Эдда Шлагер живет и работает в Казахстане с середины 2000-х, сотрудничает с рядом немецких и европейских СМИ — радиостанцией Deutschlandfunk, журналом Cicero, журналом The Calvert Journal.
«Диалоги» — проект Азаттыка, посвященный современной журналистике. Это серия интервью с журналистами, которые рассуждают о тонкостях профессии, о взаимоотношениях средств массовой информации с властью и обществом, о сложностях своей работы и социально-политических событиях.
«Я ОБЪЯСНЯЛА ЧИТАТЕЛЯМ, ЧТО ТАКОЕ СТЕПЬ»
Пётр Троценко: Как вы оказались в Казахстане?
Эдда Шлагер: Впервые я приехала сюда в феврале 2005 года, когда решила попрактиковать русский язык, который изучала в университете. Хотела поехать в Россию, но не нашла там ничего подходящего. И тут мне предложили полгода практики в немецкой газете Deutsche Allgemeine Zeitung, которая издается в Алматы. Спустя некоторое время я уже поехала в свою первую командировку — на плато Устюрт. Мы там вместе с зоологами искали сайгаков. И нашли! Это было прекрасно.
Пётр Троценко: Наверное, это был просто другой мир для вас: мало того что попали в Казахстан, так ещё и сразу на Устюрт.
Эдда Шлагер: Абсолютно. Катались на уазике по степям и пустыням. Несколько дней никого не видели, только биологов «Охотзоопрома».
Cайгаки бегут по степи в Акмолинской области
Пётр Троценко: Для вас было культурным шоком оказаться далеко в степи, где одни сайгаки и биологи?
Эдда Шлагер: Как сказать. Я географ по первой специальности, не городской человек, поэтому шока не было. Когда я была студенткой, проводила много времени в экспедициях. К тому же с нами была немецкая ученая, которая немножко переводила мне, объясняла, что происходит.
Для меня это был ключевой момент знакомства с Казахстаном. Я поняла, насколько это интересный регион, а в Германии о нём почти никто не знает. И подумала: может, именно Казахстан станет моей нишей в журналистике? В итоге я сделала аккредитацию и вернулась в качестве журналиста-фрилансера.
Пётр Троценко: Настолько ли интересен Казахстан Германии, чтобы писать о нём регулярно? Тем более журналисту-фрилансеру?
Эдда Шлагер: Быть фрилансером даже в Германии тяжело, не говоря уже о регионе, о котором немецкая аудитория мало знает. Я родилась в Восточной Германии, поэтому знаю, что такое Центральная Азия, мои родители бывали в Узбекистане. Но убеждать редакторов, что здесь есть интересные темы, оказалось очень сложно. О деньгах я вообще не говорю.
Пётр Троценко: Какие темы из Казахстана интересны в Германии?
Эдда Шлагер: В первую очередь политика и экономика. Но я, как географ, постоянно поднимаю темы экологии, например состояние Аральского моря. 18 лет назад эта тема была популярней.
Я была, например, на леднике Иныльчек в Кыргызстане, где ученые создали научную станцию. Также писала про Балхаш: может ли он повторить судьбу Арала. И вообще я объясняла германским читателям, что такое степь, чем уникальна ее экосистема.
Потом постоянно что-то происходило: революция в Кыргызстане, события в Узбекистане, Таджикистане. А еще немецким СМИ всегда был нужен какой-то национальный элемент: как живут немцы в Казахстане, как работают немецкие организации в Узбекистане и так далее. Считалось, что это привлечет внимание аудитории.
Я с удовольствием удивляю читателей, рассказывая, как на самом деле во многих сферах развит Казахстан. Некоторые ведь не имеют о стране никакого представления. Опять же, я не хочу приукрашивать. Например, Алматы. Да, есть смог, пробки, но стало больше ресторанов, рабочих мест. Если я чувствую, что качество жизни в городе выросло, зачем это скрывать?
Или сайгаки. Посмотрите, как выросла их популяция в Казахстане. Да, там тоже есть коррупция, отстреливают животных, иногда стреляют в егерей, но популяция сайгаков сильно выросла, и для этого много сделано со стороны государства и ученых.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Журналистка Джамиля Маричева удостоена премии Госдепартамента за борьбу с коррупцией«ПОЯВИЛИСЬ СОТРУДНИКИ МЕСТНОЙ ПОЛИЦИИ И АРЕСТОВАЛИ МЕНЯ»
Пётр Троценко: Осенью 2016 года вы отправились в Узбекистан, но вас задержали и депортировали. При каких обстоятельствах?
Эдда Шлагер: Это было после смерти Ислама Каримова, в декабре там должны были выбрать нового президента. Многие думали, что Узбекистан открывается, становится свободной страной. Я поехала туда с туристической визой, потому что не ожидала, что мне кто-то даст аккредитацию, даже спрашивать не стала. Думала, никто не обратит внимание на такого маленького журналиста.
В Узбекистане сразу начала работать, делать интервью, но потом появились сотрудники местной полиции и арестовали меня, а на следующий день депортировали.
Пётр Троценко: Где вы находились под арестом? Прямо в камере?
Эдда Шлагер: Нет, в каком-то полицейском отделении. В освобождении мне очень помогла организация «Репортеры без границ» (международная неправительственная организация, защищающая журналистов по всему миру. — Ред.). Немецкое посольство вначале мне совсем помогать не хотело, они говорили: ну найдите себе узбекского адвоката. Я позвонила в Германию, знакомым, которые работали в организации «Репортеры без границ», они связались с министерством иностранных дел, потом с посольством, и, наконец, мне предоставили адвоката. Но в результате меня всё равно депортировали с трехлетним запретом на возвращение.
Памятник Исламу Каримову в Самарканде. Узбекистан, 29 ноября 2019 года
Пётр Троценко: Уже бывали там после истечения запрета?
Эдда Шлагер: Да, дважды. Запрет закончился в ноябре 2019 года, а в декабре там снова были выборы президента. Я связалась с узбекским посольством в Берлине, очень вежливо спросила: «За эти годы многое изменилось, Узбекистан стал свободной страной, вы разрешите мне посетить вас еще раз?» И они согласились. Конечно, меня тотально контролировали, расспросили, куда я хочу поехать, чем заниматься, с кем говорить.
Пётр Троценко: Чувствуете ли вы себя в безопасности в Казахстане как журналист?
Эдда Шлагер: В принципе, да. И как журналист, и как женщина, которая очень много путешествует одна. Конечно, есть горячие точки, куда я не полезу. Например, в центр митинга. Я буду стоять где-нибудь в стороне и освещать его как журналист. Когда я была в Узбекистане и думала, что я такая маленькая и никто не обращает внимания на то, что я делаю, это было ошибкой, которую я стараюсь не повторять.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «У казахстанской журналистики нет задачи поменять мир, есть задача выжить»«ТОЛЬКО ЖИГУЛИ ВСЕ ЗАПОМНИЛИ, ПОТОМУ ЧТО ЕСТЬ ТАКОЕ ПИВО И АВТОМОБИЛЬ»
Пётр Троценко: Насколько вам стало сложнее или проще работать в Казахстане за последний год?
Эдда Шлагер: В первую очередь работы стало больше, потому что именно в этом году интерес к Казахстану в Европе сильно вырос. Я думаю, что причиной стали Январские события и ввод войск ОДКБ.
По мнению западных журналистов, Казахстан стал более независимым государством. Конечно, этот интерес был вызван в контексте России, потому что Казахстан, к удивлению многих, заявил, что не поддерживает войну в Украине.
Пётр Троценко: При этом на заседаниях ООН Казахстан придерживается политики нейтралитета, а недавно проголосовал против проекта резолюции по Крыму.
Эдда Шлагер: И это очень важный момент. Вы же знаете, что журналисты любят говорить о таких вещах: Токаев сказал Путину в лицо, что Казахстан не признает самопровозглашенные республики.
Предвыборные плакаты кандидатов в президенты Казахстана. Алматы, 27 октября 2022 года
Пётр Троценко: Как вам президентские выборы?
Эдда Шлагер: Мне кажется, уже до выборов всё было проблематично: сделали референдум, ввели поправки в Конституцию, а через несколько месяцев еще раз устроили голосование. Буквально за две недели до выборов поменяли закон для наблюдателей. Это что такое? Чтобы меньше независимых наблюдателей попало на выборы? Это не демократические действия. А кандидаты, чьих имен никто не знал? Только Жигули [Дайрабаева] все запомнили, потому что есть такое пиво и автомобиль. Так что у меня очень много вопросов. Я думаю, Токаев интеллигентный и образованный человек, дипломат, поэтому он, наверное, всё это сознательно сделал.
Пётр Троценко: Еще до записи интервью вы сказали, что во время Январских событий были в Германии. Не страшно было возвращаться?
Эдда Шлагер: Да, страшно.
Пётр Троценко: Чего боялись?
Эдда Шлагер: Боялась, что события еще не закончились. Я приехала в Казахстан 15 января и помню, что в Алматы была очень напряженная атмосфера, все хотели говорить о том, что произошло: и местные, и иностранцы. Всем нужно было выговориться. Любой человек мог остановиться на улице и начать разговаривать.
На удивление, это очень быстро прошло. Через две-три недели жизнь вернулась в прежнее русло. Вначале алматинцы делали вид, что всё нормально, а потом пришла весна и Алматы вновь стал прежним городом.
И еще началась война в Украине. Я думаю, Токаеву с этой войной очень повезло: она отвлекла людей от его действий и кормила его популярность, потому что он не пошел с Путиным против украинцев.
Протестующие на площади с огромной растяжкой «Мы простой народ. Мы не террористы». Алматы, 6 января 2022 года. Фото Айжаны Жанадиловой
Пётр Троценко: Какой вы представляете журналистику в Казахстане через десять лет?
Эдда Шлагер: Конечно, хочется, чтобы она была более свободной, чтобы журналисты могли больше писать о важных темах, чтобы они выяснили, что же всё-таки произошло в январе этого года. Потому что никто не знает. Думаю, правительство знает, но они не публикуют результаты.
Сейчас в Казахстане развивается журналистика в соцсетях, очень серьезная, которая не привязана к крупным СМИ. Там есть, например, Динара Егеубаева, Лукпан Ахмедьяров, Вадим Борейко, [проект] ProTenge. Я наблюдаю за этим с большим интересом и очень надеюсь, что правительство не перекроет им кислород. Журналистика в соцсетях — отличная альтернатива госСМИ, и я думаю, на это есть большой спрос. Надеюсь, всё это сохранится и через десять лет.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Вадим Борейко: от «Ленинской смены» до youTube-канала