В поисках правды. Журналист из Караганды с онкозаболеванием предъявила иск чиновникам

Азаттык: Ирина, когда и как ты узнала об онкозаболевании?

Ирина Московка: Это был январь 2018 года. Я сама нащупала небольшое уплотнение, пошла проверяться, и спустя две недели уже лежала на операционном столе. Это всё быстро произошло, провели всё, что нужно. Я прошла все этапы, которые избрала мультидисциплинарная бригада врачей в соответствии с гистологией (метод диагностики, изучение структурных изменений ткани. — Ред.) по моему заболеванию.

Азаттык: Вот эта оперативность, когда уже через две недели ты легла на операцию, — она связана с тем, что тебя знают как журналиста, или это так происходит со всеми пациентами?

Ирина Московка: Врачи меня не знали. Все говорят об онконастороженности, но при этом были загвоздки, часть обследования я прошла за свои деньги, чтобы всё быстрее сделать. Людей с подозрением на онкологию должны проверять полностью бесплатно и в очень короткие сроки, чтобы не стоять в очереди, не записываться на месяц вперед, как это в обычном порядке ты делаешь. Но когда увидела, какие очереди, предоперационные «бегунки» я частично собрала за свой счет. Это было в моих интересах. Онкология — такая вещь, что чем быстрее начнешь действовать после обнаружения, тем лучше, чтобы болезнь не перешла в более тяжелые формы. Вообще, процедуры для онкобольных дорогостоящие, я бы сама не потянула. У нас врачи, кстати, не хуже, чем за границей, просто организационные вопросы хромают и отсутствует современное высококлассное оборудование.

Азаттык: Всегда ли назначенные бесплатные лекарственные препараты выдавали вовремя?

Ирина Московка: Так вышло, что у меня гормонозависимая штука, зависит от гормональных препаратов, которые надо принимать, чтобы не случился рецидив. Я прошла долгое лечение, и теперь по окончании всех химио- и лучетерапий на протяжении пяти лет надо пить эти таблетки. Мне прописали препарат «Тамоксифен» (противоопухолевое средство. — Ред.) на три года, и на два года должен быть другой препарат, который заменяют. Я спокойно два года это всё получала в срок. Бывали, конечно, шероховатости, небольшие разрывы в поставках, но в целом меня устраивало. Люди получали препараты по своим графикам, чтобы не было столпотворения. Я готова была мириться с мелкими огрехами. Этой весной я пришла, а мне дают другой препарат, аналог. Ну я думала: ладно, пусть хоть это дают, мало ли что, вдруг опять что-то с поставками, и угадала… Вот я прихожу в мае, а этого лекарства нет, а тут как раз коронавирус пошел. Мне говорят, что не знают, что вот должны поставки быть, а пока, мол, ничего нет. И что мне делать? Я не могу рисковать своей жизнью.

Азаттык: Получается, пришлось самой искать выход из положения? А за деньги эти лекарства можно было найти?

Ирина Московка: Да, я пошла искать лекарства по аптечным сетям, хотя раньше никогда не покупала эти таблетки сама себе. Эти препараты, конечно, не во всех аптеках были. Я нашла их в крупных аптечных сетях, причем никто не просил у меня рецепта или какой-то документ, что это мне надо, просто платишь — и получаешь препарат на руки. Меня это насторожило. Смутило наличие лекарств в аптеках при их отсутствии в государственных стационарах. Наводит на какие-то такие мысли… У аптек бизнес хорошо пошел тогда. Но это мое предположение. Главное, чтобы те лекарства, которые должны были поступить в стационары и для больных, которые должны были получить их бесплатно, не оказались какими-то путями в аптечных сетях за деньги. Это в принципе повод для проверки антикоррупционной службы. Но если бы я сама не купила и не принимала эти лекарства, то смысла во всем запланированном курсе не было бы. За эти три месяца у меня мог развиться рецидив, мне бы отменили прием этих лекарств и начали бы совсем по-тяжелому лечить.

Азаттык: Связываешь ли ты отсутствие лекарств с пандемией коронавируса? Или же подозреваешь что-то другое?

Ирина Московка: Я не связываю это с коронавирусом. В кодексе «О здоровье народа» прописано, что госструктуры обязаны обеспечивать население бесплатными лекарствами в период ЧП, ЧС. То есть вывернуть тут на какой-то форс-мажор по закону не получается. К тому же заявки на приобретение лекарств подаются загодя, в принципе это должны были сделать еще задолго до коронавируса. Но почему эти процедуры не состоялись — у меня много вопросов к «СК-Фармация», будем выяснять в суде. Мне, как пациенту, всё равно, что у них там за тендеры, конкурсы, заявки. Я по закону имею право получить и должна получить лекарства. Есть факт — я не получила этих лекарств.

Азаттык: Почему решила именно судиться?

Ирина Московка: Хочется выяснить, что же произошло, ведь это касается не только онкобольных. Даже по «Фейсбуку» было видно: то там сигнал, то тут. Люди свои проблемы пытались через соцсети решать. Поэтому я иду в суд. Я пострадала. Люди пострадали, не имели возможности купить эти лекарства. Для меня это тоже было ощутимо. Общий ущерб, я насчитала, — 42 652 тенге. Поэтому и родилась идея заявить в иске ущерб на 42 500 — эта цифра близка к социальной выплате. Тут проблема социальная. Я не хотела много просить, чтобы потом не думали, что я за деньги пошла судиться. Тут уже дело принципа. Я ничего не нарушаю, не выхожу на митинги, а просто иду за защитой своих прав. Надеюсь, государство меня защитит. Из-за ошибок горстки чиновников, которые это допустили, нельзя на всё государство пятно ставить. Либо они не понимали, чем это грозит, либо легкомысленно отнеслись.

Я не знаю, что в суде выяснится. Может, меня кто-то обманывает. Задача этого процесса — выяснить, кто кого обманывает. «СК-Фармация» не считает себя виноватой, кивая на нашу область — на облздрав, на больницу. Но я не думаю, что врачи обманывают меня. Они говорили мне: нет лекарств, ждите, вы в списках есть. Наступил июнь, потом июль, я неоднократно сама на брифингах издалека заходила, задавала вопросы. Мне отвечали: сидите дома, вам привезут. Но, к сожалению, мне эта схема вообще не понятна: кто привезет и как эти графики составляются? Я предлагала, что сама подъеду, заберу, если лекарства есть, но мне говорили: сидите дома. Это глупо всё выглядело. У меня же есть свой график принятия лекарств, я не могу пропускать — это же серьезные риски. Это не шутки, если назначают непрерывный прием в течение пяти лет, и ты потом раз — и «заезжаешь» опять с рецидивом. Я не хочу туда возвращаться.

Азаттык: На кого конкретно в суд подала в итоге?

Ирина Московка: Подан иск о возмещении материального ущерба и компенсации морального вреда. Пришлось на больницу подать, потому что она выдает лекарства, на облздрав, который курирует больницу, — естественно, иск на «СК-Фармация» (единый дистрибьютор, проводит процедуры закупок лекарственных средств и медицинских изделий. — Ред.) и министерство здравоохранения, так как «СК-Фармация» — это «дочка» Минздрава. Чтобы уже всем сесть и разобраться, кто и что делает, за что отвечает, кому можно предъявлять претензии за то, что я не получала лекарства. Надо выяснить, на какой стадии доставки произошел сбой, кто виноват, потому что все друг на друга кивают. Минздрав говорит, что он вообще ни при чем. Но как так? Что-то же не так сделали, раз так случилось? Люди приходят, ругаются на врачей, что им не дают таблеток, а насколько врачи виноваты?

Интересно получается: всё время мы, журналисты, как правило, ответчиками идем, нам предъявляют претензии, а теперь поменяться местами. Это серьезный судебный процесс, мы выясняем правду, но, тем не менее, у меня появится возможность задавать хорошие вопросы госорганам, которые ответственны за то, что они делают. Они будут отвечать не только мне, но и суду.

Азаттык: Ты говоришь, что тебе совестно перед врачами, потому что приходится подавать в суд и на них тоже? Почему совестно? А как они реагировали в свое время, когда ты говорила об отсутствии нужных лекарств?

Ирина Московка: С врачами нормальные отношения у меня выстроились. Я ведь понимаю, что не от них зависит, и наши больницы тоже не могут самостоятельно закупать где-то препараты для своих пациентов. Они ведь не могут выйти на свободный рынок и искать эти препараты сами. У нас единый дистрибьютор — это «СК-Фармация». Конечно, может быть где-то ответственность и на больнице, она же мне выдает эти лекарства. Но первопричина в чем? Если препараты действительно не поступали или поступали не в том количестве, чтобы хватило на всех, работа не считается выполненной. Должны были доставить, но почему-то лекарств не было. Как сейчас выясняется, частичные небольшие поставки были. Но мы это будем в суде исследовать как раз. Предварительно у меня были разговоры с представителем облздрава, и мне говорили, что моего препарата не было, поэтому решили перевести людей на другой препарат, и я так понимаю, что в мае эти препараты закончились оба.

Жалко врачей, которым сейчас попадет, но с другой стороны — больных людей тоже жалко, ведь из-за отсутствия лекарств они пострадали. Это хорошо, что у меня была возможность найти и купить эти лекарства. А как были другие пациенты, у которых не было такой возможности? А какой была ситуация в сёлах? Особенно у тех, кто не сидит в Интернете и не имеет завязок, чтобы узнавать и искать лекарства. Захотят ли пострадавшие потом подавать иски — это их право. Но я хочу показать, как можно использовать законный путь, играть по правилам госорганов.

Азаттык: Этот иск — дело принципа или возможно примирение?

Ирина Московка: Примирения тут не может быть, потому что я же не спорю, тут принципиальный вопрос. Это не мешок с песком, который можно подождать, — это лекарства. Ну возместят они мне затраченные мною деньги на лекарства, но моральные переживания ведь остались, я имею право за них компенсацию потребовать, потому что тогда я вообще не понимала, что мне делать. Разве искать в разгар пандемии лекарства по всем аптекам, бегать в поисках — не опасно было мне? Особенно если учесть мое заболевание? Были риски подхватить коронавирус. Здесь у меня обостренное чувство справедливости, несогласие идти на компромисс с самой собой, хотя мне и было тяжело открываться, потому что раскрываешь тайну о своем здоровье, — к этому мало кто готов.

Азаттык: Испытав эту систему на себе как пациент, какой вывод ты делаешь как журналист?

Ирина Московка: Вывод такой: надо менять правила игры, потому что эти не работают и подвергают риску людей. Это большое количество пациентов по стране, которые нуждаются в этих препаратах. Может, на законодательном уровне более подробно нужно прописать ответственность, а не так, как сейчас, когда не знаешь, кому говорить. Контроль нужен. Это же не сложно сделать, если захотеть. Следить за контролем заявок от медучреждений и контролем поставок. Но почему у нас ничего этого не получается? Возможно, у руля стояли люди, которые не понимали, чем чреваты такие последствия? Это ведь подрыв здоровья людей, налогоплательщиков. Я же не сижу на инвалидности, я работаю.

Последняя покупка лекарств у меня была в начале августа. Кстати, сейчас, когда поменялось руководство «СК-Фармация», началось вроде налаживаться. На данный момент логистика выстроена, обязательства исполняются. В конце августа мне дали препараты на два месяца, уже появились они, а на днях мне позвонили, сказали прийти в аптеку и получить еще лекарства на три месяца. Теперь у меня есть запас, но не знаешь, как будет дальше.

P. S.: Суд Караганды возбудил гражданское дело. Предварительное слушание назначено на 29 сентября.