КОНФЛИКТ НАКАНУНЕ ПОДАЧИ КАССАЦИОННОЙ ЖАЛОБЫ
Айгерим Тлеужан, приговорённую к четырём годам заключения по делу о «захвате аэропорта» в Алматы в ходе Январских событий, в ноябре 2023-го этапировали в женскую колонию в селе Жаугашты Алматинской области. Вечером 24 февраля между Тлеужан и другой заключённой произошел конфликт. В отношении Тлеужан возбудили новое дело — по статье «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью» (статья 107 Уголовного кодекса).
— Айгерим рассказала: ближе к вечеру был словесный конфликт, рядом стояли другие женщины, как только тон начали повышаться, сразу разняли. То есть драки не было, Айгерим даже не прикасалась к ней. Словесный конфликт был, он был исчерпан. На следующий день та женщина написала заявление и указала, что Айгерим напала на неё, душила, била, ударила по колену. В рапорте, на основании которого возбудили дело, указано, что якобы у неё «сломан палец», есть заключение осмотра фельдшера. Был сделан визуальный осмотр, снимков нет, — говорит адвокат Айнара Айдархан.
Сотрудники колонии направили рапорт в управление полиции Илийского района, где возбудили уголовное дело.
Дознаватель Асель Махамадияр, которая ведёт дело, сообщила, что не может ответить на вопросы Азаттыка, «поскольку расследование продолжается».
— Когда возбуждается дело по такой статье, самое важное — судебно-медицинская экспертиза. Но потерпевшая отказывается проходить экспертизу. Если экспертизы нет, то и дело должны прекратить, — считает адвокат.
По словам Айнары Айдархан, отряд, в котором находится Айгерим Тлеужан, считается благополучным. В основном в нём возрастные женщины.
— Отряд самый спокойный, называется «бабушкин отряд», то есть там все пожилые. Эта женщина на 22 года старше Айгерим. Это немыслимо. Как она может ей сломать что-то? Айгерим говорит, что та в течение недели её провоцировала, подговаривала других осуждённых написать коллективное заявление на Айгерим. Ведёт себя высокомерно, пользуется своими связями. Мы думаем, это было сделано для того, чтобы добавить срок. Потому что это может сказаться на рассмотрении кассации по основному делу, — говорит адвокат Айдархан.
По словам адвоката, Айгерим Тлеужан планирует подать кассационную жалобу в мае.
ИНЦИДЕНТ ПЕРЕД ХОДАТАЙСТВОМ ОБ УДО
Тимур Данебаев, приговорённый в июне прошлого года к трём с половиной годам лишения свободы по обвинению в «разжигании розни», 2 марта должен был подать ходатайство об условно-досрочном освобождении. Но в этот день, по словам младшего брата Данебаева, «сокамерник напал на него и попытался затеять конфликт». Родственник активиста опасается, что Тимур теперь не сможет выйти из тюрьмы досрочно.
— Мы будем подавать [на УДО], но это [конфликт] — веская причина для отказа. Судья имеет право сразу отказать. И всё. Они сидят в очень тесных условиях, восемь квадратных метров на троих. Этот сокамерник очень агрессивный. Как сказал Тимур, он и на другого нападал, но охрана никак не реагировала, протокол не составляла. Когда с Тимуром был конфликт, они сразу прибежали и оформили, дали отрицательную степень. Сначала это был словесный конфликт, потом перерос в потасовку, и кто-то в кого-то кинул книжку. Они не успели серьёзно подраться, сразу прибежала охрана, — рассказывает Марат Данебаев.
Получить комментарии в администрации учреждения Азаттыку не удалось. В дежурном отделе попросили выходить на руководство. Начальник учреждения Суйиндик Омаров на звонки не ответил.
Марат Данебаев считает случившееся организованным инцидентом, нацеленным на то, чтобы не допустить досрочного освобождения брата. Тимур Данебаев пока не подавал ходатайство об УДО.
38-летнего Тимура Данебаева поместили под стражу в декабре 2022 года. В июне 2023-го суд приговорил его к трём с половиной годам лишения свободы, назвав виновным в «разжигании розни» в соцсети.
Данебаев ранее критиковал власти Казахстана за обращение за военной помощью к Организации Договора о коллективной безопасности во время Январских событий. Он говорил о намерении подать заявление на президента Касым-Жомарта Токаева за его слова «о нападении 20 тысяч террористов на Алматы». Это высказывание Данебаев расценил как «распространение заведомо ложной информации».
Но вскоре Данебаеву предъявили обвинение в «разжигании национальной розни» из-за публикаций в интернете — по заявлению жителя Усть-Каменогорска. По материалам дела, Данебаев, рассуждая о войне России против Украины, допустил разжигающие рознь утверждения. Правозащитные организации требуют исключения статьи 174 («Возбуждение национальной розни») из Уголовного кодекса ввиду её политического характера. По данным Международного фонда Open Dialog, «многие факты свидетельствуют о том, что расследование уголовного дела и суд велись тенденциозно и с явно обвинительным уклоном». Данебаев отверг обвинения и подал апелляцию, но приговор остался в силе.
В начале сентября прошлого года в Сеть выложили видео, на котором видно, как сотрудники колонии избивают резиновыми дубинками нескольких заключённых в колонии в городе Атбасаре Акмолинской области, в том числе Тимура Данебаева. Последовал резонанс, сотрудников уволили. Данебаева перевели в учреждение № 64 в Астане.
«УДЕРЖАТЬ ЗАКЛЮЧЁННОГО ПОД СТРАЖЕЙ КАК МОЖНО ДОЛЬШЕ»
Гражданский активист Макс Бокай, осуждённый после митингов 2016 года против продажи сельхозземель и передачи угодий в аренду иностранцам, рассказывает, что сталкивался с провокациями за решёткой. На провокации идут другие заключённые, которые сотрудничают с администрациями тюрем, объясняет он.
— Тюрьма — закрытое учреждение, обычно начальство старается не предавать огласке мелкие конфликты, происходящие внутри. Если выходит наружу, это приведёт к нежелательным последствиям. Заключённые находятся в бараках 20 на 30 квадратных метров. В одном бараке содержится до 70–100 человек. Время от времени неизбежно возникают конфликты. Обычно они решаются внутри барака при участии авторитетных заключённых. Если ситуация сложная, то дело доходит до администрации колонии и решается в кабинете, — говорит Макс Бокай.
По его словам, власти стараются не игнорировать людей, признанных правозащитниками «политзаключёнными».
— Поэтому именно они решают, кого и когда выпустят на свободу, я не думаю, что даже тюремная администрация может на это повлиять. Если они захотят продлить срок их заключения, то администрация тюрьмы вынуждена выполнять это, — убеждён Бокай.
Бокай, приговорённый к пяти годам заключения после земельных протестов, вышел на свободу в феврале 2021 года, отбыв срок полностью. Как происходят провокации, он знает не понаслышке.
— Мы жили в бараках, и как-то ко мне подошёл один из осуждённых и рассказал, что один из надзирателей сообщил, что «Макс — стукач, пишет на вас жалобы в администрацию». Я сразу понял, что это провокация, и сказал, что готов встретиться с глазу на глаз с тем сотрудником. Надзирателя, конечно, найти не удалось, но я позвонил одному из друзей, рассказал ситуацию и отправил аудиосообщение: «Они распространяют обо мне слухи, это может быть провокацией». Позже аудио распространилось в интернете, и сотрудники системы и администрация тюрьмы сказали, что вопрос «можно было решить и внутри». Если бы промолчал, проблема не была бы решена. У меня не было выбора. Защититься от провокаций в закрытом учреждении можно, только подняв шум и предав огласке, — говорит Макс Бокай.
Активист отмечает, что цель провокации — «удержать заключённого под стражей как можно дольше». Но не всегда провокация нацелена на возбуждение уголовного дела и продление срока наказания, порой она может быть направлена на оскорбление чести и достоинства и унижение человека.
— Иногда задевают «по неосторожности», говорят обидные слова, злят, создают ситуацию, когда надо драться, психологическое давление тоже сильное. Так добиваются того, чтобы ты сделал то, что им нужно. Если будешь молчать, будет ещё хуже. Поэтому я считаю правильным, что Айгерим и Тимур не молчат, а дают отпор через своих адвокатов и поднимают шум, — объясняет Бокай.
СРОКИ ПО ОБВИНЕНИЯМ В «НЕПОДЧИНЕНИИ»
В Казахстане были случаи продления сроков наказания активистам в тюрьме. В 2022 году суд Кызылорды добавил семь лет к приговору Ержану Елшибаеву, признанному правозащитниками «политзаключённым».
Сам Елшибаев заявил, что не согласен с приговором. «Это беззаконие. Я не убивал человека [чтобы назначать столько лет тюрьмы]», — сказал он.
Ержан Елшибаев, активист из числа безработных Жанаозена, отбывающий срок в учреждении ЗК-169/5, был осуждён по жалобе администрации тюрьмы, в которой отбывал пятилетний срок по вынесенному в 2019 году приговору. Тюремные власти обвинили его в неподчинении требованиям администрации учреждения и подстрекательстве других осуждённых к неповиновению. Суд счёл доводы администрации колонии обоснованными. В итоге ему добавили срок. В учётом остававшихся полутора лет заключения (по первому приговору) общий срок тюрьмы для Елшибаева составил восемь лет. Без нового срока он освободился бы в начале 2024 года.
Новый срок в тюрьме назначили также Курмангазы Утегенову, одному из приговорённых к длительному заключению после Шаныракскских событий 2006 года в Алматы. Его приговорили к 16 годам заключения. В 2013 году — во время отбывания наказания — к основному сроку ему добавили два с половиной года по обвинению в «неподчинении законным требованиям» тюремной администрации. Утегенова освободили в августе 2022 года.
Провокации в казахстанских тюрьмах в отношении людей, особенно признанных «политзаключёнными», часты, отмечает правозащитница Бахытжан Торегожина, руководитель фонда «Ар.Рух.Хак».
— Даже когда они попадают туда, чувство неравнодушия, социальной справедливости всегда с ними, они пытаются помогать осуждённым. Они помогают писать жалобы, опротестовывать решения, помогают решать какие-то бытовые вопросы. Они получают уважение. Из-за этого, к сожалению, в колониях их пытаются сломать. Не только в колониях, даже в спецприёмниках. В авторитарных странах это классический метод унижения достоинства людей, — считает Торегожина.
«В ТЮРЬМАХ СИДЯТ НЕ СВЯТЫЕ»
Юрист Абзал Куспан, член комитета мажилиса по законодательству и судебной реформе, в комментариях Азаттыку не отрицает, что в тюрьмах имеют место провокации. Тем не менее, говорит он, «не следует забывать, что в тюрьмах сидят не святые».
— Я не могу сказать, что «это по заданию власти и делается намеренно». Потому что я представитель этой власти. За последние два года во всех камерах комитета уголовного-исполнительной системы устанавливается не одна, а по две камеры наблюдения. Это делается для того, чтобы зафиксировать, кто устраивает избиения, и не допустить повторения подобных случаев в будущем. Камеры установлены в интересах осуждённых, но сами осуждённые их ломают. Потому что в тюрьмах сидят не святые, среди них есть и кровожадные преступники, — говорит Куспан.
Депутат не согласен с тем, что вышеуказанные кейсы гражданских активистов следует расценивать как провокации.
— Поскольку я не видел документов по делам Тлеужан и Данебаева, ничего не могу сказать, всей распространяемой информации нельзя доверять. Тем не менее такие случаи уже имели место. Самый яркий пример — покойный Арон Атабек (поэт и диссидент, приговорённый к 18 годам тюрьмы по Шаныракскому делу 2006 года и освобождённый досрочно в тяжёлом состоянии в 2021 году, на свободе он прожил меньше двух месяцев. — Ред.). Я считаю, что в результате организованных против него акций он потерял всё своё здоровье. Уверен, что он не был занозистым человеком, никого не трогал. Потому что в то время мы переписывались с ним и узнавали о его делах. Но сейчас ведётся борьба с таким [с провокациями], — говорит Абзал Куспан.
«САМОЕ ГЛАВНОЕ — ВЫЖИТЬ»
По данным сайта Tirek.info, собирающего информацию о политических преследованиях, в Казахстане под стражей находится 24 «политзаключённых».
— Когда с ними встречаюсь, я всегда им говорю: «Ваше задача — выжить. Не поддаваться ни на какие провокации. Потому что задача власти — вас заткнуть, чтобы вы молчали долго. И вот чтобы этого не было, надо выжить, выйти и быть на свободе», — рассказывает Бахытжан Торегожина.
Казахстанские правозащитники отмечают, что активисты и журналисты, критикующие власти, подвергаются преследованиям. Но власти Казахстана заявляют, что в стране нет политически мотивированных преследований. 13 марта этого года журналисты спросили спикера мажилиса Ерлана Кошанова, почему в Казахстане растёт число политических заключённых. Он заявил: «Я считаю, что перед законом все равны: кто нарушил закон, тот должен нести ответственность». По мнению спикера, известный марафонец Марат Жыланбаев, приговорённый к семи годам по обвинению в «участии в деятельности экстремистской организации и её финансировании», сидит в тюрьме «за нарушение закона».
В интервью газете «Егемен Қазақстан» в январе 2024 года президент Касым-Жомарт Токаев также заявил, что в стране нет политических преследований: «Главные признаки политических преследований — это цензура, специальные законы и карательные органы. Ничего подобного в современном Казахстане не существует. В нашем законодательстве нет ни одного указа, ни одного закона, ни одного другого нормативного документа, по которому граждане могли бы преследоваться за свои политические взгляды».
КОММЕНТАРИИ