— Утром отец ушел по делам. В доме были мама, бабушка, двухлетняя сестренка Римма и четырехлетний братик Николай. Мимо окон к круглой тарелке радио возле клуба со всех домов бежали люди. В окно постучала соседка и встревоженным голосом позвала на площадь мать. Бабушка с мамой, наказав нам сидеть дома, скинули фартуки и ринулись за ней, — говорит Раиса Марковская нашему радио Азаттык.
Вскоре мама с бабушкой, вспоминает Раиса Марковская вернулись очень бледные и какие-то потухшие. Сели молча на кухне, перекинулись парой слов и начали рыдать.
Самой Раисе на тот момент было пять лет, но она отчетливо запомнила много деталей, из которых потом, как мозаика, сложилась жизнь ее семьи в годы войны. Сейчас ей 76 лет, живет она в городе Семей, что на востоке Казахстана.
ОККУПАЦИЯ
После 22 июня в течение месяца из их поселка Сукремль, что близ города Людиново Калужской области, исчезли практически все мужчины. Кого забрали на фронт, кого отправили на оборонное производство. Отец Раисы был распределен в Кронштадт на военный завод.
На улицах поселка вскоре появились немцы. Полицаям сразу понравился дом семьи Марковских. Он был большой, одна половина кирпичная, другая деревянная. В кирпичной поселилось штабное начальство, в деревянной немцы разместили лошадей и собак, а под брезентовым навесом автомобили и мотоциклы.
Маму, вспоминает Раиса Марковская, частенько заставляли чистить конюшню. После кормления немецких жеребцов мама приносила домой свежие морковь, свёклу, капусту, картофель и в котелке парила овощи для детей.
Самих же Марковских переселили в другой дом, по соседству. Видно, там жили интеллигенты, потому что Раисе запомнился огромный черный рояль посреди самой большой комнаты в их новом жилище.
С появлением немцев начались воздушные бомбежки. Только, бывало, высыпет ребятня на улицу гулять, а советский летчик — тут как тут. Дети сразу врассыпную, кто куда.
— Со временем мы научились по гулу мотора самолета различать, будет летчик сейчас бомбить или просто покружит над поселком для разведки обстановки, — вспоминает Раиса Марковская.
По их наблюдениям выходило: когда самолет летал высоко и мотор гудел тихо, можно было не прятаться; если летел низко с оглушительным ревом, значит, сейчас начнет сбрасывать на землю снаряды. Все тут же залегали в укрытие.
НА МИННЫХ ПОЛЯХ
— Немецкий штаб находился близко от нашего дома, — продолжает Раиса Марковская. — Во время ночного налета осколок от снаряда попал прямо в крышу над нашей спальней. Проснувшись от грохота, почувствовала, как сверху на меня сыплется песок от штукатурки, а потом в тишине послышался голос. «Что делать будем?» — спросила мама. «Дальше спать, слава богу, все ведь живы», — ответила бабушка. «Так ведь детей завалило, откапывать надо», — не унималась мать. Когда же бабушка с мамой вытащили нас из-под обломков, в зияющей дыре вместо потолка мы увидели над головой ночное небо: желтый месяц и мерцающие звёзды. Вскоре по двору забегали перепуганные немцы. Они заглядывали в окна и кричали по очереди: «Матка капут!.. Матка капут!» Уже на следующий день нас переселили в другое жилище.
Трудоспособных женщин, вспоминает Раиса Марковская, немцы почти каждый день уводили рыть окопы, а поля, где шли работы, были заминированы саперами советских войск.
— После того как наша соседка, — говорит Раиса Марковская, — подорвалась на одной из таких мин, осиротив двоих своих ребятишек, мама, не на шутку испугавшись, что нас может постичь та же участь, решила больше не рисковать жизнью: облила себе кислотой правую руку и получила от старосты освобождение.
Магазины были закрыты, продукты никто больше в поселок не возил. Бабушке Раисы Марковской иногда удавалось выменять конское мясо, если где-то резали загнанную работой лошадь.
— Мама в светлое время суток ходила в лес, — говорит Раиса Марковская, — приносила для супа крапиву и лебеду; грибы, ягоды. Как-то всю собранную ягоду у нее отобрал проходивший мимо полицай. В тот вечер мама вернулась домой уставшей и обозленной.
КОНЦЛАГЕРЬ
Вскоре разнеслась весть, что советские войска уже совсем близко. Тогда немцы собрали со всех домов женщин, стариков и детей и решили переправить на свою территорию в лагерь для пленных.
— Нас долго гнали собаками пешком. По дороге мама надумала сбежать от конвоя. Как-то во время привала ей удалось зарыть мешки с вещами, оставалось только нам схорониться в леске. Но, помня, как двумя днями раньше за такую же попытку побега на глазах всего строя уже расстреляли одну отчаянную женщину, бабушка наотрез отказалась идти. Она резко ударила мать по лицу и сказала: «Что всем суждено — то и нам! Ты, что, хочешь, чтобы нас всех здесь закопали?» И мы все пошли дальше, — говорит Раиса Марковская.
Потом пленных погрузили на паром, который по Неману доставил их в Литву. Там был разбит большой немецкий лагерь. По прибытии всех помыли в бане, снятую одежду пропарили от вшей и поселили в барак с кроватями в три яруса.
Раиса Марковская говорит, что никогда не забудет, как на огромное количество заключенных в лагере был единственный кран воды. Возле него выстраивалась такая длинная очередь, что жаждущие порой умирали, стоя в ней, так и не успев напиться. Кормили заключенных черствым черным хлебом с маргарином, бросали в толпу, словно своре голодных собак, и смеясь наблюдали, как люди ловили эти хлебные корки.
— Иногда давали пол-литра вареного гороха, — вспоминает Раиса Марковская. — Мама всё время умоляла меня и брата поделиться нашими и без того мизерными порциями с сестренкой Риммой: боялась, как бы она, такая маленькая, не умерла у нас с голоду.
Иногда немцы выгоняли всех из бараков и выводили вперед детей-подростков, чтобы отвести в медпункт для забора крови.
— С нами по соседству была кровать 13-летней девочки. Однажды, вернувшись после очередного забора крови, она тихо легла на кровать, закрыла глаза и больше не проснулась. Бабушка же с мамой не могли спокойно смотреть, как мы от голода буквально таяли на глазах. Им удалось сделать под колючим ограждением подкоп. Мама с братиком стали убегать в деревню просить милостыню, — говорит Раиса Марковская.
Одна девушка умоляла показать этот лаз, и мама Раи всё рассказала, но немцы поймали ту и выпытали, кто это сделал.
— Маму вывели перед всем строем. Сначала хотели расстрелять, но она взмолилась, показав на троих детей. Тогда надзиратель заменил расстрел на 25 ударов розгами. Били ее перед всем лагерем. Пролежав после истязания весь день на досках, она призналась, что было хоть и больно, но били всё же вполсилы, щадя, — говорит Раиса Марковская.
Вскоре ее мама вновь задумала побег из лагеря в соседнюю деревню. Рае и Коле она доверила самим пролезть под колючим забором, а вот насчет трехлетней Риммы пришлось хлопотать.
— В лагерь, — объясняет Раиса Марковская, — приезжали пленные польские солдаты и чистили туалет, вывозя с территории лагеря бочки с испражнениями. На подводе под возницей был ящик, в него как раз помещалась Римма. Помощником вознице каждый раз назначали кого-то из лагеря. И мама уговорила взять в этот день в помощники бабушку. Римму просили потерпеть и не плакать в дороге, по которой предстояло пройти три немецких поста.
При обнаружении ребенка, продолжает Раиса Марковская, без суда и следствия немцы тут же расстреляли бы и Римму, и бабушку, и возницу. Пока подвода с бочками проехала три поста, бабушка поседела буквально на глазах, став абсолютно белой.
— Той же ночью сбежали из лагеря мама, я и Николай, — говорит Раиса Марковская. — В селе Ляйполинки мама с бабушкой нанялись к зажиточной семье Станкевичей убирать урожай и помогать по хозяйству. Хозяйка кормила своих батраков картофелем и кислым молоком, остававшимся от домашнего приготовления сыра. В дом иногда наведывались в гости немцы. В такие дни хозяева просили маму помочь приготовить свиной окорок и накрыть на стол.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Раиса Марковская помнит, как все вместе возвращались домой. По дороге, на одном из вокзалов, они и узнали об окончании войны. Раисе, еще до конца не осознававшей, что означало это часто повторяемое взрослыми слово «победа», казалось, что сам воздух вокруг был пронизан радостной свежестью, свободой, счастьем и звонкой песней победы!
Им еще предстояло отыскать отца, которого из Кронштадта перевели на брянский авиационный завод.
— Папку вскоре удалось найти. Помню, как за ужином вечером он рассказывал, что день и ночь без отдыха он и его товарищи красили военные самолеты, буквально засыпая от усталости на рабочем месте. Он показал нам цветной листок, где сам Сталин подписался на «Почетной грамоте», ее недавно отец получил от начальства за самоотверженный труд. Рабочим завода также давали продовольственные карточки и по нескольку метров белого тонкого батиста, которым накрывали для маскировки военные самолеты, — говорит Раиса Марковская.
Когда же вернулись домой в Калужскую область, то не узнали свой разрушенный дотла поселок. У кирпичных домов остались только стены, а в сожженных деревянных избах уцелели лишь печки. Пришлось вырыть под одной такой печкой огромную яму и первые дни в ней ночевать. Отец Раисы Марковской вернулся на свое старое предприятие, но вскоре пришло письмо из Казахстана от маминого брата, который как военный чин получил в Семипалатинске квартиру.
— Брат обещал купить нам в деревне дом, — говорит Раиса Марковская, — сообщал о поднятии целины в Казахстане и о том, что этой стране нужны рабочие руки. Отец с мамой без раздумий приняли его приглашение. После войны мама родила еще двух братьев и трех сестер.
Родители Раисы Марковской так и прожили остаток жизни в селе Семёновка Восточно-Казахстанской области, где их обоих и похоронили.
ВКУС МИРНОЙ ЖИЗНИ
Сегодняшняя семья Раисы Марковской, выучившейся на товароведа, — это дочь и две внучки. Именно дочь помогла ей собрать необходимые документы и доказать в суде статус матери как ветерана войны 3-й категории.
Теперь, говорит Раиса Марковская, ежемесячно ей выплачивается государственная субсидия в размере пяти тысяч тенге на оплату коммунальных услуг, а в придачу к гарантированной пенсии начисляются дополнительные девять тысяч тенге.
Каждый год День Победы Раиса Марковская по традиции празднует в кругу семьи. За все 67 лет после окончания Второй мировой войны один только раз ей — по случаю 65-й годовщины Победы — вручили юбилейную медаль и премию в три тысячи тенге.
— Когда еще дочка училась в школе, классная руководительница частенько приглашала меня в школу на открытый урок рассказать детям о войне, — признаётся ветеран.
Других же приглашений, говорит Раиса Марковская, она никогда не получала. Как и многие сверстницы, она заядлая дачница, и только зимой у пенсионерки появляется свободное время, чтобы вспомнить ушедшую молодость и военное детство.
По рассказу ее дочери Татьяны, мама хоть и не сгребает все до последней крошки хлебные остатки со стола, как это делают некоторые старики, однако очень бережно относится к любым продуктам:
— Страшно нервничает, когда внучки заявляют за столом, что не будут есть пирожки или булочки, потому как решили худеть и сбросить лишние килограммы.
Пережившая в немецком лагере страшный голод и лишения, мама такие заявления просто отказывается понимать, говорит Татьяна.
— Я вам честно скажу, — говорит Раиса Марковская, провожая корреспондента радио Азаттык до дверей. — Смотрю сейчас вокруг: всего у людей вдоволь, а современное поколение и семьи запросто бросают, и женщины отказываются от своих детей. Получается, что моим родителям тогда памятник золотой надо поставить? Не устаю удивляться, как нашей маме, на вид такой хрупкой и тщедушной, несмотря на все лихие испытания, удалось сохранить всех своих детей, отыскать отца и в том военном аду сохранить свою семью! Вот чему надо учиться у старших нашей современной молодежи.
А что думаете вы, уважаемые читатели, по поводу мнения бывшей узницы войны?
