауэзов. Слева направо в верхнем ряду: Жусипбек Аймауытов, Алькей Маргулан, Абдолла Байтасов.
Во время учебы в Ленинграде Алькей Маргулан тесно общался и с одним из лидеров «Алашорды» Алиханом Букейхановым. Исследователь биографии последнего Султан-Хан Аккулы в одной из своих публикаций пишет, что во второй половине 20-х годов Алькей Маргулан был среди частых гостей Алихана Букейханова в московской коммуналке. Такое тесное общение с опасным для советских властей деятелем могло навлечь беду и на круг его знакомых.
Сам Маргулан в биографии за 1961 год писал о болезни, но не об аресте: «Напряженная и беспрерывная работа, соединенная с аспирантской учебой, несколько расшатала мое здоровье, и на почве болезни мне пришлось около года лечиться в больнице и санаториях. Улучшив здоровье, я возобновил работу над кандидатской диссертацией».
В Алма-Ату Алькей Маргулан вернулся в декабре 1938 года. Несмотря на то, что наиболее жуткий период репрессий миновал, о комфортных для научных исследований условиях не могло быть и речи.
ИЗУЧЕНИЕ ЭПОСА О ЕДИГЕ И ПОСЛЕДОВАВШИЙ ПРЕССИНГ
В 1943 году Алькей Маргулан защищает кандидатскую диссертацию «Историческое значение ярлыков и пайцзе» (пайцзе, пайцза — верительная бирка, символ делегирования власти. — Ред.), а в 1945-м — докторскую на тему «Эпические сказания казахского народа». Как видно из названий этих работ, интересы ученого были разносторонними. Эпическими сказаниями он начал заниматься еще в 1930-е годы. С 1938-го он опубликовал несколько статей на эту тематику на казахском и русском языках, в том числе «Едиге и Орак Мамай» в 1940-м.
В августе 1944 года в Москве принимается постановление ЦК ВКП (б) «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы в татарской партийной организации». В нем говорится о «серьезных недостатках и ошибках националистического характера» в освещении истории (приукрашивание Золотой Орды, популяризация ханско-феодального эпоса о Идегее [татарский вариант имени Едиге, Едыге]). Это повлекло последствия для исследователей эпосов из тех регионов, в которых героический эпос о золотоордынском полководце Едиге получил известность. А это не только поволжские татары, но и казахи, кыргызы, крымские, барабинские, таранчинские, сибирские татары, ногайцы, башкиры, каракалпаки, узбеки, горные алтайцы.
Алькей Маргулан в молодости. Фото с выставки по случаю 115-летия академика.
Через год в Казахскую ССР прибыла из Москвы группа работников Управления пропаганды и Союза советских писателей СССР. В октябре эта группа направила секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову докладную записку, в которой указала на «ошибки и недостатки» при освещении некоторых тем истории и литературы. Несколько раз в записке упомянуто имя Алькея Маргулана.
«Некоторые казахские историки и литераторы явно идеализируют Золотую Орду и всячески восхваляют Едиге. В подготовленном в 1944 г. Казахским филиалом Академии наук "Историческом сборнике" в статье тов. Маргулана “Ер-Едиге” говорится: “Едиге – один из гениальных людей эпохи Золотой Орды. <…> ...Едиге всю свою жизнь посвятил народу, Родине, поэтому и имя его не забывается веками”».
Следом за этой цитатой читаем: «Несмотря на указание ЦК ВКП(б) о ханско-феодальной сущности эпоса об Едиге, данного в постановлении “О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы в Татарской партийной организации”, ряд литераторов и в 1945 г. продолжали сочинять хвалебные стихотворения об Едиге (Сборник стихотворений “Ар”, стр. 27–28)».
Вину за это авторы возлагают на секретаря ЦК КП(б) Казахстана по пропаганде Мухамеджана Абдыкалыкова, который, как написано в записке, вопреки историческим фактам, утверждает, «что у нас, т. е. в Казахстане, был другой Едиге, чем у татарского народа».
Эта цитата в какой-то мере объясняет, почему Алькей Маргулан в 1945 году решился защитить докторскую диссертацию о казахском героическом эпосе, написанную еще до принятия в 1944 году пресловутого постановления в Москве. Главный идеолог Казахской ССР, скорее всего, дал карт-бланш на продолжение изучения героического эпоса в прежнем ключе.
Грамота за отличную работу в год защиты докторской диссертации Алькеем Маргуланом по казахскому героическому эпосу.
КАМПАНИЯ ПРОТИВ УЧЕНОГО В СМИ
Обвинения в адрес Маргулана обрушились с новой силой в 1947 году. В первом номере журнала «Большевик Казахстана» за тот год появляется статья, в которой указывается, как надо «правильно» освещать эпос. Партийный работник Б. Степанов объявил героя эпоса Едиге «злейшим врагом русского народа» и обвинил Маргулана в том, что он в своей книге наделил Едиге лучшими качествами казахского народа. Из этого делается вывод, что Маргулан искажает историческую правду и идет на фальсификацию.
В феврале 1947 года в Казахском академическом театре драмы прошло собрание работников науки, литературы и искусства совместно с представителями партийных и общественных организаций. На нем речь шла о «грубых политических ошибках». Критиковали и Алькея Маргулана. Секретарь горкома парии Джусупбеков обвинил Маргулана в восхвалении «душителя русского и казахского народов Едиге» и в утверждении, что самой светлой страницей в истории казахов была эпоха Чингисхана.
В марте 1947 года в «Казахстанской правде» выходит статья М. Ахинжанова и Б. Турсынбаева «Профессор М. Маргулан извращает историю». В ней во многом та же критика, что в выступлении секретаря горкома, но в более развернутом и дополненном виде. Первому из авторов не впервой было писать подобные статьи. В 1937-м его фамилия стоит первой в списке авторов из числа студентов-историков под публикацией в «Казахстанской правде» «Японский шпион в роли историка», направленной против Санжара Асфендиярова, которого через год расстреляют, обвинив в «контрреволюционной деятельности».
Статья в «Казахстанской правде» в номере за 7 февраля 1947 года с критикой «грубых политических ошибок» ряда казахских ученых, в том числе и Алькея Маргулана.
В последующие годы имя Алькея Маргулана не раз упоминалось на страницах республиканской печати в связи с «неправильным» освещением героического эпоса, хотя с 1946 года он почти исключительно занимался археологией и от изучения эпоса отошел.
Периодические публичные разносы в течение шести лет (1947–1953) за «политические ошибки», помимо нервных потрясений, привели к тому, что Алькей Маргулан был уволен из Академии наук. По информации его дочери Дании Маргулан, с 1952 по 1955 год он там не работал.
Историк Ж. О. Артыкбаев в книге «Историческое наследие Машхур Жусуп Копеева» пишет, что в период репрессий по делу историка Ермухана Бекмаханова (1951 год) Алькей Маргулан некоторое время находился под арестом. Дочери Алькея Маргулана об этом аресте ничего не известно.
По мнению московского археолога Леонида Кызласова, Алькей Маргулан уцелел лишь потому, что единственный экземпляр рукописи его диссертации «Эпические сказания казахского народа» «вовремя исчез» из фонда Ленинской библиотеки. Но факт исчезновения рукописи не находит подтверждения. Когда корреспондент Азаттыка процитировал это высказывание московского друга Алькея Маргулана его дочери Данель Маргулан, она удивилась.
— Я, учась в аспирантуре в Москве, взяла в Ленинской библиотеке фотокопию диссертации. Эта диссертация опубликована (в одном из томов подготовленного ею 14-томного собрания сочинений своего отца. — А. А.).
Данель Маргулан (справа) осматривает экспозицию выставки, открывшейся в год 115-летия ее отца, академика Алькея Маргулана. Алматы, 12 июня 2019 года.
«НЕПРАВИЛЬНОЕ ОСВЕЩЕНИЕ ИСТОРИИ». СОБРАНИЕ 1953 ГОДА
Публичная «порка» ученых, «неправильно» освещавших героический эпос, завершилась дискуссией, проходившей 11–15 апреля 1953 года в Алма-Ате. В ней участвовал и президент Академии наук Динмухамед Кунаев, а также 30 ученых из Казахстана и несколько человек из России.
Долгое время о содержании выступлений на этой дискуссии широкому кругу читателей было мало известно. В «Вестнике АН КазССР» в апрельском номере 1953 года были опубликованы в виде статей два выступления, прозвучавших на той дискуссии, — М. Габдуллина и Н. С. Смирновой. Только в 2007 году усилиями Файзоллы Оразаева отдельной книгой была издана стенограмма этой дискуссии. Книга называется «Это не должно повториться».
Ознакомление со стенограммой показывает, что к научной дискуссии то собрание не имело никакого отношения. Всё сводилось к обвинениям ряда исследователей в отходе от марксистско-ленинского учения.
Главным обвинителем выступал Малик Габдуллин. Он был одним из тех специалистов по эпосу, который усвоил новые идеологические указания и критиковал коллег за «политические извращения». В те годы он последовательно руководил Институтом литературы и языкознания АН Казахской ССР (1946–1951), КазПИ имени Абая (1953–1963). При этом публично каялся, что сам ранее совершал «ошибки».
Литературовед Есмагамбет Исмаилов (слева) и Алькей Маргулан (справа) на отдыхе близ Алма-Аты в 1955 году. Оба становились объектами резкой критики в 1947–1953 годы со стороны блюстителей «правильного» понимания героического эпоса. Есмагамбета Исмаилова арестовали 6 ноября 1951 года по итогам «научных дискуссий», осудили на 25 лет лагерей. Вышел на свободу по амнистии после смерти Сталина, реабилитирован в 1993 году посмертно.
Своих оппонентов (а чаще всего он критиковал Мухтара Ауэзова, Алькея Маргулана, Есмагамбета Исмаилова, Бейсембая Кенжебаева) Габдуллин обвинял в «неправильном, антимарксистском освещении истории казахского эпоса» и в том, что не все из них выступили с критикой «ошибок».
Алькей Маргулан, судя по стенограмме, признал критику в свой адрес отчасти справедливой и предложил объяснение причин появления «ошибок». Он сказал, что к ним привело то, что еще в царское время казахский эпос изучался известными русскими учеными, оставившими различные толкования. Корни своих «ошибок» он видел в идеализации Александра Веселовского и его школы, которую долгие годы признавали многие советские ученые.
«После постановления ЦК ВКП(б) о работе Татарского обкома я, как честный человек, не мог повторять старые, осужденные ошибки. Статьи, опубликованные после этого постановления, были написаны гораздо раньше — в 1942–1943 гг., но опубликованы спустя 3–4 года без исправления», — сказал Маргулан.
КАМПАНИЯ ПРОТИВ САТПАЕВА, КОСНУВШАЯСЯ МАРГУЛАНА
На сайте, созданном исследователями из американского университета Джорджа Мейсона, оцифровавшими ряд документов из советских архивов, есть материал, показывающий непростое положение Алькея Маргулана в начале 1950-х годов. Казахский историк и член ВКП(б) Тлеукажи Шоинбаев в октябре 1950 года направил письмо секретарю ЦК ВКП(б) М. А. Суслову и председателю Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М. Ф. Шкирятову о биографии президента Академии наук КазССР К. Сатпаева, влиянии на него традиций и родственных связей.
В этом письме против Каныша Сатпаева выдвинуты серьезные по тем временам обвинения: выходец из крупной байско-феодальной семьи, был активным членом партии «Алаш», насаждает в Академии наук трайбализм и кумовство, имеет несколько жен. Шоинбаев в связи с этими обвинениями упоминает и Алькея Маргулана, которого причислил к «буржуазным националистам»:
«Зять Сатпаева Аликей Маргулан в 1946 году с помощью Сатпаева защитил докторскую диссертацию на тему “Казахский эпос”, в которой Маргулан восхваляет, идеализирует военачальника “золотой орды” Едиге, одного из палачей русского народа в период монгольского ига. Этот буржуазный националист Маргулан с помощью Сатпаева стал член-корреспондентом Академии наук Каз. ССР».
Женой Маргулана была Раушан Сатпаева, доктор медицинских наук, врач-онколог. Она приходилась дочерью двоюродному брату Каныша Сатпаева, Абикею.
Казахский ученый-геолог Каныш Сатпаев в 1944 году.
Письмо Шоинбаева — эпизод кампании, развернутой против Каныша Сатпаева. Она привела к освобождению Каныша Сатпаева в ноябре 1951 года от должности президента и члена президиума Академии наук. Кампания была направлена и против тех ученых, с которыми у Сатпаева сложились добрые отношения, в том числе Алькея Маргулана.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ПОЛНОЦЕННОМУ ЗАНЯТИЮ НАУКОЙ
По мере слома сталинской машины государственного управления жизнь ученых в СССР начала входить в более спокойное русло. Осуждённые по делу историка Ермухана Бекмаханова вскоре после смерти Сталина были досрочно освобождены и вернулись из заключения, продолжив заниматься наукой. Вернулся к полноценному занятию наукой и Алькей Маргулан.
— Он работал 16 часов в сутки. Для него жизнь обычного человека не существовала — в гости ходить, в кино ходить. Он время не тратил на это. Он исключительно занимался своей работой, — говорит его дочь.
На протяжении 28 лет — с 1946 по 1974 год — Алькей Маргулан руководил Центрально-Казахстанской археологической экспедицией. Она открыла древние города в Жетысу, Южном и Западном Казахстане. Это опровергло мнение многих советских историков, что в древнем Казахстане почти не было городских поселений. Одно из открытий Алькея Маргулана в археологии — самобытная бегазы-дандыбаевская культура в Центральном Казахстане. Имя Маргулана носит Институт археологии.
Группа ученых под руководством Алькея Маргулана собирала материалы об этнографе, путешественнике и просветителе Шокане Уалиханове. Итогом стало издание в 1961–1972 годах пятитомного собрания сочинений Уалиханова.
О жизни и деятельности Алькея Маргулана еще при его жизни написано множество статей. Немало их появилось после его кончины. По случаю 80-летия ученого Академия наук КазССР выпустила о нем брошюру. Обобщающего большого труда об Алькее Маргулане нет.