Мабрук Муаффак разглядывает фотографию своей дочери и пересматривает ее рисунки — Сара погибла во время атаки «Исламского государства» (ИГ) в городе Бен Гардан 7 марта. Она была в числе семи убитых во время перестрелки гражданских лиц.
— Она погибла не одна. Она — мученик. Они являются символом не только Бен Гардана, но и всего Туниса, — говорит Муаффак.
Жители города вспоминают о своей битве с боевиками ИГ с гордостью, но эта атака словно холодный душ для Туниса. Эта страна — единственная из государств, прошедших «арабскую весну», которая удержалась на пути демократического развития. Вместе с тем она является неиссякаемым поставщиком иностранных боевиков для ИГ и других радикальных группировок в Сирии и Ираке. По крайней мере шесть тысяч выходцев из Туниса присоединились к рядам боевиков. По разведывательным данным компании Soufan Group, около 15 процентов тунисских рекрутов — выходцы из Бен Гардана.
Но пока тунисское правительство работает над усилением безопасности и умалением привлекательности ИГ, граждане борются с последствиями.
ГРЕХИ ДЕТЕЙ
Муаффаку посчастливилось хотя бы в том, что он знал, что его 16-летняя дочь непричастна к нападению. Однако у матери-одиночки пятерых детей Ольфы Хамруни из города на северо–востоке Туниса известие о массовом расстреле на туристическом курорте неподалеку от города Сусса в июне прошлого года вызвало очень сильную тревогу: две ее старшие дочери присоединились к ИГ в Ливии. Говорит, что смогла вздохнуть с облегчением, когда не увидела их имен в списке нападавших.
По словам Хамруни, четыре года назад она не могла нарадоваться на Рахму, которой теперь 17 лет, и ныне 18-летнюю Гофран, ставших постоянными посетителями исламской прозелитистской палатки неподалеку от дома. Из непослушных подростков они превратились в благочестивых мусульманок, призывали своих двух младших сестер уйти из школы и последовать их примеру.
Постепенно Хамруни стала понимать, что теряет контроль над дочерьми. В июле 2014 года Хамруни отправилась в Ливию вместе со своими детьми в поисках работы. Первой исчезла Гофран. Она присоединилась к ИГ. Хамруни рассказывает, что вернулась в Тунис и привела в полицию с повинной свою дочь Рахму, однако она была освобождена и присоединилась к сестре в Ливии. Недавно в Ливии ее две дочери попали в плен к противостоящим ИГ военным силам. По словам Хамруни, благодаря великодушию охранника, им довольно часто удается разговаривать по телефону.
Хамруни открыто говорит о том, что её дочерей завербовали. Она держит вырезки из тунисских газет со снимками дочерей с автоматическим оружием в руках. Теперь она хочет найти тех, кто радикализировал ее детей, и не спускает глаз со своих двух других дочерей и сына в их доме в Морнаге — в 45 минутах езды от Туниса.
Многие тунисские родители боевиков ИГ молчат о действиях своих детей, опасаясь навлечь на себя проверку полиции. Как рассказывает на анонимных условиях один мужчина, он состоял в тунисской спецслужбе, когда узнал из анонимного звонка о смерти своего сына в боях ИГ в сирийском городе Латакия в 2014 году. Отец сокрушен тем, что не смог остановить своего сына, и теперь ему остается только надеяться на то, что он сможет найти его тело.
— Человек работает в спецслужбах по борьбе с терроризмом и в итоге обнаруживает, что его сын состоит в ИГ, — с горечью констатирует он.
Он не одинок. Совсем недавно старший военный офицер из Туниса погиб во время теракта в стамбульском аэропорту имени Ататюрка 28 июня. Как сообщается, бригадный генерал, врач военного госпиталя Фатхи Баюдх отправился в Турцию в поисках завербованного ИГ сына.
ТУНИСЦЫ В СИРИЙСКИХ ТЮРЬМАХ
Журналист Зухейр Латиф осознал количество примкнувших к исламистским радикалам тунисцев в 2013 году, за год до объявления ИГ халифата, когда делал репортажи из Сирии. Прослышав о нескольких таких боевиках, находящихся в сирийских тюрьмах, он отправил запрос на их посещение и получил разрешение. Его интервью были показаны по тунисскому телеканалу Telvza и в документальном фильме британской вещательной телекомпании BBC. После показа в эфире этих сюжетов на Латифа обрушился шквал звонков от родителей, которые хотели выяснить: не видел ли он их сыновей в тюрьме.
Через некоторое время он организовал поездку в Дамаск в сопровождении около 20 родителей. 58-летняя Рабеа Амар была в числе родителей, отправившихся вместе с Латифом в Дамаск, чтобы встретиться с заключенным в тюрьму сыном.
29 мая, в День матери в Тунисе, Амар и примерно 30 других родителей собрались у муниципального театра столицы, чтобы потребовать от правительства вернуть их детей на родину.
Мужчина в черной футболке и джинсах, Мохамед Икбел Бен Реджеп, ободряет толпу собравшихся, рассказывая, как ему удалось вернуть своего брата, отправившегося воевать в Сирию. Ныне Бен Реджеп работает в спасательной ассоциации тунисцев Trapped Abroad («Заточенные за рубежом») и лоббирует реабилитацию возвращающихся в Тунис радикалов вместо заключения их в тюрьму.
В ЧЕМ ПРИЧИНЫ РАДИКАЛИЗАЦИИ?
Журналист Зухейр Латиф считает, что молодые тунисцы примыкают к рядам исламистских боевиков за рубежом отчасти потому, что «жасминовая революция» в Тунисе была слишком спокойной по сравнению с мятежами в других странах:
— Я считаю, что многие люди, увидев, как молодёжь в то время противостояла режиму Каддафи, как раз после нашей революции, их прельстила, [оставив их вопрошать]: «Почему мне не представилась такая возможность?».
По его словам, в первые годы после революции тунисским боевикам легко удавалось миновать службу безопасности. Теперь власти требуют нотариально заверенное согласие родителей от не достигших 35 лет лиц, отправляющихся в такие страны, как Турция или Ливия, — часто используемые в качестве перевалочного пункта для боевиков ИГ.
Но не только авантюра влечет молодых тунисцев в бой. Возможно, свою роль играют плохие перспективы на получение работы, а также разочарование в том, что революция в 2011 году не повлекла за собой ожидаемых изменений.
ДВОЙНАЯ УГРОЗА
Бен Гардан — где боевики ИГ в марте убили 12 членов тунисских сил безопасности, прежде чем потерпели поражение, — обедневший город в пустыне с населением в 80 тысяч человек, с небольшой промышленностью, не беря в расчет контрабанду. Теперь город больше похож на гарнизон.
Незадолго до вторжения тунисские военные силы завершили строительство 200-километрового барьера вдоль границы с Ливией. После атаки Тунис закрыл границу на две недели, прежде чем открыть вновь под усиленной охраной.
Тем не менее эксперт по безопасности в Тунисе Дэвид Сантьяго высказывает предположения о том, что подпольные радикалы в Бен Гардане, скорее всего, проведут еще одну атаку, даже если граница вновь будет закрыта.
В последних числах мая 43-летний Белгачем Бучнак проходил мимо изрешеченного пулями белого минарета мечети Джалала. В день нападения боевики вели перестрелку из мечети с силами безопасности. Живущему на этой же улице Бучнаку пришлось пережидать эту перестрелку у себя дома. Через окна он мог видеть боевиков, и некоторые лица оказались ему знакомы.
— Некоторые из них были парикмахеры. Некоторые продавали оливки. Может быть, будет еще одна атака спящей ячейки, — говорит он.
Многие люди в Бен Гардане говорят, что бедность, а не ИГ является их главной заботой. Недовольство закрытием границ переросло в протесты против местного правительства.
В одном из интернет-кафе Бен Гардана три молодые пары в тесном помещении сидят за мониторами компьютеров. Один 24-летний посетитель со своей невестой читает Facebook. В одним из сообщений не указавший своего имени мужчина пишет, что в городе нет работы и даже его подработка по импортированию ковров больше невозможна из-за пограничного контроля.
50-летний Саад Джабала и 63-летний Хусейн Хашейши вечерами играют в тунисские шашки, сидя под навесом из листов гофрированной оцинковки на расстеленных на земле картонных подстилках. За ними — замусоренный пустырь. Друг, наблюдающий за их игрой, пытается обратить внимание на достижения города, а не на его бедность. По его словам, у боевиков ИГ «будет кладбище в Бен Гардане» и «они погибнут здесь».
Перевела с английского языка в сокращении Алиса Вальсамаки.
