В ПОИСКАХ «ПОВОДЫРЯ»
Директор провластной «Ассоциации центров исследователей религий» Юлия Денисенко утверждает, что в Казахстане существует «врожденный экстремизм», который впоследствии приводит к «радикализации». К такому выводу магистр социальных наук по специальности «религиоведение» пришла в рамках исследования «Международной тюремной реформы» (PRI) в Центральной Азии по вопросам радикализма заключенных.
В представленном 29 мая в Астане исследовании говорится, что в Казахстане растет число осуждённых по обвинениям в экстремизме и терроризме. Если в 2014 году по экстремистским и террористическим статьям в Казахстане осуждено 154 человека, то в 2016 году — уже 554.
327 человек из 554 осуждённых в прошлом году обвинялись в «экстремизме». В докладе PRI, со ссылкой на государственную статистику, говорится, что в тюрьмах Казахстана содержится более 400 человек, осуждённых за экстремизм и терроризм.
В PRI считают, что заключенных за экстремизм и терроризм необходимо изучать не только по социальным и теологическим параметрам, но, прежде всего, по психологическим характеристикам, и для этого нужно создавать специальные программы. По мнению Юлии Денисенко, есть некие врожденные психологические особенности человека, закладываемые еще в детстве, которые ведут к экстремизму и терроризму, и для них применимо слово «врожденный».
Лекция Юлии Денисенко, председателя организации «Ассоциация центров помощи пострадавшим от деструктивных религиозных течений», о профилактике религиозного экстремизма в медицинском колледже Астаны. 1 ноября 2013 года.
— Когда ребенка в два года во всем ограничивают, не дают ему этой свободы выбора, всё решают за него — куда идти, с кем дружить, что сказать, где молчать и не мешаться [под ногами], — то к 18 годам этот ребенок никогда не станет лидером. Он будет искать таких же «поводырей» наподобие родителей, которые всё за него решали. А после окончания вуза такой человек будет искать новых «поводырей», потому что он не может сам делать осознанный выбор. Вот такие люди в большинстве своем ищут «проводников», и очень часто этими «проводниками» становятся вербовщики в экстремистские религиозные группы, — говорит Юлия Денисенко.
Понятие «врожденный экстремизм» было воспринято на презентации исследования не всеми.
Впрочем, понятие «врожденный экстремизм» было воспринято на презентации исследования не всеми. Заведующий кафедрой теории и истории государства и права, конституционного права юридического факультета Евразийского национального университета имени Льва Гумилёва Жумабек Бусурманов говорит, что у него вызывает сомнение такая терминология. У части присутствующих на мероприятии подобное словосочетание вызвало улыбки.
— Почему 20–25 лет у нас религиозного терроризма и экстремизма не было, а теперь выявляется через 20–25 лет, что этот экстремизм – «врождённый»? А не кажется ли вам, что истоки этих психологических моментов кроются в другом? Это приобретенные [черты экстремизма] — и они приобретены в ходе [осознания] реальности, в том числе через духовную, материальную, социальную сферы, — заявил Жумабек Бусурманов.
Участники круглого стола по вопросам радикализации заключенных и противодействия насильственному экстремизму в тюрьмах Казахстана. Астана, 29 мая 2017 года. Фото PRI.
Позже в кулуарах мероприятия кандидат теологических наук Расим Челидзе заметил в беседе с Азаттыком, что «может, в психологии нашли [что-то по этой теме], появилось такое понятие, как „врождённый экстремизм“».
— Когда человек не знает альтернативы своего религиозного воззрения, тогда он придерживается только одного мнения и считает его абсолютной и исключительной истиной. Здесь есть проблема, конечно, — говорит Расим Челидзе.
РАССКАЗ О СИТУАЦИИ ИЗНУТРИ
При обсуждении исследования о радикализме в тюрьмах слово у микрофона взяла Асель Базарбаева. Она заявила, что «на протяжении десяти лет являлась жертвой „нетрадиционного религиозного течения“» и знает, как «устроена эта система изнутри».
— Я хочу сказать о той работе, которую проделала лично над собой. То, о чем говорит Юлия Олеговна, что необходима психокоррекция, — это действительно необходимо. Когда лично я оказалась в этой ситуации, я понимала, что должна что-то делать, чтобы выбраться из нее, — говорит Асель Базарбаева.
Участник конференции по вопросам радикализации в тюрьмах Асель Базарбаева. Астана, 30 мая 2017 года.
Затем Асель Базарбаева рассказала историю о своем супруге, который, как она утверждает, также был адептом религиозного течения и вполне может относиться к категории «ведомых», о которых ранее говорила Юлия Денисенко в своем докладе.
Я была беременна третьим ребенком, и я легла у порога с животом на спину, сказав: если можешь меня перешагнуть, то иди и делай, что считаешь правильным».
— Однажды он пришел и сказал мне, что завтра уезжает на джихад. Я просто не знала, что мне делать. Я была беременна третьим ребенком, и я легла у порога с животом на спину, сказав: если можешь меня перешагнуть, то иди и делай, что считаешь правильным, но если ты не способен это сделать, то подумай, к чему ты идешь. В итоге он не смог перешагнуть, и это его спасло, — говорит Асель Базарбаева.
В кулуарах мероприятия женщина позже рассказала Азаттыку, что была в числе «первых салафитов в Казахстане, которые переходили в такфиризм».
— Сейчас те девушки, которые не ушли в такфиризм, остались умеренными, адаптированными салафитами. Эти девушки, которые сейчас «такфирщицы», они у нас в Казахстане занимаются тем, что укомплектовывают группы и отправляют туда (в зоны военных действий. — Азаттык). Их «работа», в первую очередь, «социальная»: они оказывают помощь, поддержку, входят в доверие к человеку, который, оказавшись в этих сетях, выбраться оттуда не способен, — говорит Асель Базарбаева.
По мнению Базарбаевой, врожденная агрессия может перерасти в какой-то радикализм и экстремизм. Она также говорит, что ее муж проходил участником дела о терроризме, но его раскаяние позволило ему остаться на свободе. Базарбаева отмечает, что сейчас исповедует «традиционный ислам», работает психологом в Ассоциации деловых женщин Акмолинской области, занимается реабилитацией жертв религиозного экстремизма и смогла «реабилитироваться с помощью психологических расстановок, холотропного дыхания, гештальттерапии».
ДИСБАЛАНС ИЗ ДЕТСТВА
По данным комитета уголовно-исполнительной системы МВД Казахстана, чаще всего приверженцами радикальных идей являются выходцы из сельской местности, в возрасте 25–30 лет, имеющие среднее образование и живущие в малообеспеченной семье, безработные.
В радикальную идеологию вовлекаются личности, которые находятся в сильном эмоциональном дисбалансе.
Как отмечает старший оперуполномоченный группы по противодействию религиозному экстремизму и терроризму среди спецконтингента КУИС МВД Даулет Абраев, в радикальную идеологию вовлекаются личности, которые находятся в сильном эмоциональном дисбалансе. Даже при наличии хорошей семьи в детстве, они испытывали потребность в эмоциональном тепле, испытывали непонимание со стороны других людей и, как следствие, имели психологические травмы.
Уже при столкновении с внешними факторами такие люди более склонны примыкать к радикальным группам. Как говорит Абраев, чтобы их переубедить, может потребоваться от нескольких месяцев до нескольких лет. Часть осуждённых по обвинению в терроризме и экстремизме, отсидев тюремные сроки, от своих религиозных воззрений не отказывается.