Зифа-Алуа Ауэзова впервые перевела на русский язык фундаментальный труд Махмуда аль-Кашгари «Диуани лугат-ат-тюрк». Сейчас занимается исследованием межкультурных связей Казахстана с другими странами Центральной Азии.
«НАШ ЧЕЛОВЕК ЗА РУБЕЖОМ»
— Судя по вашей научной биографии, вы дольше жили за рубежом, чем в Казахстане. Поэтому как будет правильнее говорить о вас: как о зарубежном исследователе или казахстанском?
— После окончания средней школы в Алматы я в 16 лет поступила на факультет востоковедения Ленинградского государственного университета. То есть я сформировалась в традициях российского востоковедения. Аспирантуру я проходила в том же университете, включая один год в Оксфордском университете.
В 1993 году я вернулась в Казахстан уже кандидатом наук и до 1999 года жила и работала в Алматы. Поэтому, наверное, будет правильнее называть меня казахстанским интеллектуалом. Потому что в Голландии, США и Индии меня принимают как представителя Казахстана, как казашку. И здешние наши востоковеды считают меня «нашим человеком за рубежом». Поэтому, где бы я ни была, останусь казахстанским интеллектуалом.
— В 2004—2007 годах вы организовали в Казахстане центр «Білім. Центральная Азия».
— Данному центру была оказана финансовая поддержка институтом «Открытое общество», фондом Джорджа Сороса и другими организациями. Приближение стандартов высшего образования Казахстана к международным, оказание помощи студентам Казахстана и Центральной Азии в целом в получении зарубежных образовательных грантов были целью данного центра. Благодаря центру, многие студенты смогли стать обладателями зарубежных грантов.
— С прошлого года стали ограничивать количество грантов по казахстанской программе международного образования «Болашак», больше внимания уделяя развитию Nazarbaev University в Астане. Насколько верно ограничение выделяемых грантов по программе «Болашак»?
— Безусловно, Казахстану нужны сильные университеты. Было бы правильнее модернизировать, укреплять не только Nazarbaev University, но и другие. Понимаю, что легче создать новый университет, чем перестраивать университет, сформированный по старым традициям. Конечно, это хорошо, что пытаются создать сильный университет, который мог бы удовлетворять всем международным образовательным требованиям.
Программа «Болашак», которая существует в течение многих лет, также стала прекрасной идеей. Больше всего меня радует появившаяся у молодого поколения возможность для обучения в лучших мировых образовательных центрах. Поэтому было бы правильнее продолжить выделение грантов по программе «Болашак».
Лично я считаю, что с финансовой стороны будет выгоднее окончить бакалавриат в Казахстане и только после этого продолжать обучение за рубежом. Во время обучения студентов на бакалавриате будет ясно, насколько они готовы для дальнейшего обучения в академической среде.
ВПЕЧАТЛЕНИЯ ПОСЛЕ ЖАНАОЗЕНА
— Можно ли узнать мнение «нашего человека за рубежом» о происходящих политических событиях в Казахстане в последние годы? Большинство казахстанских ученых обычно избегают вопросов с политическим подтекстом. Как вы к ним относитесь?
— В этом ничего такого нет, можете задать свой вопрос.
— К примеру, что думают ваши зарубежные коллеги по поводу Жанаозенских событий прошлого года?
— Конечно, культурологи, историки и политологи, отслеживающие информацию касательно Казахстана и всей Центральной Азии, сразу узнали об этом. Сама я узнала о Жанаозенских событиях раньше, чем мои знакомые, живущие в Казахстане. Просматривая информацию о событиях на веб-сайтах, не могла поверить, что могли открыть стрельбу по людям. Было тяжело видеть расстрел людей, которые вместе живут в одном обществе.
В Казахстане не было ничего подобного. Тем более речь шла не о межэтническом или межнациональном конфликте, тут одни казахи убивали других казахов. Самое страшное, что пролилась кровь невинных людей и что, по мере разбирательств, количество погибших становилось все больше. Это оказалось возможным на просторах страны, где экономика, по официальным данным, растет высокими темпами. Казалось бы, есть очень много возможностей, чтобы и контролировать, и наводить
Я позвонила своим знакомым, живущим в Алматы, чтобы узнать, что происходит, — они же ничего не знали. Но больше всего меня удивила беспечность, с которой они приняли эту новость.
В тот день я сразу позвонила своим знакомым, живущим в Алматы, чтобы узнать, что происходит, — они же ничего не знали. Но больше всего меня удивила беспечность, с которой они приняли эту новость. Возможно, это связано с тем, что в Казахстане есть проблемы с доступностью некоторых средств информации.
В Европе о любых событиях, имеющих общественное значение, принято говорить открыто. Без внимания прессы никогда не остаются даже незначительные события. Давать полную информацию, не скрывая ничего от общества, больше всех выгоднее было бы самой власти.
Думаю, что казахстанские средства массовой информации, конечно, хорошо развиваются не только в освещении политических проблем, но и во всех других сферах. Однако заметно, что официальные средства массовой информации стараются передавать в основном позитивные новости. Это, возможно, тоже признак постсоветского периода.
«ЗАНИМАЮЩИЙСЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫМ ТРУДОМ»
— Во время Жанаозенских событий одна часть казахстанской интеллигенции поддержала власть, другая — людей, вышедших на площадь, некоторые просто промолчали. В обществе, где интеллигенцию считают авангардом, стали их критиковать. Есть ли в Голландии категория, называемая «интеллигентным обществом»?
— По-моему, категория интеллигенции, о которой вы говорите, еще один пример классового разделения общества советского периода. И в этой связи становится ясно, что Казахстан — государство постсоветского периода. На Западе нет такого понятия, как «интеллигенция»: «интеллигентное общество», от которого общество, как в Казахстане, ждет решающего слова. Там существует понятие «человек, занимающийся интеллектуальным трудом». На Западе не называют интеллигенцией людей, занимающихся исследованием истории, литературы или поэтов и писателей. Это только дело, которым они занимаются. То есть они, как и другие, занимаются своим делом.
Люди, занимающиеся интеллектуальным трудом, для того чтобы высказывать свое мнение перед народом о произошедшем событии и давать оценку, должны владеть достаточными сведениями о происходящем. Это касается любого человека. Когда сложно узнать, что было на самом деле, тогда порождаются мифы и страхи. У одной части общества может развиваться скептицизм, у другой – неверие, что в этом деле вообще когда-нибудь наступит ясность, остальные примут соглашательскую позицию или просто скажут, что нам это не интересно.
На Западе идеологические и политические интересы реализуются через партийную систему. Если в стране происходят особенные события, на передний план сразу выходят политические партии.
«ПОСТСОВЕТСКИЙ ДИСКУРС О НАЦИОНАЛЬНОЙ ИСТОРИИ»
— Ваши коллеги-исследователи в Казахстане, как правило, в своих научных трудах цитируют выступления президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. Это наблюдается даже в академических трудах. К примеру, заметно, что особенно последний том академического пятитомника «История Казахстана» построен на ежегодных посланиях Назарбаева и программе «Казахстан-2030». Как Вы это можете объяснить?
— По-моему, последнее будет правильным называть постсоветским дискурсом о национальной истории. Я знаю, что исследователям в сфере гуманитарных наук не нравится термин «постсоветский», им больше нравится использовать понятие «история независимого Казахстана». Но в термине «постсоветский» нет ничего обидного, с точки зрения социальных наук это закономерный термин. В широком смысле термин «постсоветский» также уточняет выход Казахстана из советского
Постсоветский дискурс и теперь препятствует прохождению казахстанской науки в тренды международного направления.
общества и пространства.
Мне кажется, что этот постсоветский дискурс и теперь препятствует прохождению казахстанской науки в тренды международного направления. Пример, приведенный вами, уже не встречается ни на Западе, ни на Востоке, поэтому его можно связать только с постсоветским периодом.
Но многое, что происходит в историографии Казахстана сейчас, мне нравится. Есть одна очень интересная книга на английском языке The Great Friendship («Великая дружба»). Она была посвящена тому, как истории разных республик, разных частей Советского Союза формировались под влиянием советской идеологии. И там было одно предложение: «Ни одна историография ни одного советского народа не перенесла таких потерь, как историография Казахстана».
Конечно, это было связано с попыткой примирения истории казахского народа с историей Российской империи. Ну и в советском дискурсе тоже должна была существовать одна объединяющая идеология. Поэтому история казахской нации перекраивалась много раз, а люди, которые ее писали, подвергались расстрелам или ссылкам снова и снова. Становление нашей историографии, можно сказать, было на крови. Сейчас выходит очень много интересных публикаций, выходят фотоальбомы, новые документы, и меня это очень радует.
— Год назад Нурсултану Назарбаеву от имени Академии наук Казахстана присвоили звание «Ученый века». Что могло сподвигнуть занимающихся интеллектуальным трудом людей пойти на такой шаг?
— Если бы вы спросили, случаются ли на Западе подобные ситуации, я бы сказала, что, возможно, раньше и случалось такое, однако сейчас такое просто невозможно. Я даже представить себе не могу «академию» в западном смысле. На Западе нет академии в том понимании, которое существует в Казахстане, там отдельные университеты. Конечно, любая общественная организация может принять решение о присвоении звания. Возможно, присвоив звание, ученые дали знать, чтобы науке уделяли больше внимания.
— Каким видится из Европы объединение Казахстана с Россией в различные союзы, их постепенное сближение?
Казахстану нужны сила и время, чтобы избавиться от постсоветского дискурса и сформировать свой дискурс с собственной наукой и взглядом на мир. С этой точки зрения было бы верным, если бы будущее поколение не испытывало влияния извне.
— Это сложный процесс. Заметно, что с культурной позиции в казахстанском информационном медиа-пространстве большая доля принадлежит России. С одной стороны, возможно, это и ведет к новым трендам информационные средства Казахстана. Однако было бы правильнее вести с Россией диалог на равных в сфере экономики и культуры.
Нам известно, что Россия сильнее в интеллектуальном, культурно-экономическом плане. Казахстану нужны сила и время, чтобы избавиться от постсоветского дискурса и сформировать свой дискурс с собственной наукой и взглядом на мир. Думаю, что с этой точки зрения было бы верным, если бы будущее поколение не испытывало влияния извне.
— Спасибо за интервью.
