Президент России Владимир Путин заявил, что многие его сограждане, покинувшие страну после 24 февраля, уже вернулись обратно, поняв, что даже на фоне санкционной политики Запада «все работает, все стабильно». Эти слова он произнес 7 сентября на пленарной сессии Восточного экономического форума. Однако многие из эмигрантов, уехавших после начала войны, называют другие причины, почему они решили вернуться в Россию. Спешный отъезд на волне паники, без подготовки, оставил много нерешенных проблем и теперь они надеются завершить дела, чтобы покинуть родину опять и уже навсегда, пишут «Сибирь.Реалии».
«Эмиграция — это как новое рождение»
— Я уехал из России 5 марта, — рассказывает 34-летний Сергей из Новосибирска. — Не скажу, что это было простое решение: начинать жизнь с чистого листа в 34 года тяжело. Да и в любом возрасте эмиграция — это тяжело. Это всегда потеря в социальном статусе, в доходах, если, разумеется, ты не имеешь с собой мешка денег, громкого медийного имени или чего-то подобного.
Но и остаться я не мог. Это бы значило, что я поддерживаю войну, а я категорически против. Да и как я могу быть за? У меня бабушка из-под Киева. Я сам половину юности провел в Украине — мы каждое лето уезжали туда, пока жива была мама. Друзья там есть, родственники — многие сейчас воюют… Я должен был уехать, чтобы не потерять право смотреть им в глаза.
На момент 24 февраля у меня была неплохая работа — руководитель IT-отдела в крупной торговой компании. Была своя квартира, машина. Бросать все это и прыгать в никуда было страшно, но другого выхода я не видел.
Я поговорил с отцом, посоветовался, что делать. Он сказал: «Езжай и не оглядывайся ни на что и ни на кого». Бывшая супруга тоже сказала, что проблем нет, она подождет, пока я устроюсь и смогу переводить алименты. Дочка еще маленькая — ей всего 7, поэтому она не понимает, что происходит. Конечно, ей грустно, что больше не получится видеться с папой, но она привыкла к тому, что меня подолгу нет рядом. До войны я каждое лето путешествовал на мотоцикле по разным странам. Телевизор не смотрел и на риторику «кругом враги» внимания не обращал. Поэтому представлял, что мир вокруг — это не сборище монстров, а нормальные люди со своими плюсами и минусами. И к тебе будут относиться так, как ты этого заслуживаешь. Веди себя как человек — и отношение будет человеческим, бояться не нужно. Русский — это не приговор.
Я решил уехать в Хорватию: знакомые предложили работу стажера в компании-разработчике, которая позволяла оформить ВНЖ. Не по моему профилю, но хотя бы примерно в той же сфере. Зарплата тоже была далека от того, сколько я получал раньше, но пришлось соглашаться на то, что есть. Было понятно, что экономическая ситуация в России будет только ухудшаться, поэтому всем придется смириться с потерей привычного уровня доходов. Мне вообще повезло, что меня взяли хоть на такую работу: бывший соотечественник, который в Хорватии уже больше 10 лет, откликнулся на мой пост в Facebook'е и предложил зарплату — не минималку по региону, а просто среднюю, чтобы хватало на оплату жилья и базовую еду.
На границе нервы потрепали
Хорватия по ряду причин одна из самых сложных для легализации стран. Но получить ВНЖ, устроившись на работу в местную компанию, все-таки можно, на что я и рассчитывал. Если что-то не срастется, планировал перебраться в Португалию.
На границе нервы потрепали, разумеется. Допрос, досмотр телефона и ноутбука — все это было. И потом первый месяц был очень тяжелый — бессонница, успокоительное… А дальше я понял, что пора успокоиться, жизнь продолжается. Тем более что мне так повезло и меня взяли на хоть какую-то более-менее приличную работу. Другими вариантами были работа в поле и разнорабочий в гостинице — я реально их рассматривал, был морально готов на любой физический труд. Такое везение, что я работаю хотя бы в своей сфере, — это уже исключение из правил. А уровень дохода — понятие относительное, и не это самое главное. Появится язык — у меня только базовый английский, хорватского не знаю, — тогда и смогу реализовать свои профессиональные навыки. Нужно время — и все будет.
У меня изначально была цель — «ни шагу назад». Любыми способами закрепиться, причем только в пределах еврозоны. У меня не было права на ошибку, потому что не было денег, чтобы выехать и заехать снова. Я понимал: если выеду, то вернуться обратно уже не смогу — везде подскочили цены на жилье, на услуги помощи с документами и прочее. Поэтому держался за эту работу и эту страну зубами и когтями. Мне ведь она ничего не должна. Это я хочу остаться тут жить, а значит, мне нужно адаптироваться и искать возможности остаться. В том числе и браться за любую работу, ничего такого в этом не вижу. Техническими навыками нивелировать незнание языка и выиграть время на ассимиляцию.
Я считаю, что лучшее, что ты можешь предложить новой среде, когда нет знания языка, нужного профиля по работе, в качестве аванса на будущее — это свою адекватность, свое воспитание. Все то, что сочетается с общим культурным кодом. Те человеческие качества, которые ценятся везде и всегда, на которые может сделать ставку твой будущий работодатель, или тот механизм, через который пройдет твое встраивание. А потом со временем придет и все остальное. Эмиграция — это как новое рождение, если, конечно, ты хочешь встроиться в новый социум.
Мне повезло еще в одном: моя девушка согласилась поехать вместе со мной, хотя понимала, что это риск, потому что у нас не было запаса денег — только то, что удалось снять с карт. Я тогда думал, что накоплений в виде недвижимости, скорее всего, больше нет. Ей было намного сложнее решиться: у нее в России родители одни, помочь им больше некому. Но и оставаться она тоже не могла: она родом из Украины, из Кировограда, у нее родственники там живут в Кривом Роге. Крайняя наша поездка на мотоцикле была как раз в Украину, по маршруту Киев — Одесса. Очень душевная поездка получилась. Сейчас, когда смотришь на фото, мозг отказывается верить, что это было всего год назад. Ты видишь все эти места, которые теперь просто разбомблены, и в голову приходят одни только нецензурные слова…
К концу мая мы прошли финансовую точку невозврата — у нас не осталось даже денег на обратный билет. Это был стресс, мягко говоря. Живем, конечно, в красивом месте, но вокруг деревня, а работа вся в городе. Шенгена нет, карт работающих нет и т. д. Поддержки друзей, которые остались в России, тоже нет. Они ведь никуда дальше турецких отелей не ездили и представления о том, что такое эмиграция, насколько это сложно, не имеют. Для них наш отъезд выглядит так: отсиживаемся на курорте и рассуждаем, не зная жизни. Я, когда впервые такое услышал, даже комментировать не стал — какой смысл? Нам друг друга больше не понять. Круг общения после войны очень сильно стал меньше. Мне теперь с украинцами проще разговаривать, чем с соотечественниками: они понимают, что идет война и жить нужно в новых реалиях.
Сейчас самая большая проблема — с работой для моей девушки. Она по образованию юрист — с такой специальностью здесь не устроишься, надо переучиваться. Мы решили, что она пойдет на курсы тестировщиков, но за них надо платить, а денег у нас нет. Поэтому я занял у отца сумму на билеты в Россию — отдам, когда вернусь и распродам имущество. Надеюсь, удастся продать быстро, если выставить с хорошим дисконтом.
Торчать там долго и рисковать, что не выпустят обратно, очень страшно, но другого выхода я не вижу. Параллельно постараюсь решить еще одну проблему — с отцом. Может, удастся уговорить его уехать со мной. Я верю, что мы прорвемся, решим все проблемы и ассимилируемся.
Жить в России я в любом случае больше не буду — с меня хватит, на фашизм я не подписывался. А вот что делать с дочкой, просто не представляю. Бывшая супруга никуда уезжать не собирается, ее все устраивает. Она и мне пытается объяснять, что в России все нормально, ничего страшного не случилось, жизнь продолжается. Я понимаю, что ее не переубедишь, и это моя большая боль. Остается надеяться, что дочка сама разберется, когда подрастет, кто из нас прав, и что мы еще сможем быть вместе.
«Это не наша война»
— Когда началась война, мы с женой уже год жили в Москве, — рассказывает 44-летний Ардан из Бурятии. — После рождения дочек сразу поставили себе цель — выбраться в цивилизацию. Мы хотели, чтобы вечером можно было спокойно отпустить детей поиграть на улице и не переживать, что они не вернутся. А у нас в Бурятии так не получится — одни зоны вокруг, чего хотеть-то.
Я учился в Томске на инженера, но сменил специальность и освоил графический дизайн, начал работать на удаленке. Жена — психолог по образованию, она открыла онлайн-консультацию. Дела пошли, поэтому мы смогли переехать и снять квартиру в Новой Москве. Там, правда, тоже оказалось совсем не так спокойно, как мы думали, — нам даже приходилось объединяться с другими родителями и по очереди встречать детей из школы. Иначе тоже никаких гарантий, что живы останутся. Поэтому, честно говоря, мы и до войны подумывали, что надо уезжать из России. Хотели перебраться в Словению, узнавали, что там по документам, но все откладывали отъезд.
Шенгена у нас не было, поэтому решили улететь во Вьетнам
А когда Россия напала на Украину, первое, что мы сказали, — «Это не наша война. Пора, некогда больше думать». Шенгена у нас не было, поэтому мы решили улететь во Вьетнам. Мы там уже были несколько раз на зимовке, поэтому знали, что и как — как найти жилье, сколько стоит жизнь. Нам там все было знакомо и понятно. Но была одна проблема: Вьетнам еще был закрыт после ковида, въезд для туристов открывался лишь с 15 марта. Мы очень боялись, что, пока ждем, опустят «стальной занавес», и всё же решили рискнуть и подождать. Все равно нужно было доделать дела, оформить паспорта и документы. Собрали вещи, сидели на чемоданах и боялись, что не успеем уехать. Купили билеты на первый же рейс.
Смешно, конечно, было, как мы пересекали границу России. С системными блоками, с ноутбуками, с кучей аппаратуры. Любой дурак сразу догадается, что едем не в отпуск. Но решили до последнего стоять на своем. Дочек тоже научили, чтобы на любые вопросы отвечали, что едут отдыхать. А нас ни о чем и не спрашивали: поухмылялись и поставили штампы на вылет.
Во Вьетнам мы влетели по e-визе, которую оформляют на месяц. Потом подали на продление: Вьетнам решил поддержать граждан воюющих стран и бесплатно ставит штампы еще на три месяца по так называемому военному продлению. Никто не знает, когда это закончится, но пока работает. Мы так продлились уже второй раз.
Я, кстати, много думал, почему Вьетнам решил ввести это продление не только для украинцев, но и для россиян. Мне кажется, все дело в том, что вьетнамцы воспринимают войну как внутренний конфликт внутри одной страны, СССР. Они не понимают, что это уже давно два отдельных государства. Может, со временем разберутся, а пока так. Что ж, как говорится, кому — война, а кому — мать родна. Пока действует «военное продление», будем жить во Вьетнаме.
Приоритет — найти страну, где сможем получить гражданство
Конечно, мы понимаем, что мы здесь временно. Если бы во Вьетнаме можно было хоть каким-то способом получить гражданство, мы бы остались — нам очень нравится эта страна, нравится жить у теплого моря. Я ведь раньше даже плавать не умел — где научишься в наших степях, а бассейнов у нас нет. Уже здесь научился: каждое утро до буйков плаваю, пью кофе в кофейне и сажусь работать в отличном настроении. Здесь очень хорошо работается, чувствуешь себя в безопасности, не то что в России. Вокруг все улыбаются, все на позитиве, радуются жизни — забываешь, что у нас там идет война. Но расслабляться все равно нельзя: главная задача осталась нерешенной.
Сейчас у нас приоритет — найти страну, где мы сможем получить гражданство. Мы обязаны думать в первую очередь о будущем дочек. Я не хочу, чтобы они оказались в той же ситуации, что я: мне стыдно, когда я показываю русский паспорт. А еще больше стыдно признаваться, что мы из Бурятии — слишком много наших пошли воевать в Украину и запачкали руки чужой кровью. Поэтому я всем говорю, что я монгол, не признаюсь, что бурят. Но всю жизнь так не проживешь, надо получать гражданство, за которое не будет стыдно.
Ничего глупого в физическом труде нет
Я долго изучал, какие возможности по эмиграции сейчас имеются в разных странах. Остановился на Канаде: там в северных провинциях не хватает людей, поэтому есть разные программы, по которым можно получить вид на жительство в маленьких городках. Нашел вакансию механика по ремонту тракторов, отправил резюме, жду, что ответят. Если одобрят заявку, поедем. Жена говорит, что это глупое решение: нельзя вот так ставить крест на себе и бросать профессию, которая мне нравится. А я считаю, что она не права: ничего глупого в физическом труде нет, тем более что трактора чинить я умею — доводилось. Главное, что я буду зарабатывать достаточно денег, чтобы обеспечить семью и дать дочкам образование. Они будут жить в свободной стране и смогут сами выбирать, чем заниматься, какое будущее строить. Захотят — уедут с США или еще куда, где понравится. Для них весь мир будет открыт, никаких ограничений. Ради этого стоит постараться.
Если понадобится, родит — чего ради паспорта не сделаешь
Если не получится с Канадой, будем пробовать уехать еще куда-то. В крайнем случае поедем в Аргентину: там гражданство дают, если родишь ребенка на территории страны, не только новорожденному, но еще и обоим родителям. Правда, жене этот вариант не нравится — ей за сорок, говорит, что уже старая, чтобы рожать. Но ничего, я думаю, если понадобится, родит — чего ради паспорта не сделаешь. (Смеется.)
А пока мне придется съездить в Россию, порешать семейные дела. Когда мы уезжали, не могли взять с собой мою маму. У меня бабушка старенькая совсем, 93 года, мама с ней всегда как привязанная, даже за границей ни разу не была. Неделю назад бабушке стало совсем плохо, со дня на день ждем плохих новостей. Надо побыть рядом с мамой в такую минуту, помочь, если понадобится. Если бабушки не станет, заберу маму с собой — не оставаться же ей одной в России. Конечно, ей будет сложно бросить дом, родных, знакомых, но что делать, придется. Мы в Россию не вернемся, поэтому если она хочет растить внучек, надо уезжать.
Выдержу ли, когда увижу плакат с буквой Z — рука сама потянется сорвать
Жена хотела поехать со мной, тоже повидать родных, но я ей запретил. Пусть остается c дочками во Вьетнаме, в безопасности. Мало ли что со мной в России может случиться. Я не знаю, выдержу ли, когда увижу плакат с буквой Z — рука сама потянется сорвать. Не уверен, что не вмажу по морде ребятам, которые сейчас в Бурятии похваляются тем, как убивали украинцев. Постараюсь, конечно, держать себя в руках и помалкивать, но кто знает, получится ли.
Опасность все равно есть, даже если я ничего такого не сделаю: я ведь раньше депутатам помогал избираться, мечтал наладить жизнь в республике, в соцсетях много чего наговорил. Перед отъездом, конечно, все почищу, но вдруг кто-то скрины сохранил и донесет. Я со многими поссорился, пока объяснял, почему война — это зло, могут припомнить и отомстить. Посмотрим. Рискнуть все равно придется, потому что не бросать же маму одну в трудную минуту. Надеюсь, вернемся вместе с ней. Закроют границы — через Монголию уйдем, не зря же я монголом представляюсь (смеется).
На новый дом мы заработаем, свобода стоит дороже
Хорошо бы, конечно, дом наш продать перед отъездом. Но на это время тратить я не стану — опасно. На новый дом мы заработаем, свобода стоит дороже. Поэтому постараюсь уладить дела как можно быстрее — и назад. Я будущего вне России не боюсь: руки, ноги есть — будут и деньги. Больше всего я боюсь самой России — точнее, того, во что она превратилась. Все что угодно лучше, чем жить там.
«Вторжение в Украину стало волшебным пенделем»
— Меня давно многое не устраивало в России, — признается 46-летний Михаил из Москвы. — Я наблюдал за тем, что происходит в стране, как она с каждым годом становится все более тоталитарной. Понимал, что нужно уезжать, но не делал для этого ничего конкретного. Недовольство копилось, но его было недостаточно, чтобы поднять задницу с дивана. Знаете, это как с лягушкой, которую поместили с кастрюлю с водой и начали понемногу нагревать воду: лягушка не выпрыгивает, потому что температура поднимается очень постепенно. А потом уже все, поздно, сварилась.
Наверное, и я бы точно так же сварился, если бы не «мудрое» решение нашего Верховного главнокомандующего. Я молча смотрел, как в стране отменяют выборы, как попирают ногами права человека, как быдло натравливают на немногих нормальных людей… И только вторжение в Украину стало тем волшебным пенделем, который придал мне достаточное ускорение. И то не сразу: первые дни после начала войны я был словно в каком-то оцепенении. Не знаю, смог бы быстро выйти из этого состояния, если бы не необходимость позаботиться о сыне.
Поток убегающих русских в Коста-Рику рос с каждым часом
Он у меня призывного возраста, и я не мог допустить, чтобы он отправился на эту братоубийственную войну. Было очень страшно, что со дня на день объявят всеобщую мобилизацию, поэтому долго раздумывать я не мог. Я бы себя не простил, если бы его не спас. Вариантов было немного, поэтому я ухватился за самый легкий и быстрый. У меня друзья уже давно перебрались в Коста-Рику. Они рассказали, что сейчас можно приехать и подать документы на статус политического беженца. Тебя записывают на собеседование, а пока дают вид на жительство. Я поговорил с сыном, предложил ему этот вариант, он согласился.
2 марта я посадил своего ребенка на самолет. Очень боялся, как все пройдет: поток убегающих русских в Коста-Рику рос с каждым часом, и там в любой момент могли прекратить принимать новых. Но все получилось: сын благополучно долетел, его записали на собеседование на 2027 год, выдали ВНЖ. Пять лет на подумать — достаточно большой срок. За это время или ишак сдохнет, или падишах помрет. Главное, что пока мой ребенок все это время будет в безопасности.
Когда сын долетел, я выдохнул и понял, что теперь пора подумать о собственном отъезде. Я айтишник, поэтому оставаться в России было глупо еще и по этой причине. Интернет у нас в стране душили и раньше, а теперь этот процесс очень быстро начал выходить на новый уровень. Я понимал, что уже в самое ближайшее время множество сервисов станут недоступны, новые технологии будут приходить с фатальным опозданием. И в итоге русским придется работать на краденых копиях программ и латать старое китайское оборудование. Для профессионала это медленная, но верная смерть. Поэтому, если ты хочешь оставаться в тренде, выхода нет — нужно уезжать.
Среди друзей нет ни одного человека, кто был бы за Путина и войну
Я очень волновался, как воспримут мое решение родители. К отъезду единственного внука они отнеслись с пониманием: сказали, молодец, что спас сына. Ожидаемая реакция: родители у меня давние «антисоветчики», мама еще на «Эрике» перепечатывала самиздат. Поэтому они все понимали и последовательно выступали против режима, устанавливающегося в стране. Кстати, и среди моих друзей нет ни одного человека, кто был бы за Путина и войну. Поэтому я не понимаю, кто эти люди, которые ее якобы поддерживают, и есть ли они вообще? Я таких не знаю. Может, просто повезло. Мнение всех моих знакомых однозначное: они против происходящего.
С моим языком я договорюсь до того, что меня посадят, как дедушку — он 15 лет провел в сталинских лагерях
Так вот: я у родителей единственный ребенок, и я понимал, что им будет страшно оставаться одним в России. Предложить им прыгнуть в неизвестность вместе со мной я не мог: мама с папой уже немолоды, им нужны нормальные условия, а я и примерно не представлял, куда вообще ехать. Даже в какую страну, не знал. Поэтому так переживал перед нашим разговором. Но родители, на удивление, восприняли новость спокойно. Мама только вздохнула и процитировала строчки из песни Михаила Кочеткова: «На прощанье худо память ворошить. Уезжай отсюда, парень, здесь тебе не жить…» А потом сказала, что это очень разумный шаг: с моим языком я договорюсь до того, что меня посадят, как дедушку — он 15 лет провел в сталинских лагерях по 58-й статье и чудом остался жив. История не должна повториться, поэтому неизвестность лучше, чем путинский лагерь. А они с отцом как-нибудь и сами справятся, мне не стоит о них переживать. Сначала нужно уехать из страны, а потом видно будет, что дальше.
Приятель предложил мне пожить в Черногории
Я раздумывал, куда податься, и тут приятель предложил мне пожить в Черногории. Я уже был у него в гостях несколько лет назад, поэтому примерно представлял, что это за страна. Интуитивно понятный и простой в изучении язык, приятный климат, очень много солнца, близость к Европе — все это большие плюсы, как и то, что там можно долго находиться с минимумом документов. И конечно, относительно низкие цены. У меня была подушка безопасности: много лет назад я взял себе правило откладывать 10 процентов от любого дохода, поэтому мог себе позволить довольно долго не работать. Но все же хотелось бы, чтобы запасов хватило на максимальный срок: у меня сразу было подозрение, что война быстро не закончится, и платить огромные деньги в дорогой стране не хотелось. Черногория в этом смысле подходила. К тому же было не до капризов: перед глазами все время были тикающие часы. Я переживал, что не успею уехать, не мог работать, не мог спать. Последние дни перед отъездом меня просто трясло. Пришел в норму, только когда уехал из страны.
Россия проводила с любовью: 17 марта на границе меня долго допрашивали фээсбэшники. На паспортном контроле — там, где ставят штампик о вылете из России, после короткого опроса фээсбэшник схватил мой паспорт и повел меня в дальний угол, в какой-то загончик, где уже толпились такие же бедолаги, как я. Мы все стояли перед закрытой дверью и нервничали.
Наконец пришла моя очередь. Первым делом меня спросили, зачем я лечу в Стамбул — прямой перелет до Подгорицы я найти не смог, взял с пересадкой. Я ответил, что лечу отдыхать. Спрашивают: а обратный билет у вас есть? Говорю, что да, забронировал (я и правда на всякий случай подстраховался). Попросили показать бронь. Поинтересовались, почему только через месяц собираюсь возвращаться. Что это, мол, за отпуск такой длинный? Ответил, что могу себе позволить. Тогда сразу новый вопрос — кем работаю? Рассказал, что консультантом в банке. Они: «А что вы там делаете? Вы айтишник?» Нет, говорю, я в консалтинге специализируюсь. «Как бы вам объяснить, что это такое… Нечто среднее между маркетингом и организацией мероприятий, для продвижения бизнеса». — «То есть вы не айтишник?» Отвечаю, что нет, я программировать не умею. Вроде отстали. Но досмотр телефона все-таки провели. Омерзительно и унизительно. Но хоть выпустили — и то хорошо.
Когда добрался до Черногории, еще неделю где-то не мог успокоиться, а потом все-таки отпустило. Пришел в норму и начал думать, что дальше. Страна действительно недорогая, поэтому денег на полгода-год хватит. А что потом? Надо искать работу, а не тратить запасы.
Сначала я был согласен только на работу в Европе, но за два месяца ничего подходящего найти не удалось. Пришлось понизить требования и рассматривать все варианты. Как крайний случай подумывал даже устроиться чинить или настраивать компьютеры, тянуть интернет. Но это очень плохой сценарий, потому что в Черногории низкоквалифицированный труд оплачивается соответственно. Я видел предложения работать грузчиком или строителем за 30 евро в день — этого даже здесь хватит только на жизнь впроголодь.
Поскольку была такая финансовая возможность, продолжал ждать и искать. В конце июля наконец-то получил приемлемое предложение — удаленная работа в израильском стартапе. Появилось время отвлечься от поисков работы и осмотреться.
При близком знакомстве Черногория мне понравилась еще больше. Негативное отношение к русским, о котором трубит пропаганда, здесь полностью отсутствует. Конфликты с украинцами — пару раз я о таком слышал, но сам не сталкивался. Сами черногорцы люди очень приятные. Конечно, и здесь есть разгильдяи, есть люди явно недалекого ума, но общее впечатление хорошее. У людей в Черногории нет озлобленности. Все общаются без надрыва, доброжелательно, мне это нравится. Конечно, и здесь есть свои сложности: из-за наплыва приезжих ЦБ Черногории запретил открывать счета людям без вида на жительство. Но некоторые успели сделать карточки еще до того, и русское комьюнити выручает друг друга. Плюс вывод через крипту, так что эта проблема решаемая, как и с долгосрочной визой — есть возможность оформить туристическую на год, а потом продлить.
Возможность остаться в России я не рассматриваю
Когда стало понятно, где жить и где работать, пришло время подумать об отъезде всерьез. Уже было ясно, что все это надолго, переждать не получится. А значит, нужно продать недвижимость в России, собрать и перевезти самые дорогие и памятные вещи. Пора смириться, что той жизни, которая была, уже не будет. Дорогого мне мира — с любимой мастерской, с моими инструментами, с привычным окружением — больше нет, вернуться в ту жизнь нельзя. Придется строить новую. А для этого нужно решить самую главную задачу — перевезти родителей. Сами они собраться не смогут — возраст не тот, им нужно помочь. Поэтому сейчас я возвращаюсь в Россию, уже купил билеты. Конечно, очень страшно туда лететь — можно ведь и не вернуться, я прекрасно это понимаю. Но выбора нет, придется рискнуть. Хочется верить, что двери не захлопнутся, пока я внутри. Сыну я так рисковать не позволю, поэтому пока пусть остается в Коста-Рике, тем более что ему там нравится. Потом, если все получится, перевезу его в Черногорию.
Постараюсь решить все проблемы как можно быстрее и вернуться назад. Возможность остаться в России я не рассматриваю. Может, я бы и подумал о возвращении, если бы Алексей Навальный победил на честных выборах и стал президентом РФ. Но что-то мне не верится, что в стране возможны изменения такого масштаба. А при другом раскладе я в России жить не хочу и не буду.
КОММЕНТАРИИ