Тенденция изучать протестные настроения в аулах. Дают ли исследования реальную картину? 

ГДЕ МОНИТОРЯТ ПРОТЕСТНЫЕ НАСТРОЕНИЯ

В марте 2021 года управление внутренней политики Актюбинской области заказало социологическое исследование для «анализа общественно-политической ситуации в области». Победителем тендера стал Центр социологических исследований «Социум». Сумма договора – 980 тысяч тенге.

Чиновники хотят знать:

• уровень социального самочувствия населения;
• отношение жителей области к текущим социально-экономическим и политическим процессам;
• тенденции социальных настроений и протестного потенциала в регионе;
• степень социальной напряженности населения области;
• уровень активности населения в участии в акциях протеста (мирные собрания, митинги, шествия).

Опрос, судя по описанию, планируется провести через обзвон. К телефонному контролю поставщик имеет право приступать после завершения визуального контроля, обзвон не менее 40 процентов от общего количества анкет. В случае невозможности осуществить телефонный контроль (постоянно занято, неверный телефон, никто не отвечает) проводится адресный контроль по месту жительства респондента.

Акимат Актюбинской области заказывал похожие исследования и в 2020 году, однако они сорвались из-за того, что «поставщики отказались в связи с карантинными ограничениями».

По данным УВП, нынешнее исследование уже началось. «Социум» должен провести опрос не только в городе, но и в 12 районах области.

– Во время соцопроса задается пять основных вопросов, волнующие население. Протестность – один из вопросов в общей анкете. Этот вопрос и до этого был. Здесь мы определяем уровень протестности населения. Но, кроме протестности, есть и другие вопросы. Например, что является основным источником информации, чтобы узнать, откуда люди берут информацию, знание политических партий, доверие местным исполнительным органам [акиматам], полиции, прокуратуре. Мы всё это анализируем. Это исследование проводится ежеквартально. Потом можно сделать анализ по четырем срезам: каким было настроение у жителей в первом квартале, какие вопросы их волновали и как всё менялось в следующих кварталах. Отслеживаем тенденции изменений. Каждый раз респонденты разные. И анкетирование проводится анонимно, – пояснил руководитель управления внутренней политики (УВП) Айбек Купенов.

Купенов добавил, что 60 процентов мониторинга приходится на областной центр – Актобе, остальные 40 процентов распределяются по районам и селам области.

Жители села Бестамак недалеко от Актобе, требующие закрыть свиную ферму. 19 ноября 2020 года

Такие исследования проводятся и в других регионах Казахстана. Например, осенью прошлого года акимат Атырауской области заказал аналогичный мониторинг социально-политической ситуации. Выигравшая тендер компания MLGroup проводила соцопросы, «направленные на диагностику и прогнозирование общественно-политической ситуации в регионе». Социологические исследования должны пройти среди населения (по признаку численности граждан в городе Атырау и районах) области ежеквартально с охватом по 600 человек.

Во время социологического исследования мониторили социальные сети, распределяли негативные и положительные материалы.

И еще, как указано в технической спецификации тендера, в целевой группе должны быть студенты, пенсионеры, представители бизнес-сектора, бюджетные работники, а также неправительственные организации и безработные.

Обзор госзакупок показывает , что на один такой мониторинг из местных бюджетов уходит от одного до пяти миллионов тенге. Но бывают суммы и побольше. Например, в мае прошлого года акимат Павлодарской области заключил договор с Торайгыров Университетом на 21,1 миллиона тенге, чтобы опросить тысячу респондентов в трех городах и 10 районах области.

Также и в Северо-Казахстанской области изучали общественные настроения жителей 13 районов и областного центра и в целом общественно-политическую ситуацию в этом регионе.

Мониторят настроения и самочувствие сельчан не только в кабинетах акиматов в областных центрах, но и в райцентрах. В январе этого года акимат Казалинского района Кызылординской области решил заплатить бюджетные миллионы (3,5 миллиона тенге) за «мониторинг общественно-политической ситуации через интернет-ресурсы и социальные сети».

Кроме протестных настроений, государство пытается через соцопросы определить уровень удовлетворенности населения наличием жилья и качеством жилищных условий, а также социальными выплатами и пенсиями.

ПОЧЕМУ ВЛАСТЯМ СТАЛИ ИНТЕРЕСНЫ СЁЛА

Руководитель общественного фонда «Центр социальных и политических исследований "Стратегия"» Гульмира Илеуова рассказывает, что сельская местность Казахстана, которая всегда была провластной и лояльной к властям, в последние три-четыре года стала показывать свою неудовлетворенность социально-экономическим положением.

– В электоральном отношении есть изменения. Количество людей, которые отвечали, что будут голосовать на выборах, не падало. Но выросло количество людей, отвечавших, что не хотят голосовать за «Нур Отан», и такую же картину мы видели в случае с выборами президента [2019 год]. Заметно снизилась активность поддержки в пользу тех персон, которые раньше безоговорочно пользовались поддержкой, стало меньше сакрализации власти, – делится наблюдениями Илеуова.

Собравшиеся на площади в Степногорске жители обсуждают предстоящие общественные слушания и высказываются против строительства завода по уничтожению ПХД и СОЗ-содержащих отходов рядом с населенными пунктами. Акмолинская область, 12 июня 2021 года

Социолог видит причину в том, что, «несмотря на имеющиеся улучшения в некоторые аулах, в большинстве случаев состояние сельских местностей по-прежнему плохое».

– И жители уже устали ждать, к ним приходит осмысление, появляется недовольство, которое проявляется в электоральном отношении. На протяжении длительного времени мы даже в городах наблюдаем, что бедные не видят возможностей жить лучше, а в сельской местности, где во всех аспектах имеются ограничения, начиная с медуслуг и образования, эта ситуация только усугубляется, – объясняет Илеуова.

Она также отмечает, что при госорганах нет структуры, которая отвечает за развитие аулов.

Гульмира Илеуова, директор НПО «Стратегия». Алматы, 5 мая 2014 года

– Минсельхоз занимается селами, животноводством, посевом, ветеринарией. Управление соцзащиты – вопросами трудоустройства, безработицей. Минздрав, МВД по своим линиям двигаются, но далеко не все сельские территории охватывают, то есть на один сельский округ, где несколько сёл, может быть один участковый. Комплексного представления о том, кто отвечает за сёла, нет, – заключает Илеуова.

В ходе опроса власти и исследователи используют такие словосочетания, как «социальное самочувствие» или «социальная напряженность». Это стандартные формулировки, чтобы понять, как люди ощущают себя в социально-экономическом плане и то, как они понимают происходящие вокруг процессы. По теме протестности, по словам социолога, респондентам задают более глубокие вопросы, такие как «Видите ли, что проходят акции протеста?» или «Что послужило причиной протестов?». И эти вопросы, по ее словам, не всегда включены в анкету.

МОЖНО ЛИ ДОВЕРЯТЬ РЕЗУЛЬТАТАМ ИССЛЕДОВАНИЙ?

Политологи отмечают, что заинтересованность властей в изучении протестных настроений жителей аулов и райцентров, скорее всего, связана с ростом протестных акций в сельских местностях в последние годы. Например, в апреле этого года в селе Бестамак Актюбинской области около 70 работников свинофермы объявили голодовку с требованием выплатить заработную плату и возобновить работу предприятия. Также в апреле в селе Покатиловка Западно-Казахстанской области жители выступали против переименования села в Атамекен.

Традиционно считалось, что оппозиция работает только в крупных городах, в основном в Алматы, но не в селах, отмечает директор «Группы оценки рисков» политолог Досым Сатпаев.

– Власть и сейчас считает, что даже если протестность [в селах] есть, то она не имеет системного характера – якобы это случайное эмоциональное недовольство. Как у нас любят говорить чиновники, народ всегда недоволен. В последние 10 лет наблюдается тенденция развития протестного потенциала в регионах. Мы видим разного рода акции протестов: это митинги, забастовки, межэтнические столкновения, притом все регионы – в зоне нестабильности. Это говорит о том, что вся система госуправления на всем общегосударственном уровне неэффективна и дает сбой, ведь протестность растет по всем регионам, независимо от красивых цифр о благосостояния населения, – комментирует Сатпаев.

Активисты выражают протест строительству отеля близ Бозжыры. Мангистауская область, 5 февраля 2021 года

На фоне оптимистичной статистики социально-экономического развития сёл увеличивается пропасть в развитии между городами и селами, продолжает он.

Политолог Досым Сатпаев. Алматы, 5 июня 2019 года

– Сельская местность всегда была уязвимой с точки зрения социально-экономического развития, с проблемами безработицы, отсутствия инфраструктуры, а где-то и преступностью и религиозным радикализмом. Плюс активно увеличивается внутренняя миграция, когда больше уезжают из сёл в города, что, кстати, тоже способствует росту протестных настроений. Хоть сейчас и стали больше говорить о развитии регионов, но выяснилось, что во многих регионах осталось не так много людей, чтобы развивать эти регионы с точки зрения человеческого капитала. А вернуть этих людей, которые уехали в другие города и даже страны, почти невозможно, ведь государство своей политикой в течение многих лет эти регионы оголяло в плане социально-экономического развития и человеческого капитала, – заключает политолог.

По его словам, от активного мониторинга социально-экономические проблемы жителей не уменьшаются, при этом эффективность работы госструктур по устранению проблем не мониторится.

– И опять же, не факт, что акиматы дают объективную информацию по исследованию. Если аким области вдруг выдает администрации президента, что в его регионе растет протестность, то, естественно, к нему возникает вопрос у Акорды: а ты что делал? куда смотрел? Реальная картина может негативно сказаться на имидже власти. То есть для казахстанской общественности власть выдает фейковую информацию, что в стране всё хорошо, всё стабильно, но через определенные исследования получают данные, которые нужны власти, чтобы потом жестко пресекать любые проявления протестных явлений в регионах. Но я не видел, чтобы эти данные где-то публиковали, – говорит Сатпаев.

Азаттыку тоже не удалось найти в открытом доступе результаты заказанных областными акиматами социологических исследований о протестных настроениях жителей, хотя на исследования были потрачены бюджетные деньги.

– Это одна из проблем – прозрачность, – говорит Илеуова. – Я всегда за то, чтобы публиковать результаты. Не все, конечно, но некоторые исследования как попало делают, при этом деньги тратятся, а потом [результаты] прячут. И никто не знает, зачем проводили, что получили в итоге и что с данными делать. Я не знаю, почему скрывают [результаты], но есть две версии. Первая: исследования проводятся правильно, но их не устраивает результат. Вторая: исследования проводят плохо и они это скрывают. И в целом, когда такие виды работ делают акиматы, соблазн подделать данные очень высок, чтобы не испортить акиму показатели, настроение. В итоге где-то может быть фальсификация определенная.

В свою очередь, заказчики социологических исследований уверяют, что с результатами исследований жители смогут ознакомиться. Но не сейчас.

– Результаты мы направляем в соответствующие органы – в прокуратуру, антикоррупционную службу. Также [передаются] в администрацию президента, канцелярию премьер-министра. Потом по результатам даются соответствующие поручения: где что надо усилить. Потом компании [проводившие исследование] должны провести брифинг. Результаты можно увидеть на сайте нашего управления, выставим в конце года по итогам [исследований], – заверил Айбек Купенов из Актобе.

На сайте УВП Актюбинской области не удалось найти итоги социологических исследований, проведенных до пандемии. Глава УВП подтвердил, что «их не размещали».

– Они у нас [в управлении], но на какие-то интернет-ресурсы не размещали. Думаю, это уже неактуально. Но в этом году, в конце года, можно [предоставить], – заявил глава УВП Актюбинской области.