«ТЕРЯЛА СОЗНАНИЕ В ШКОЛЕ»
У 38-летней Ырысгуль (имя изменено. — Ред.) шестеро детей. После переезда из села в районный центр в 2018 году старшая дочь, 13-летний подросток, стала хуже учиться, родители увидели изменения в поведении.
— Не знаю, то ли она не смогла адаптироваться к новой среде, то ли еще что-то произошло, но после переезда у нее снизилась успеваемость. Она ничего не хотела делать, стала замкнутой. Спрашиваешь — не отвечает, — рассказывает Ырысгуль.
По словам матери, прежде у девочки были хорошие отношения с младшими сестрами и родственниками, она легко находила общий язык с окружающими. Но с переходом в новую школу замкнулась в себе, стала постоянно плакать по ночам.
— Как-то она пришла из школы, и я заметила, что у нее заплаканные глаза. «Что случилось, доченька?» — спросила я. «Ничего не случилось. Я просто упала», — ответила она. Прошла в комнату и выпила горсть просроченных таблеток. Мы спасли ее, — продолжает мать девочки.
Групповую травлю слабого одноклассника, издевательства над ним в школе называют буллингом. С развитием Интернета буллинг перешел в социальные сети и мессенджеры, травлю через эти каналы называют кибербуллингом.
Эксперты говорят, что кибербуллинг не менее опасен, чем обычная травля. Издевательства могут закончиться суицидом. Судя по рассказу Ырысгуль, ее дочь стала объектом кибербуллинга.
— В различных группах [в социальных сетях] о моей дочери начали писать всякие неприятные вещи. Выставляли ее в негативном свете. Дети в школе стали избегать ее. Были моменты, когда она сильно переживала из-за действий детей и даже теряла сознание, — говорит Ырысгуль.
По словам матери, после инцидента с ее дочерью работал школьный психолог, но эффекта не было — дочь пребывала в депрессии.
— Мы не выяснили, кто начал буллинг. Дочь ходила к психологу пару раз в неделю в течение года. Затем сказала, что сама выйдет из депрессии. Но я этого не вижу. Даже сейчас она замкнута, ничего не рассказывает о себе. У нее нет ни друзей, ни знакомых, с кем она близко общается. Плачет по ночам. Когда я спрашиваю, чем вызваны ее слёзы, молчит. В этом году она будет поступать в колледж. Не знаю, как она там будет, — переживает Ырысгуль.
Подвергшийся традиционной травле человек может избежать травли, поменяв место учебы или жительства, в кибербуллинге же границ нет, от злоумышленника (-ов) сложно уйти. Оскорбления в Интернете непросто удалить или забыть. А в случае с детьми школьного возраста кибербуллинг остается незамеченным родителями и учителями, атаки имеют место в Сети, поэтому родственники жертвы не знают, что происходит.
Журналист и гражданский активист Бэлла Орынбетова говорит, что несколько лет назад проводила опрос на тему кибербуллинга среди учащихся 8–11-х классов школ Нур-Султана.
Журналист и активист Бэлла Орынбетова
— К моему удивлению, многие были знакомы с кибербуллингом. Однако на наш вопрос, к кому они обращались в таких случаях, никто из учеников не ответил, что обращались к школьному психологу. Некоторые отметили своих родителей и учителей. Многие рассказывают своим друзьям. Школьники не знают, к кому обратиться за помощью. В ходе нашего опроса выяснилось, что большинство детей участвовали в буллинге, но не осознавали, что совершают буллинг, — отмечает Бэлла Орынбетова.
Кибербуллингу подвергаются только дети. По словам Орынбетовой, многие взрослые сами только-только привыкают к виртуальному пространству и не знают, как реагировать на травлю в интернете.
«Я НЕ ПОНЯЛА, ЧТО ПОДВЕРГАЮСЬ КИБЕРБУЛЛИНГУ»
Иногда жертвы не подозревают, что подверглись кибербуллингу. 20-летняя Айымгуль (имя изменено. — Ред.) рассказывает, что не могла найти себе места, когда на нее посыпались различные обвинения в социальных сетях.
— После публикации фото появлялись критические замечания о моей внешности. «Плохо выглядишь», «одежда не подходит», «выглядишь старой», писали мне. Вначале я сильно переживала по этому поводу. Я занимаюсь благотворительностью. Но и эту мою деятельность назвали притворством. Было много голосовых и текстовых сообщений, — говорит девушка.
Айымгуль поняла затем, что имеет дело с кибербуллингом.
— Говорили, что все мои достижения куплены родителями. Недавно я получила водительские права. Стали писать, что они тоже куплены, мол, люди будут бояться выйти на улицу, если я сяду за руль. У меня не так много читателей в Instagram'е, пишут с фейковых аккаунтов. Я всегда хотела знать, кто их открыл и кто за ними стоит. Но потом я поняла, что поиски бесполезны. Особенно жестокими были слова о моей внешности и моих родителях. У меня был хороший психолог, я в доверительных отношениях с родителями. Благодаря этому я научилась не нервничать и не обращать на буллинг особого внимания, — говорит Айымгуль.
Она рассказала, что у знакомой, которая хотела стать блогером, произошел психологический срыв из-за таких сообщений, она разбилась, спрыгнув с 25-го этажа.
— Думаю, люди должны понимать, насколько тяжело могут быть восприняты их слова. Это не то, с чем играют. Ведь это может привести к смерти, — говорит Айымгуль.
Семейный психолог Ержан Мырзабаев говорит, что травля в Интернете нередко начинается с шуток.
— Если такие шутки вовремя не прекращаются, у человека могут проявиться садомазохистские черты. Может сформироваться стереотип, что играть на чувствах других — это хорошо. Такое садомазохистское поведение может со временем развиться. Люди начинают испытывать удовольствие, причиняя зло другим, — считает он.
Психолог Ержан Мырзабаев
По словам психолога, буллинг, как правило, носит организованный характер.
— Если известный человек пишет пост, в котором дискриминирует женщин, а аудитория выражает несогласие — это не буллинг. Это реакция на негативные действия этого человека. Здесь нет организованных действий. Между тем буллинг отличают организованные моменты, — говорит он.
КИБЕРБУЛЛИНГ: ЖЕРТВЫ И АТАКУЮЩИЕ
Ержан Мырзабаев говорит, что очень сложно создать психологический портрет жертв кибербуллинга.
— Кибербуллингу может подвергнуться кто угодно. У каждого есть слабые стороны с точки зрения психологии, есть психологические травмы. Если они будут задеты, это может подействовать на человека негативно. Даже у уверенного в себе, уважающего себя человека могут быть психологические травмы. Реагировать на кибербуллера — значит стать его жертвой, — объясняет психолог.
Ержан Мырзабаев говорит, что поведение и социальный статус жертв кибербуллинга не играют существенной роли.
Тем не менее, по разным данным, женщины наиболее уязвимы для травли в интернете. Например, в 2016 году британское издание Guardian изучило 70 миллионов комментариев под своими материалами и установило 10 авторов, которых больше всего травили. Восемь из них были женщинами, двое — темнокожими мужчинами. Издание также выявило 10 авторов, пострадавших меньше всего от оскорблений: все они были мужчинами.
Объединение юридических лиц «Интернет-ассоциация Казахстана» приводит данные, согласно которым с жалобами на кибербуллинг обращаются в основном женщины. С 2011 по 2019 год в ассоциацию поступило 19 048 обращений о кибербуллинге, 70 процентов — от женщин.
Профессор Молдияр Ергебеков, исследователь гендерных вопросов в Центральной Азии, говорит, что причина кроется в патриархальной культуре.
Молдияр Ергебеков, исследователь гендерных вопросов
— В патриархальной культуре все хорошие качества приписываются мужчинам, а плохие — женщинам. В психологии есть понятие селективного восприятия (Selective perception). Патриархальная культура побуждает нас к селективному восприятию, и в результате женщины, допускающие какие-либо ошибки, страдают больше, чем мужчины, которые делают аналогичные ошибки. Женщины также чаще подвергаются кибербуллингу, — говорит Ергебеков.
Баглан Серик, руководитель проекта ReStart, направленного на снижение зависимости молодых людей от интернета, кибербуллинга и азартных игр, считает, что людям необходимо знать об онлайн-этике и о том, как поддерживать жертв кибербуллинга.
— Мы открыли группы в Telegram'е для 17 регионов. Если человек подвергается кибербуллингу, неофициальные группы оказывают ему поддержку и помогают выйти из тупика. Если они замечают негативные комментарии, то заходят туда и пишут хорошие вещи. Очень важно поддерживать жертв кибербуллинга. И если кто-то ставит «лайк» под негативным комментарием, делится чьей-то личной перепиской, он также считается кибербуллером. Все они считаются участниками кибербуллинга, — говорит Баглан Серик.
Баглан Серик, руководитель проекта ReStart
По ее словам, подвергшиеся травле должны немедленно сообщать об этом своим родственникам, удалять оскорбляющие комментарии и блокировать кибербуллера. Личную переписку нельзя пересылать третьим лицам.
— Многое зависит от ответственности людей. Не распространяйте без разбора всякие видео. Завтра вы тоже будете считаться преступником. Каждый должен нести ответственность за свои действия. Поскольку в интернете нет границ, кибербуллинг сложнее определить, чем просто буллинг, — убеждена Баглан Серик.
ЧТО ГОВОРИТ ЗАКОН?
В законодательстве Казахстана нет определения «кибербуллинг», но есть административное и уголовное наказание за действия, которые относятся к этому виду психологического насилия.
— Кибербуллинг — собирательный термин. Он включает много разных видов насилия, за которое может быть как административное, так и уголовное наказание. Унижение чести и достоинства, оскорбление, распространение фотографии без разрешения, взлом переписки, отправление переписки. Ситуацию усложняет и то, что кибербуллинг совершается и с фейковых аккаунтов, — сказала доктор юридических наук Халида Ажигулова на брифинге в службе центральных коммуникаций. — В сводках министерства внутренних дел нет данных о количестве киберпреступлений и о том, сколько из них раскрыто. У нас ведется статистика по суицидам, но до сих пор нет статистики по доведению до самоубийств в результате буллинга или кибербуллинга.
Ажигулова считает, что в уголовный кодекс, кодекс об административных правонарушениях нужно внести изменения, конкретизирующие некоторые статьи, охватывающие кибербуллинг.
Президент интернет-ассоциации Казахстана Шавкат Сабиров полагает, что смысла менять законодательство нет, пока не изменится сознание людей.
— У нас проблема в том, что 99 процентов родителей, дети которых подверглись кибербуллингу, отказываются обращаться в правоохранительные органы. У нас может быть миллион статей по кибербуллингу, но, пока у населения не будет доверия к правоохранительным органам, ничего не изменится, — говорит Сабиров.