Битва за Афганистан. Попытка пересмотра истории

Заместитель руководителя фракции "Единая Россия" Франц Клинцевич предлагает официально пересмотреть принятое 25 лет назад Съездом народных депутатов СССР постановление, объявившее ввод советских войск в Афганистан "ущербным решением с моральной и политической точки зрения". Как относятся к этой попытке пересмотра истории в Соединенных Штатах, стране, которая сама до сих пор воюет в Афганистане, и которая косвенно участвовала в афганской войне 25-летней давности на стороне противников СССР?

Советские войска, утверждает Франц Клинцевич, не только защищали родину, то есть не только выполняли свой патриотический долг, но и пытались препятствовать распространению по миру чумы исламского радикализма, что делало их миссию (объективно, если и не намеренно) – глобальной, а долг – интернациональным. Этот тезис российского депутата комментирует Эли Краковский, высокопоставленный представитель администрации Рейгана, который на всем протяжении 80-х годов был в Пентагоне одним из кураторов афганского направления:

– Советский Союз с большой гордостью вещал об интернациональном долге, который его солдаты якобы выполняли в Афганистане, но никто в Пентагоне это объяснение тогда всерьез не принимал. И, полагаю, не принимают и сегодня. Оглядываясь назад, мы видели, как Москва последовательно усиливала свое присутствие в Афганистане, постепенно превращая его из союзника сначала в младшего партнера, а затем в вассала. Поэтому было логично предположить, что при определенных обстоятельствах последним звеном этой цепочки станет колонизация страны. Для нас афганская интервенция была очередным примером неослабевающей экспансии СССР, на сей раз – на юг, в сторону Пакистана, а затем, в отдаленной перспективе ­– в сторону Персидского залива с его богатейшими нефтяными запасами. Зона Залива была главной целью этого стратегического броска. Не знаю, что разговоры об интернациональном долге могут добавить содержательно к этой картине. Задним числом, основываясь на последующих событиях, можно тешить себя конструированием всевозможных оправданий, но это не более чем исторические спекуляции.

Кремль, подчеркивает Краковский, способен при желании нейтрализовать угрозу радикального гегемонистского ислама дипломатическим путем, не прибегая к военной силе, что доказывают его хорошие отношения с шиитским режимом в Иране, пришедшим к власти незадолго до советского вторжения в Афганистан:

– Поначалу в Кремле думали, что Афганистан будет повторением Чехословакии 1968 года. В смысле быстрого и почти бескровного подавления всякой оппозиции. Однако они вскоре поняли, что легкой прогулки на сей раз не получится, что афганцы просто так не капитулируют. Какое-то время военным потребовалось, чтобы нащупать правильную стратегию противопартизанской войны. И тогда чаша весов склонилась в пользу советской армии. И только в этом момент, и никак не раньше, администрация Рейгана, что называется, не от хорошей жизни, а осознав, что афганское сопротивление бесповоротно проигрывает, решило оказать ему военную помощь. Причем далеко не всегда ту, в которой оно специфически нуждалось.

Кремлевские пропагандисты, по словам Краковского, любят повторять, что Запад, вместо того, чтобы договариваться с СССР о сферах влияния, пошел на бездумную эскалацию и собственными руками взрастил недоговороспособного врага цивилизации в лице радикального ислама:

– Во-первых, Советский Союз своими многочисленными авантюрами на всем протяжении 70-х годов доказал, что договариваться с ним о разделе мира невозможно. А, во-вторых, несмотря на то, что оппозиция советскому вторжению стала тем редким случаем, когда демократы и республиканцы в Конгрессе были в чем-то единодушны, наладить помощь моджахедам оказалось задачей невероятной трудности. Неправда, что Америка действовала безрассудно – долгое время она почти полностью бездействовала. И при Картере, и при Рейгане. А когда, наконец, взялась за дело в 84-85 году, то в администрации произошел раскол, который сильно сковывал согласование спецмероприятий между профильными ведомствами. Мы в Пентагоне относились к различным группировкам в сопротивлении очень дифференцированно, и не хотели помогать радикалам. Нашим человеком был Ахмад Шах Масуд. Госдепартамент и ЦРУ, со своей стороны, либо вообще не желали вмешиваться в Афганистан, считая, что эта затея безнадежная, что Советский Союз, раз завоевав территорию, никогда ее не сдаст. И что своим вмешательством Америка лишь подтолкнет его на новую экспансию. Либо (и это просто оборотная сторона той же медали) им было в высшей степени безразлично, к каким группировкам попадет наше оружие. Поскольку транспортировка вооружений имела гриф секретности, то, по принадлежности, ею ведало Центральное разведывательное управление.

Насколько индифферентно ведущие госведомства в Вашингтоне воспринимали Афганистан, – пешку, по словам Краковского, в большой геополитической игре, – иллюстрирует тот факт, что не успела советская армия покинуть страну, как администрация Буша-старшего и последующие администрации о ней благополучно забыли до терактов 11 сентября. Именно это обстоятельство, а не мифическое вскармливание Америкой исламистских фундаменталистов, создало предпосылки для победы Талибана и его кооперации с "Аль-Каидой". Плюс пособничество спецслужб Пакистана, которых собеседник Радио Свобода именует настоящим злым гением афганской драмы." Талибы – креатура Исламабада, импортированная в Афганистан. Я часто ругался с пакистанцами, пытаясь доказать, что их установка на превращение Афганистана в фундаменталистское государство в целях обеспечения так называемой "стратегической глубины" в конфронтации с Индией есть полнейший вздор, но безуспешно", – вспоминает Эли Краковский.

ЦРУ, однако, дружило в силу ведомственной близости с пакистанскими службами, а поскольку те ненавидели таджика Ахмада Шах Масуда, то его активно недолюбливала и американская разведка, поверившая россказням о его, дескать, маниакальном пристрастии к бессудным убийствам. Будь это правдой, Рейган, естественно, немедленно бы дисквалифицировал его как получателя американского оружия. Споры Пентагона и ЦРУ, неизменно яростные, порой достигали такого накала, что вырывались из служебных кабинетов и выплескивались в общественные форумы. Последний такой словесный бой произошел лет семь назад в исследовательском центре имени Вудро Вильсона в Вашингтоне, в котором Краковский схлестнулся с бывшим резидентом ЦРУ в Пакистане. Тот кричал, что никаких идеологических различий в афганской вооруженной оппозиции, боровшейся с советской армией, не было, и что все группировки как одна были мазаны единым миром – исламистским, "включая, господин Краковский, вашего друга Масуда".

Эли Краковский доказывал иной тезис, что ЦРУ просто не хотело разбираться в хитросплетениях партизанского движения в Афганистане. И как только очередная партия американского оружия приходила в пункты снабжения на границе, ЦРУ перепоручало ее доставку своим партнерам в пакистанских спецслужбах, нисколько не заботясь о конечных адресатах. Ими же были как раз фундаменталисты, а не светски ориентированные группировки, впоследствии оказавшиеся из-за слабой вооруженности неспособными противостоять талибам и аль-каидовцам. Был случай, когда Пентагон уговорил легендарного конгрессмена Чарли Вильсона, пламенного сторонника моджахедов, изменить ведомственные инструкции с тем, чтобы военные могли лично переправить партизанам средства разминирования, чего ЦРУ почему-то не хотело делать, хотя и получило на то соответствующее распоряжение президента.

Эли Краковский поддерживал ввод американских войск в Афганистан в 2001 году. Не пересмотрел ли он с тех пор свою позицию?

– Нет, не пересмотрел. Стратегически все было сделано правильно, но политически мы провалили эту миссию. Военное строительство в странах третьего мира – процесс прихотливый и крайне затяжной. Обама же со свойственной многим американским политикам нетерпеливостью объявил еще в 2009 году, что через пять лет Америка точно уйдет из Афганистана. Что подвигло талибов на эскалацию боевых действий в надежде, что это только ускорит вывод войск. В этом, правда, противник не преуспел, американцы раньше срока не уйдут, но, зная, что времени им отпущено не много, надлежащую боевую инициативу они тоже не проявляли. В результате на сегодня талибы более чем ровня афганской армии. Количество американских советников, которые останутся в Афганистане после того, как его покинет регулярная армия, слишком мало, чтобы обеспечить укрепление афганских вооруженных сил темпами, опережающими скорость наращивания боевой мощи формирований исламистов. К тому же, зная о дедлайне, Пентагон спешил, и пошел по заведомо ложному пути одновременного и поверхностного обучения большого числа афганских новобранцев, вместо того, чтобы начать с углубленного тренинга отборных частей, – говорит Эли Краковский.

Вернемся под конец к тому, с чего начали, – ревизии уроков истории. Прошлое, согласно старой шутке, непредсказуемо в России. Но это верно и на Западе. Разумеется, только в смысле оценок, а не фактов. Так, историки и общественность в Англии и Америке до сих пор яростно спорят о моральности ковровых бомбардировок Дрездена в феврале 1945 года, причем делают это с опорой на собственные интеллектуальные силы, нисколько не помышляя о привлечении на свою сторону премьер-министра или президента. Что касается решения администрации Рузвельта 1942 года о массовом интернировании граждан японского происхождения, заподозренных в шпионаже, то полемика вокруг него тоже не утихает. Что, впрочем, ничуть не помешало еще Биллу Клинтону принести интернированным официальное извинение, за которым последовали выплаты потерпевшим или их родным денежных компенсаций. В то же время официальное извинение не послужило (и никаким мыслимым образом не могло послужить) сигналом к закрытию общественной или экспертной дискуссии.