«Я никого не упрекаю», — сказал президент Украины Владимир Зеленский журналистам в Харькове 24 мая.
Возможно, Зеленский не собирался критиковать своих центральноазиатских коллег на прошлой неделе, когда предположил, что их международная позиция остаётся ближе к Москве «из-за страха перед Кремлём».
Но, вероятно, президент Украины ожидал от них какой-то реакции, в том числе на своё публичное приглашение принять участие в июньском саммите в Швейцарии с требованием к России прекратить агрессию против Киева и заключить мирное соглашение в соответствии с уставом ООН. Однако приглашение Зеленского лидеры встретили гробовым молчанием.
Разве такое молчание не доказывает правоту Зеленского?
«В основном это продиктовано прагматизмом, — считает Темур Умаров, научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии. — Но, конечно, этот прагматизм включает в себя некоторый страх, потому что [государства Центральной Азии] осознают, что за действиями, которые разозлят Россию, может последовать реакция».
В то же время, по словам Умарова, общая картина более сложна и противоречива, чем предполагает Зеленский.
С начала войны в Украине дипломатия Центральной Азии переживает бум своего развития и разнообразия, причём некоторые лидеры и другие высокопоставленные чиновники региона время от времени говорят и делают вещи, которые, как кажется, расходятся с линией Москвы.
«Однако они также понимают, что связи с Россией имеют значение и что Россия важна для безопасности их режимов, — говорит Умаров. — Доказательством тому служит большое количество контактов между высшими должностными лицами России и Центральной Азии с момента начала вторжения, а также визиты президента Владимира Путина в этот регион — в последний раз, в Узбекистан».
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Я никого не упрекаю». Зеленский ответил на вопросы журналистов стран Центральной АзииРОСТ РОССИЙСКОГО ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО ВЛИЯНИЯ В УЗБЕКИСТАНЕ
Поездка Путина в Узбекистан была действительно важной для обеих стран.
По словам пресс-секретаря Мирзиёева Шерзода Азадова, государственный визит был официально запланирован на 26–27 мая, но затянулся до 28 мая, после того как два президента «говорили до трёх часов ночи» и продолжили переговоры на следующий день.
Главным событием визита стало долгожданное подтверждение того, что российский гигант атомной энергетики «Росатом» построит в Узбекистане АЭС малой мощности — давно запланированный, но несколько урезанный проект, который Мирзиёев назвал «жизненно важным».
Соглашение о строительстве станции мощностью 350 мегаватт было достигнуто, несмотря на продвижение в Конгрессе США законопроекта, предусматривающего введение санкций против «Росатома» — одной из немногих крупных российских государственных компаний, которые ещё не стали объектом санкций со стороны США и других западных союзников Киева.
Но это также подчёркивает растущее энергетическое влияние России на самую густонаселённую страну региона, которая одновременно наращивает импорт российского газа — Путин пообещал, что «Газпром» увеличит поставки в Узбекистан в четыре раза, доведя их до 11 миллиардов кубометров в следующем году.
Подобные данные показывают, «насколько глубока яма, в которой оказался Узбекистан», считает журналист Питер Леонард, специализирующийся на Центральной Азии, чей обзор визита носит меткое название «Энергетические потребности Узбекистана привязывают его к российской орбите».
«Но суровая реальность такова, что у [Мирзиёева] мало выбора», — пишет Леонард в своём информационном бюллетене Havli.
Там же Леонард добавляет, что Мирзиёев был единственным президентом Центральной Азии, не встретившимся с министром иностранных дел Великобритании Дэвидом Кэмероном во время его блиц-тура по региону в конце прошлого месяца.
Узбекский президент взял короткий отпуск как раз перед недельной поездкой Кэмерона по региону — поездкой, которая язвительно освещалась российскими прокремлёвскими СМИ.
При этом он нашёл время для встречи с главным дипломатом Венгрии Петером Сийярто в Ташкенте 7 мая.
И, конечно, Мирзиёев был в Москве вместе с четырьмя другими своими коллегами из Центральной Азии и белорусским лидером Александром Лукашенко 9 мая, когда Путин и Россия проводили ежегодный военный парад в честь победы над нацистской Германией во Второй мировой войне.
И КАЗАХСТАН ТОЖЕ?
Узбекистан представляет собой интересный пример в дебатах о «страхе Кремля» в Центральной Азии после загадочных последствий комментариев бывшего министра иностранных дел Абдулазиза Комилова по Украине в Олий Мажлисе в 2022 году.
Сообщается, что после того, как Камилов выступил в парламенте страны с решительными заявлениями в поддержку «независимости, суверенитета и территориальной целостности» Украины, он сначала ушёл в отставку по состоянию здоровья, а затем был переведён на всё ещё важную роль заместителя секретаря Совета безопасности.
Министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов выступает с речью на церемонии открытия нового посольства Узбекистана в Пекине. 19 августа 2019 года
Отрицание любого признания де-факто контролируемых Россией образований в Донецкой и Луганской областях Украины и призыв к прекращению насилия стали одним из самых сильных заявлений о войне со стороны официальных лиц Центральной Азии, глубоко нехарактерными для Узбекистана.
Наблюдатели задавались вопросом, было ли его фактическое увольнение шагом, чтобы задобрить Москву, или же Узбекистан посылал сигнал Западу, одновременно помогая уважаемому, но стареющему представителю режима уйти на пенсию.
«Государства Центральной Азии, возможно, боятся России, но они также боятся и идеи [западных экономических] санкций, — отмечает Умаров. — До сих пор их стратегия была «сделать достаточно», чтобы попытаться избежать их».
Казахстан пошёл ещё дальше в своих заявлениях о войне, в том числе впрямую от президента Касым-Жомарта Токаева, но никогда не доходил до прямой критики вторжения 2022 года.
Комментарии Зеленского в разрушенном бомбами Харькове на прошлой неделе, в которых он также сказал, что лидерам Центральной Азии не хватает «немного баланса», будут особенно неприятны казахским дипломатам, поскольку Астана несколько раз выдвигала себя в качестве принимающей стороны для переговоров о прекращении войны.
Но и Казахстан выглядит уязвимым перед энергетической мощью России.
Мало того что страна зависит от России как от транзитной страны для более трёх четвертей своего нефтяного экспорта (КТК — маршрут, который претерпел несколько остановок с момента начала вторжения в Украину), её собственный дефицит энергии выглядит критическим.
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев и президент России Владимир Путин на Петербургском форуме. 17 июня 2022 года
Как и Узбекистан, Казахстан рассматривает возможность строительства атомной электростанции, причём «Росатом» открыто желает построить её, хотя чиновники высказываются в пользу консорциума, состоящего из компаний из разных стран.
Вопрос о ядерной энергетике, спорный из-за последствий советских ядерных испытаний в стране, будет вынесен на всенародный референдум, прежде чем будет принято какое-либо решение, пообещал Токаев.
Тем временем казахстанские чиновники обсуждают идею разрешить России отправлять газ в Китай через Казахстан, сохранив при этом часть газа себе для удовлетворения растущих внутренних потребностей.
По словам заместителя министра энергетики Алибека Жамауова, только северо-восточному региону Казахстана требуется около 10 миллиардов кубометров природного газа в год.
СООБРАЖЕНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО КИТАЯ
Если Россия по-прежнему может оказывать влияние на две сильнейшие страны региона, то для других картина становится гораздо более ясной, говорит политолог Досым Сатпаев из Алматы:
«Если для Узбекистана и Казахстана это дефицит энергоресурсов, то для Кыргызстана и Таджикистана это зависимость от денежных переводов трудовых мигрантов из России, а для Туркменистана — российские закупки. У России есть различные рычаги воздействия на всех них».
Кроме того, существует вопрос об общей авторитарной политической идентичности, говорит Сатпаев.
«Они не только считают себя больше похожими на Путина, чем на Зеленского, они, вероятно, считают себя более похожими на Си Цзиньпина. Так что Зеленский во многом прав», — говорит он.
Последний фактор, который часто упускается из виду, когда речь заходит о так называемом страхе перед Кремлём, — это огромная роль Китая в регионе, утверждает Сатпаев.
Некоторые комментаторы выразили удивление в 2008 году, когда страны Центральной Азии не признали Абхазию и Южную Осетию, две поддерживаемые Россией территории, провозгласившие независимость от Грузии.
Но тут их позиция отражала позицию Китая, который, как сообщалось, блокировал дипломатические попытки России узаконить отколовшиеся регионы в различных многосторонних организациях, включая Шанхайскую организацию сотрудничества, членами которой являются четыре из пяти государств Центральной Азии.
То же самое касается коллективного непризнания территорий на востоке Украины, которые Москва объявила своими.
Тем не менее Китай до сих пор в основном с прохладой воспринимал попытки Киева привлечь его к участию в войне, поскольку Пекин и Москва сблизились.
Ранее на этой неделе официальный представитель министерства иностранных дел Китая Мао Нин подчеркнула, что Пекин поддерживает «международную мирную конференцию, которая будет признана как российской, так и украинской сторонами» — в качестве очевидного ответа на предложение Зеленского Пекину принять участие в саммите, который состоится 15–16 июня в Швейцарии.
А если учесть, что Россия не будет присутствовать на этих переговорах, то отсутствие Китая, по-видимому, оставляет ещё меньше возможностей для участия в них каких-либо лидеров Центральной Азии.
«Тот факт, что Китай сблизился с Россией после вторжения в Украину, несколько усиливает давление на центральноазиатские страны, чтобы они стали частью более широкого антизападного фронта, — отмечает Сатпаев в интервью Азаттыку. — А Украина сейчас сильно связана с Западом».