В октябре — ноябре 1917 года элита казахского общества начала невиданный для степи социальный эксперимент — создание демократического правового государства, Алашской автономии.
Под руководством Алихана Букейханова, журналиста, этнографа и депутата 1-й Государственной думы, Алашская автономия два года пыталась убедить сменявшие друг друга «российские» и «сибирские» правительства в необходимости ориентированных на западные ценности самоуправляемых автономий. Не убедили. Алашская автономия рухнула вместе с правительством Колчака, а вместо нее большевики учредили Киргизскую (Казахскую) автономную республику.
Говорят, что история не терпит сослагательного наклонения. Однако подлинный трагизм отдельных исторических событий можно прочувствовать только лишь через сослагательное наклонение. Будь проект Алашской автономии удачным, в Казахстане еще сто лет назад утвердилась бы демократическое правовое государство в лучших западных традициях. А значит, не было бы Голода 30-х годов, стоившего жизни каждому второму казаху, не было бы сталинских лагерей и ядерных полигонов, не было бы тяжелого постсоветского транзита.
Мир, где в сердце Центральной Азии в начале XXI века существует 50-миллионный Казахстан со столетней демократической традицией, — это совсем другой мир. Которому, к несчастью, не суждено было сбыться.
Несостоявшийся демократический Казахстан
Через полтора месяца после Октябрьского переворота в Петрограде, 13 декабря 1917 года, в Оренбурге состоялся второй Всеказахский курултай, на котором после чтения протоколов с мест (на местах все в основном голодали и воевали друг с другом) и решения о сборе по рублю с каждого казаха для голодающих и выделении верблюдов для перевозки им хлеба делегаты провозгласили первое в истории государство казахов практически в границах современного Казахстана — Алашскую автономию. Государство назвали в честь мифического хана, владевшего всеми казахскими землями.
В отличие от десятков других подобных съездов, которые в эти месяцы проходили по всей бывшей Российской империи, курултай казахов был вполне легитимным собранием — в нем участвовали 43 избранных депутата Всероссийского учредительного собрания и по два избранных представителя от областных казахских комитетов и уездов.
Правительство автономии возглавили тоже неслучайные люди. Из 15 фактически избранных членов восемь — с высшим юридическим образованием, четверо — бывшие депутаты Госдумы, пятеро — бывшие комиссары Временного правительства. Все 15 – избранные на прямых и свободных выборах депутаты Учредительного собрания.
Во главе автономии встал Алихан Букейханов — потомок Чингисхана, один из нескольких сотен казахов, получивших в России высшее образование, депутат первой Государственной думы, бывший член ЦК кадетской партии, бывший комиссар Временного правительства в Тургайской области (кстати, первый мусульманин на этом посту), публицист, член редколлегии словаря Брокгауза и Ефрона, мастер масонской ложи «Великий Восток народов России». Словом, воплощение сливок ориентированной на Запад казахской интеллигенции.
На курултае было решено, что в месячный срок лидеры автономии проработают все юридические вопросы, а к заседанию Учредительного собрания (которое тогда еще планировалось даже большевиками) подготовят Конституцию автономии.
Учредительное собрание ничего не учредило и было разогнано большевиками через несколько недель. Лидеры «Алаша», мотаясь между переговорами с Лениным и Сталиным, комитетом членов Учредительного собрания в Самаре и даже правительством Китайской республики, в итоге сделали ставку на Временное Сибирское правительство, образованное в июне 1918 года в Омске. Благо, что лидер сибирских областников, ставших ядром этого правительства, Григорий Потанин был фактически наставником Букейханова, а сам Букейханов успел побывать министром Временного Сибирского правительства, избранного в октябре 1917 года.
11 июня 1918 года правительство Алаша отменило на территории Казахстана все решения советской власти, а решения Временного правительства — восстановило (включая свободу слова). 24 июня — отменило частную собственность на землю и фактически передало землю казахам — отобрав ее у русских переселенцев. Учредило свои суды и народную милицию. Свой Госплан — «Алашский союз развития национального хозяйства и фабрично-заводской промышленности». Свое Министерство обороны — Военный совет. Объявило об отделении религии от государства и даже о равенстве мужчин и женщин — задолго до большинства «цивилизованных стран».
Ошиблись они только в одном — в безоговорочной вере в законность и добрую волю своих союзников. Сначала Временное Сибирское правительство, а потом и правительство Колчака, свято верившие в «единую и неделимую Россию», в сентябре 1918 года официально ликвидировали все автономии. А приезжавшего к ним с бытовыми просьбами Букейханова отправляли из кабинета в кабинет как мелкого просителя по каким-то пустяковым вопросам.
Большевики никаких особенных принципов не имели и полагали, что на войне все средства хороши. В результате вначале часть Алаш-орды, подкупленная Сталиным, пошла на сделку с советской властью, а затем и вся Алашская автономия в декабре 1919 года была захвачена Красной армией. Большевики, конечно, тоже обещали автономию, но первый уроженец Казахстана стал управлять республикой только в конце 1940-х годов, а еще до этого страна испытала голод, стоивший жизни каждому второму казаху. Так советская власть уравнивала кочевое и оседлое хозяйства — с революционным задором. А исполненная в лучших европейских либерально-демократических традициях казахская государственность так сто лет назад и не состоялась.
Потомок Чингисхана с высшим образованием
Алихан Букейханов родился в 1866 году в ауле в степи между Семипалатинском (ныне — Семей) и Балхашом. Букейхановым он стал только в 24 года — попросил изменить фамилию в честь своего предка Бокей-хана, чингизида (то есть потомка Чингисхана), хана части Среднего жуза в 1815–1817 годах.
К рождению Букейханова Россия шаг за шагом колонизировала всю территорию Казахстана и установила колониальный режим: бесправное местное население, пытающееся решить хоть какие-то вопросы с непонимающими по-казахски пришлыми чиновниками. Сам Букейханов в своей работе «Киргизы» в 1910 году описывал обстановку в степи говорящими народными афоризмами: «Если имеешь русского друга, то имей за пазухой топор», «Если русский ест хлеб, то он берет взятки», «Если киргиз — линяющий верблюд, то русский — кустарник» (верблюды во время линьки чешутся о кустарник, поэтому поговорка имеет смысл: русский сдерет с казаха последнюю шкуру).
Так что любому казаху — будь ты хоть потомок самого Чингисхана — в те годы была уготована в лучшем случае весьма скромная карьера — максимум волостным управителем. Но Алихану повезло — говорят, из-за врожденного таланта. Из школы для детей-казахов его забрал генерал-губернатор Омской губернии (Алихан решил предложенную им математическую задачку) и определил на полное довольствие в Омское техническое училище. Оттуда — «за отличное учение и примерное поведение» — он попадает в Санкт-Петербургский императорский лесной институт.
Казахов с высшим образованием в конце XIX века было всего около 120 человек. Букейханов — один из них.
После учебы он возвращается в Омск. Там он много пишет, проводит несколько лет в экспедициях, изучающих хозяйство Казахстана, дружит с сибирскими областниками, в 1913 году активно пишет для газеты «Казах». Само название которой — вызов режиму, поскольку русские чиновники именовали жителей степи «киргизами».
К первой русской революции Букейханов — твердый западник, при этом хорошо понимающий свою страну. С одной стороны, он пишет: «Мы — западники. В своем стремлении приобщить народ к культуре мы не смотрим на восток, в Монголию, мы знаем, что там культуры нет. Наши взоры устремлены на запад».
С другой стороны, на понятном языке на митинге (трибуна — спина верховой лошади) объясняет своим сородичам, что случилось в Петербурге:
«Вы знаете, что бывает, когда жеребца облегчат? (кастрируют. — Ред.): жеребец делается мерином; вот это теперь случилось и с царём; вместо жеребца он будет мерином...»
Казахи понимают эту речь — и избирают Букейханова в депутаты первой Государственной думы Российской империи. Еще один депутат от Сибири — будущий председатель Временного Сибирского правительства Петр Вологодский, через 15 лет он будет держать Букейханова в своей приемной и фактически откажет казахам в автономии. А пока они равны — оба депутаты, и оба не успевают доехать до Петербурга к моменту разгона первой Думы.
Затем его несколько раз арестовывают за политическую деятельность, отправляют в «добровольно-договорную» ссылку в Самару (подальше от своих избирателей). Февральскую революцию Букейханов встречает в штабе Западного фронта — туда он попадает как волонтер, защищающий права призванных соотечественников: в июне 1916 года «инородцев» впервые призывают — хотя пока и не в действующую армию, а на тыловые работы.
Временное правительство назначает Букейханова — первого среди мусульман — своим комиссаром в Тургайскую область (это практически нынешняя Костанайская область Казахстана).
Как и для многих интеллигентов с окраин страны, для Букейханова это время — шанс реализовать свои проекты, о которых он писал как публицист и исследователь.
Казахская нация
Во-первых, заявить о существовании самостоятельной казахской нации — такой же, как канадцы или французы. Эту нацию — именно в этих границах и именно с таким названием — Букейханов со своими соратниками культивировал полтора десятка лет.
Еще в 1905 году, выступая на Общероссийском съезде земских и городских деятелей, он ошарашил присутствующих своим сообщением, что национальные проблемы существуют не только в Польше и Финляндии — а там, в степи:
«Когда я слушаю все, что рассказывают здесь поляки, малороссы, латыши и другие, я точно читаю старую книгу. У нас тоже преследуется школа с киргизским языком, нас тоже давит цензура. Вот уже 13 месяцев я, например, не могу добиться от цензуры разрешения на издание киргизского перевода 46 басен Крылова».
В том же 1905 году именно Букейханов печатает в газете «Семипалатинский листок» некролог Абаю Кунанбаеву — так просвещенный мир узнает об этом казахском поэте, памятники которому в современном Казахстане установлены на главных площадях страны.
Наконец, в 1913 году Букейханов становится одним из основателей газеты «Казах». Уже в следующем году у газеты более 3 тысяч подписчиков — в основном образованных казахов от Семипалатинска до Варшавы. Собственно, сам этноним «казах» предложил использовать в качестве самообозначения народа именно Букейханов. Он же определил и границы будущей казахстанской нации — территории, где казахи доминировали над крестьянами-переселенцами. Эти границы почти полностью совпадают с границами нынешней Республики Казахстан.
В своей работе «Киргизы» в 1910 году Букейханов писал, что в степи существует два течения национальной интеллигенции. Первая — «интеллигенция, верующая в европейскую культуру, видящая счастье родины в здоровом претворении плодов западной культуры». Вторая — «национально-религиозная интеллигенция, воспитанная в духе восточной ортодоксии».
В 1917–1919 годах Казахстан выбирал, по существу, между этими двумя течениями.
Российский доминион Казахстан
К началу революции 1917 года у Букейханова была четкая политическая программа для казахской нации.
Еще в 1911-м соратник Букейханова Барлыбек Сыртанов разработал так называемую «Конституцию страны казахов» («Қазақ елінің уставы»), которая в 1917 году станет частью программы партии «Алаш».
Согласно этому документу, «Страна Казахов» должна была стать доминионом России (к этому времени в мире уже были такие примеры — доминионы Канада, Австралия, Новая Зеландия и Южная Африка). Высший орган - Национальный Мажилис, который избирает президента, а тот выбирает министров.
Но, пожалуй, самое интересное было в разделе «Права и свободы». Здесь говорилось о недопущении дискриминации по признаку религии, пола, социального или этнического положения, равенства мужчин и женщин, свободе слова и свободе совести. К тому времени такое было реализовано только в четырех государствах мира — Австралии, Новой Зеландии, Финляндии (в составе России) и Норвегии. В СССР конституционная норма о равенстве мужчин и женщин появится только в 1936 году.
Ровно об этом же Букейханов говорит на Сибирском областном съезде в октябре 1917 года (там его выбирают одним из министров — правда, Октябрьский переворот оставляет все решения неисполненными). Он предлагает закрепить конституционный статус автономий, равных правах наций, полов и классов.
Даже на Государственном совещании в Уфе в сентябре 1918 года (где Алаш-орду, как и все «областные правительства» официально ликвидируют), он говорит об автономии и единстве с «демократической федеративной республикой Россией»:
«Автономные области в концерте мировых держав не могут играть никакой роли, если бы они захотели создать какое-нибудь маленькое сепаратное государство. … Мы это вполне понимаем, но от этого нужно теперь отказаться, потому что Россия федеративная, демократическая, единая, и мы пойдем с русским народом, чтобы создать великую, счастливую Россию».
Советская власть вроде бы тоже была за автономию. Политэмигрант Иосиф Сталин в своей статье «Марксизм и национальный вопрос», написанной в Вене в 1913 году, так и говорил: «Единственно верное решение (национального вопроса) — областная автономия, автономия таких определившихся единиц, как Польша, Литва, Украина, Кавказ и т. д.». Нарком по делам национальностей Иосиф Сталин в газете «Правда» в ноябре 1918 года утверждал, что единственная его претензия к «областным правительствам» заключается не в том, что они областные, а в том, что они «буржуазные по природе».
На практике, впрочем, все вышло иначе. В реальности у большевиков не было никакого четкого проекта национального строительства, поэтому даже в Конституции 1918 года не объясняется, чем, скажем, просто «республика» отличается от «автономной республики», «автономной области» и все они — от губерний.
В 1920 году, уже на обломках Алашской автономии, советская власть так спешила удовлетворить волю трудящихся Казахстана, что учредила Киргизскую АССР в составе РСФСР на полтора месяца раньше, чем провела Учредительный съезд советов этой самой АССР. Кроме того, в состав новой автономии не включили Оренбург, формально объявленный ее столицей, — это пришлось исправлять через месяц после учреждения советского Казахстана.
Оренбург был нужен в качестве столицы еще и потому, что здесь было много рабочих и мало казахов. Потому что казахи на выборах в Учредительное собрание поддержали «Алаш», а города с расположенными в них военными гарнизонами и рабочими казармами — за большевиков. Например, в Омске большевики набрали 27,5 процента голосов («Алаш» — 0,4 процента), а в Семипалатинском гарнизоне — 51,3 процента голосов. «Алаш» в гарнизоне взял несколько процентов, в Семипалатинске в целом — 33,3 процента, а уже во всем Семипалатинском уезде — 85,6 процента.
Наконец, автономная республика, конечно же, была Киргизская (с 1925 года — Казакская, с 1936 — Казахская), но вот только самих казахов до руководства решили на всякий случай не допускать. За небольшим исключением в виде Мухамедхафия Мурзагалиева (руководил с января по июль 1921 года), а первого уроженца Казахстана допустили к высшей партийной власти в республике только в 1946 году. А среди руководителей 10 регионов автономии в 1920–1921 годах было 19 русских, 3 латыша, 2 украинца, 1 еврей и только 3 казаха. К 1936 году ситуация мало изменилась: из 8 регионов только в 3 были руководители-казахи, а кроме того — 2 русских, 2 еврея, 1 армянин и 1 якут.
Хозяйство, основанное на опыте поколений
У Алихана Букейханова, в отличие от большевиков, была хозяйственная программа — прежде всего, решение земельного вопроса.
Программа эта была не голословной — в конце XIX — начале XX века Букейханов исколесил северный и центральный Казахстан в составе нескольких экспедиций, в ходе которых они посчитали буквально каждую овцу и козу (это не преувеличение: было установлено, скажем, что в родном для Букейханова Каркаралинском уезде 584 180 овец и 57 241 коза).
Результатом стала скрупулезно собранная статистика потребления хлеба и мяса у казахов: оказалось, что мяса они употребляют в шесть раз больше, чем русские крестьяне, а вот хлеба — в два раза меньше. И очевидный вывод: «Овцеводство, ложно трактовавшееся некоторыми учеными как примитивное, неразвитое, невыгодное занятие, на самом деле является прекрасно развитой системой ведения хозяйства, основанной на тысячелетнем опыте поколений, приспособленной к условиям окружающей среды, сохраняющей единство и неразрывную связь между человеком и природой».
Была в современном Букейханову Казахстане и еще одна проблема — русские крестьяне-переселенцы. В 1879 году русским переселенцам официально разрешили селиться в Казахстане, а в ходе столыпинской реформы их стали к этому еще и стимулировать. В результате к 1910 году в Турганской области они составляли 22 процента населения, а в Петропавловке или Кокшетаве — 69 процента населения.
Проблема была еще и в том, что в конце 1860-х годов царское правительство объявило землю в степи государственной собственностью. В один момент казахи стали не собственниками, а арендаторами, которых к тому же могли попросить «на выход» в любой момент.
И действительно, откуда брались земли, выделяемые переселенцам? Только из земельного фонда, который отбирали у казахов, выделяя им взамен землю где-нибудь в солончаках центрального Казахстана. По подсчетам Букейханова, к 1917 году у казахов изъяли 45 миллионов десятин земли. Это около 413 тысяч квадратных километров — чуть меньше площади нынешней Швеции.
Больше того: земли скупали даже не русские крестьяне, а коррумпированные чиновники. По данным Букейханова, старший товарищ председателя последней Госдумы Сергей Варун-Секрет имел в Казахстане 20 тысяч десятин земли, граф Тимофей Потоцкий — 15 тысяч десятин, и так далее.
Поэтому в программе партии «Алаш» было записано: «Земля — вначале туземцам, затем — переселенцам. Все ранее отобранные у киргиз земли — возвратить обратно». А еще предполагалось (и было сделано) запретить частную собственность на землю. Сам Букейханов объяснял это так: «Казах если получит в собственность землю, то поступит как башкир, продаст ее соседнему мужику и через несколько лет обнищает, останется совершенно голым» (из статьи «Почему я вышел из партии кадетов?», декабрь 1917 года). По-нынешнему: патерналистская политика государства с целью защиты от мошенничества.
Разгромившие Алашскую автономию большевики, напротив, считали, что сельское хозяйство по всей стране должно вестись социалистически — то есть одинаково. Поэтому очередной руководитель Казахстана, истовый большевик Филипп Голощекин, стал перемещать казахов в «точки оседания» и «ликвидировать кулачество как класс». Результатом стал Голод 1932–1933 годов, который унес в Казахстане, по разным оценкам, от 2,3 до 3,5 миллиона человек.
Консенсусной считается оценка, что в Казахстане эта сельскохозяйственная политика большевиков унесла жизни примерно 20 процентов населения республики (и половины казахского этноса) — это пропорционально в полтора раза больше, чем знаменитый Голодомор в Украине (потери — 13 процентов населения).
Добавим к этому репрессии (больше 100 тысяч убитых), результаты многих других социальных экспериментов и получим, что при сохранении Алашской автономии в нынешнем Казахстане могло бы жить не 20, а 40–50 миллионов человек — в два раза больше, чем во всей азиатской части России.
«Мы сидели без дела, не зная, что будет дальше»
Не то чтобы у Алихана Букейханова был особенный выбор, с кем заключить политический союз. На западе у него почти всегда были большевики. На юге, после ликвидации в начале 1918 года Кокандской автономии, — те же большевики. Оставалось сделать ставку на Временное Сибирское правительство — тем более что идеологически Букейханов был тем же областником, только более успешным и решительным.
Уже в середине июля 1918 года Букейханов пишет письмо Временному Сибирскому правительству, в котором не просит ничего особенного: взаимное признание двух автономий, собственную армию в союзе с сибирской, а еще — «в виду того, что государственные банки и другие финансовые учреждения, имеющиеся в пределах автономии Алаш, подчинены пока Временному Сибирскому правительству, необходимость обеспечения сибирским правительством займа Алаш-Орде».
В августе Сибирское правительство обсудило предложение Алаш-орды и постановило: пункт о взаимном признании «снять с обсуждения», пункт о передаче Алашской автономии их же денег — «оставить временно без обсуждения ввиду отсутствия в составе комиссии представителей министерства финансов, представителю Алаш-Орды Букейханову поручено непосредственно выяснить этот вопрос в министерстве финансов». Иными словами — товарищи, вам в другой кабинет, но там пока обед. Если и есть примеры классического бюрократического издевательства, то вот они, перед нами.
Добрые традиции игры в больших начальников продолжило и правительство Колчака — даром, что чиновники там остались практически те же, что и в правительстве Вологодского. Сохранился журнал заседания от 11 февраля 1919 года о «Предварительном междуведомственном устройстве казак-киргизского народа» под руководством целого замминистра внутренних дел Петра Коропачинского.
Чиновник этот был, по-видимому, чрезвычайно занят важными государственными делами, поскольку не находил времени провести это заседание почти полгода, с сентября 1918 года — когда его правительство ликвидировало все автономии, включая Алашскую. Букейханов через месяц был назначен «главноуполномоченным по управлению Алашем», но без конкретных инструкций — как он сам писал, «после указа 22 октября 1918 года мы сидели без дела, не зная, что будет дальше».
Букейханов просит у комиссии опять же немного: разрешить ведение судопроизводства на казахском языке, поручить им организовать сельское самоуправление, вооружить для борьбы с большевиками уже имеющуюся милицию, решить земельный вопрос. Председатель собрания отвечает ему: вопрос с милицией решайте с военным министром, вопрос земли — с министром сельского хозяйства, вопрос судопроизводства — с министром юстиции. Заседание закрыто, всем спасибо.
Возможно, главной причиной, по которой Колчак проиграл, был обычный чиновничий снобизм. Кстати, не только в отношении казахов — обрушению фронта с большевиками Колчак обязан своей непримиримой позицией по отношению к автономии башкир. В ноябре 1918 года Колчак принял решение о ликвидации башкирского правительства, а в марте 1919 года башкиры перешли на сторону большевиков.
«Никакого договора между Ревкомом и Алаш-Ордой не было»
Главным преимуществом большевиков было отсутствие каких бы то ни было моральных и правовых принципов. Пока крайне образованный, безусловно, легальный и избранный на прямых выборах Алихан Букейханов старался работать в правовом поле, большевики применяли все доступные средства.
Еще в ноябре 1917 года они создали и профинансировали ручную партию «Уш жуз», которая должна была стать оппозицией партии «Алаш». «Уш жуз» выборы с треском проиграл, получив, например, в Петропавловском уезде 23 голоса против 1113 у Алаша.
Затем Ленин и Сталин пытались подкупить приехавшего к ним на переговоры в марте 1918 года одного из лидеров Алаш-Орды Жаншу Досмухамедова, пообещав не только финансирование, но и признание Алашской автономии взамен на признание советской власти. Досмухамедов, заехав в апреле с выступлением в Саратовский совдеп, в мае объявил на западе Казахстана о создании «Уильского Вилаята», а себя объявил его ханом. В сентябре Букейханов уговаривает его разжаловаться из ханов обратно в члены правительства, и «Уильский вилаят» становится «Западным отделением Алаш-Орды».
1 декабря 1919 года большевики взяли Семипалатинск — столицу Букейханова. Следующие девять месяцев Букейханов с другими представителями правительства скрывается в степи, но в итоге они идут на сделку с Военревкомом Киргизии — новым советским правительством степи.
Военревком приглашает лидеров Алашской автономии приехать в Оренбург (еще бы — где их там искать, в огромной казахской степи), обещает амнистию и участие в управлении Казахстаном путем включения «некоторых членов Алаш-Орды в состав Военревкома Киргизии».
Когда Алаш-Орда соглашается, их, естественно, по-бандитски обманывают. Несмотря на амнистию, высылают из степи, в работе в правительстве отказывают («ввиду враждебного отношения части киргизского населения») и в дополнение ко всему постановляют: «Опубликовать в газетах, что никакого договора между Ревкомом и Алаш-Ордой не было, а условия перехода этих алаш-ординцев — личная неприкосновенность и амнистия».
«Советскую власть не люблю, но признаю»
После работы на проходных должностях в советских государственных органах Алихана Букейханова отправляют в Москву и вскоре запрещают поездки в Казахстан. Подальше от своего потенциального электората.
В Москве он работает литературным сотрудником Казахской секции Центрального издательства народов СССР. В сентябре 1937 года в рамках «Алашского дела» (одного из нескольких десятков дел по уничтожению независимой национальной интеллигенции в СССР) Букейханова приговаривают к расстрелу за принадлежность к «террористической организации». В последнем слове он говорит, что «советскую власть не любил, но признает». Приговор приводится в исполнение в тот же день.
Одновременно с ним расстреливают Ныгмета Нурмакова — ярого коммуниста, председателя Совнаркома Киргизской (Казахской) АССР в 1924–1929 годах. В декабре 1937 года будет расстрелян Ахмет Байтурсынов — соратник Букейханова, член Алаш-Орды, ставший видным советским деятелем и первым наркомом просвещения Казахстана. Еще через три года будет расстрелян Абдыкерим Сыдыков — в 1917 году он был лидером пишпекского (Бишкекского) отделения «Алаш-Орды», а вскоре — одним из лидеров советской Киргизии. И так далее.
В советском Казахстане Алихана Букейханова и знать не будут. В официозных исторических работах он и его соратники будут фигурировать под фразой «представители буржуазно-феодальной верхушки». В 1989 году Букейханова реабилитируют. В 2021 году памятник лидерам Алаш-Орды был открыт в столице независимого Казахстана — Астане.
В Индексе свободы прессы в 2024 году Казахстан занимает 142-е место из 180, в Индексе демократии (The Economist) — 120-е место из 167. И через 100 лет после ликвидации Алашской автономии восстановить прежние позиции пока не удается.
Литература:
- Алаш-орда. Сборник документов. Алма-Ата. Айкап. 1992.
- Аманжолова Д.А. Большевистская элита Казахской АССР 1920–1930-х гг.: эволюция социально-политических характеристик // Мир большого Алтая. 2019. №2. С. 248–259.
- Аманжолова Д.А. Казахский автономизм в 1918 г.: конкуренция проектов и динамика альянсов // Российская история. 2021. №1. С. 63–78.
- Аманжолова Д.А. Казахский этнополитический проект в 1917 г.: динамика приоритетов и поиск альянсов // Петербургский исторический журнал. 2020. №1 (25). С. 169–182.
- Аманжолова Д.А. Советский федеративный проект и коллизии нациестроительства в 1920–1930-е гг. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2024. Т. 23. №1. С. 30–40.
- Букейханов А. Киргизы. Формы национального движения в современных государствах. (Под ред. А. И. Костелянского), СПб, 1910.
- Исмаилов С.С., Кожирова С.Б. Вопросы формирования Казахско-Российской границы в 1920–1930-е годы // Вестник ЕНУ им. Л. Гумилева. Серия: Исторические науки. Философия. Религиоведение. 2022. Т. 141. №. 4. С. 50–66.
- Казиев С.Ш. Ислам, тюркизм и становление казахской этнонациональной идентичности в начале XX века // Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова. 2015. Т. 12. №1. С. 75–83.
- Коробейников А.С. Воображая Алаш: анализ деятельности казахской интеллигенции в контексте кризиса Российской империи. 1905–1917 гг. // Россия и Казахстан: исторический опыт сотрудничества и перспективы интеграции. 2015. С. 68–76.
- Красовицкая Т.Ю. Федерализм тюркских элит в модернистских и большевистских схемах // Мир большого Алтая. 2019. Т. 5. №2. С. 260–279.
