Два мальчика, 11-летний Виктор Тронев и 10-летний Александр Иванов, убежали в понедельник, 18 ноября, но в тот же вечер нашлись и попали в полицию. Руководители приюта беспокоятся, что могут проиграть суд отделу образования Илийского района Алматинской области, и всех более ста детей тогда могут передать в руки государства. Суд по этому делу начнется в четверг, 21 ноября.
Накануне суда всплыла история другого побега из этого церковного приюта, которым де-факто руководит православный миссионер с российским паспортом отец Софроний (в миру Петр Евтихеев). Речь идет о летнем побеге подростка Анатолия Натарова. Жизнь этого юного человека с самого начала не строила богатых перспектив, его молодая мать рано умерла, а престарелый отец не имеет ни кола, ни двора. Уйдя с приюта, 15-летний парень теперь не ходит и в школу.
ЛЕТНИЙ ПОБЕГ СТАЛ ЗНАМЕНИТ ОСЕНЬЮ
15-летний Анатолий Натаров не вернулся с летних каникул, не захотел обратно в приют, говорит, что там ему было скучно. Подросток говорит Азаттыку, что «в приюте ему не хватало свободы».
Но сказать, что он вернулся домой, можно только в возвышенных тонах. Матери у Анатолия нет, она рано умерла. Отцу подростка – 72 года, зовут его Евгений Натаров и живет он в производственной подсобке расположенного на окраине города Алматы предприятия. Мужчина преклонного возраста работает тут охранником. Он не стал говорить о названии предприятия. Известно лишь, что оно находится по соседству с одной из теплоэлектроцентралей. Подсобное помещение Евгений Натаров оборудовал под жилье и одновременно использует как склад для рабочего инвентаря и оборудования. Теперь Евгений Натаров в каморке делит кров со своим сыном, бывшим воспитанником «приюта отца Софрония».
У Евгения Натарова было три жены, две из них умерли, с одной он развелся. Третья жена Евгения Натарова была совсем молодой, разница в возрасте у них была 40 лет. Она умерла в 27 лет от туберкулеза. Мальчику Анатолию было 10 лет, когда он потерял маму. Но в приют он попал еще раньше, еще до смерти матери. Мальчик первые несколько лет воспитывался у своей сводной сестры — дочери отца от первой жены. Затем мать забрала его к себе, а позже сдала в «приют отца Софрония». Вскоре она умерла.
Отец возмущен тем, что Анатолий сбежал из «приюта отца Софрония», где «кормят четыре раза в день». Теперь отец должен кормить не только себя, но и неожиданно вернувшегося сына.
— Но я ему не позволю стать дармоедом. Я начал работать в 14 лет. Он у меня будет работать, никуда не денется, — говорит отец.
Подросток на вопрос о том, какая работа ему больше по душе, отвечает, что хотел бы стать сварщиком.
ЖИЗНЬ В КАМОРКЕ
Сбежал из «приюта отца Софрония» Анатолий Натаров в канун своего дня рождения, который приходится на 6 июня. Отцу он сказал, что его отпустили на каникулы. Однако, когда начался учебный год, он сказал, что не пойдет в школу, поскольку, мол, окончил девять классов, то есть получил неполное среднее образование. На самом деле, по словам Анатолия Натарова, сын окончил всего шесть классов. На вопрос, хочет ли продолжить учебу, подросток неопределенно пожимает плечами.
В свою очередь, отец говорит, что в дальнейшем школьном образовании сына нет нужды: ему надо работать.
— Я ни перед кем не собираюсь отчитываться. Он работать будет. Ему учиться без толку. Я не намерен столько лет сидеть возле школы, ждать, когда он выйдет из класса. Он будет рядом со мной жить, работать, деньги зарабатывать на питание. Я не намерен его в школу отправлять.
Жилище Евгения Натарова представляет собой подсобное помещение — примерно четыре на пять метров, с кирпичными стенами, одним небольшим окошком. Стены изнутри отштукатурены и побелены. В помещение попадаешь сразу — в нем нет тамбура — через массивную железную дверь, которая снаружи запирается на висячий замок, а изнутри снабжена запором.
В помещении нет дощатого пола. Однако в нем тепло. К потолку за провод подвешена лампа накаливания, больше похожая на переноску.
Перегородок в комнате нет. Однако дальняя половина используется под жилье — там стоят кровать и стол. Своего рода обозначением двух половин служит бельевая веревка для сушки белья, протянутая поперек помещения. Но, похоже, служит она и гардеробом: на ней висят черные брюки.
Передняя часть помещения больше напоминает склад. Здесь и заполненные коробки, поставленные друг на друга, и бухты шлангов и проводов. На полу электропила. К стенке прислонены вилы и топор. Тут и открытый чемоданчик, из которого видны какие-то вещи. В этой половине помещения царит некий «рабочий» беспорядок.
Больше всего Евгения Натарова возмущает то, что сын не оценил по достоинству «приют отца Софрония», где дети живут в светлых и теплых комнатах, рассчитанных на четверых. Эти доводы сын парирует тем, что ему «больше нравится у отца».
В ходе разговора отец почти всё время ругал сына. Однако в конце беседы старик всё же улыбнулся и сказал, что у него с сыном всё будет нормально, поскольку заставит его трудиться.
Что касается детей всего приюта – то здесь возникли сомнения с тех пор, как Илийский отдел образования подал в суд на церковный приют. Речь идет о судьбе 132 детей, о которых Илийский отдел образования говорит, что их нахождение в частном приюте не согласовано с государством и есть вопросы по судьбе полагающих им детских пособий.Районный отдел образования хочет отобрать детей из церковного приюта храма Сергия Радонежского в поселке имени Туймебаева Илийского района и распределить по детским домам или по близким родственникам или опекунам. Власти Илийского района на протяжении последних несколько лет имеют претензии к Софронию. Сам Софроний и его сторонники говорят, что эти претензии имеют корыстную цель – завладеть богатой материальной базой приюта.
