Сергей Левицкий, бывший художественный руководитель главного драматического театра Бурятии, уехал из России в октябре прошлого года и сейчас работает режиссёром Театра юного зрителя в Алматы, где ставит спектакль «Оптимистическая трагедия». Название старой советской пьесы обрело для Левицкого новый смысл после того, как за свои антивоенные взгляды он лишился возможности заниматься режиссурой на территории России. О том, как он решился на отъезд и разрыв связей с родиной, почему российская культура проиграла в борьбе с госпропагандой и как в Казахстане относятся к прибывающим в страну россиянам, Левицкий рассказал проекту «Сибирь.Реалии».
Запрет на профессию сопровождался травлей в местных СМИ и судебными заседаниями по делу о «дискредитации Вооружённых сил РФ». Найти выход Сергею Левицкому помогли его коллеги из Казахстана, пригласившие режиссёра на постоянную работу. Премьера «Оптимистической трагедии» на казахском языке состоится в Алматы в феврале. По словам режиссёра, это будет совершенно новое прочтение пьесы Всеволода Вишневского — антивоенная постановка, развенчивающая героический советский миф о смерти за идею, который использует сейчас российская пропаганда.
«Сибирь.Реалии»: Перед отъездом вы рассчитались с государством за свои «преступные» убеждения?
Сергей Левицкий: Оба штрафа, назначенные судом, я оплатил. Это было нелегко: после увольнения из Русского драматического театра в Улан-Удэ я семь месяцев просидел без работы. Все договоренности, которые были у меня на постановки в других городах, разом улетучились. Люди куда-то пропали и перестали выходить на связь. Деньги для оплаты штрафов мне собрали всем миром, разные прекрасные люди, среди которых было много совершенно незнакомых.
«Сибирь.Реалии»: Вы беспрепятственно выехали в Казахстан?
Сергей Левицкий: Да, уехал легко. Уже в октябре вышел на работу в Театре юного зрителя в Алматы благодаря приглашению от художественного руководителя театра Фархата Молдагалиева. Он следил за моими злоключениями через Facebook, а потом, увидев, что дела мои совсем плохи, позвонил с предложением работы. Мы с женой подумали, что в России у меня перспектив никаких, по сути, заниматься театральной деятельностью на территории РФ мне запрещено. Поэтому приняли решение ехать.
«Сибирь.Реалии»: С каким чувством вы уезжали? И как вас встретил Казахстан?
Сергей Левицкий: Было тяжело. В первую очередь из-за того, что всё так быстро поменялось и в жизни страны, и в моей жизни. Я и сейчас с трудом воспринимаю происходящее как реальность. Это какой-то непрерывный кошмарный сон. Иногда кажется: вот сейчас проснёшься, а ничего этого не было. С тяжёлым сердцем я оставлял страну.
Когда приехал в Алматы, стало полегче. Город, мало того что культурная столица Казахстана, так ещё и напоминает мой родной Улан-Удэ: так же окружён горами, те же экологические проблемы из-за того, что город лежит в котловине и над ним постоянно висит смог. В общем, всё знакомо, единственная разница в том, что здесь у меня под балконом не дежурят день и ночь какие-то непонятные люди.
«Сибирь.Реалии»: А в Улан-Удэ «непонятные люди» за вами следили?
Сергей Левицкий: Было дело. Отслеживали мои перемещения и делали это так по-хамски навязчиво, что только слепой мог бы не заметить.
«Сибирь.Реалии»: Когда вас начали выдавливать из профессии за ваши взгляды, у вас не возникало искушения пойти с властью на компромисс? Ради творческого коллектива, например? Кажется, именно так многие российские мастера культуры сейчас аргументируют свою лояльность власти.
Сергей Левицкий: Я совершенно не хочу осуждать тех режиссёров, кто пошёл на сделку с властью ради сохранения карьеры. Каждый выбирает свой путь. Но мне кажется, что, принимая новые условия в предлагаемых обстоятельствах, руководствуясь соображениями ответственности перед коллективом, эти люди готовят себя к новым и всё более неприятным компромиссам. Это такая оттяжка профессионального, творческого и человеческого суицида. Потому что, сколько ни играйся с этой властью, всё равно не выиграешь, исход будет плачевный.
«Сибирь.Реалии»: Вы продолжаете общаться с коллегами, оставшимися в России?
С 24 февраля я разошёлся с гигантским количеством людей.
Сергей Левицкий: В Facebook'е иногда переписываюсь с некоторыми театральными критиками. Кое-кто из моих коллег даже приезжал сюда на театральный форум, и мы пересекались. А так, чтобы я с кем-то из России постоянно контактировал, такого нет. Начиная с 24 февраля я разошёлся с гигантским количеством людей и разных институций. Как говорится, мосты сожжены.
«Сибирь.Реалии»: В то же время нельзя сказать, что в России от вас все отвернулись. Некоторые артисты вашего театра, насколько я знаю, пытались за вас заступаться, и Ассоциация театральных критиков обращалась к руководству Бурятии с письмом в вашу поддержку.
Сергей Левицкий: Да, меня поддержали и театральные критики, и режиссёрский цех, по крайней мере моего возраста, пусть и непублично, но всё-таки нашли слова поддержки. Опять же финансовая помощь поступала от людей из разных городов страны. А вот в Улан-Удэ по большому счету я оказался в вакууме. Единственный человек, о котором я мог бы сказать, что полностью с ней солидарен, единственный театральный критик на всю Бурятию — Туяна Будаева — скоропостижно ушла из жизни при очень странных обстоятельствах.
«Сибирь.Реалии»: Что именно показалось вам странным в обстоятельствах её смерти?
Сергей Левицкий: То, что у почти здорового человека вдруг скоропостижно возникли тяжелейшие заболевания важнейших внутренних органов, вернее, поражение этих органов. Складывается ощущение, что такая реакция организма оказалась ответом на внешнее чужеродное воздействие. Также мне известно, что в первые сутки вскрытия тела произведено не было по каким-то странным причинам.
«Сибирь.Реалии»: Почему, на ваш взгляд, только меньшинство деятелей культуры в 2022 году решилось на разрыв связей с государством и отъезд, а большинство осталось и терпит?
Сергей Левицкий: Вы знаете, я бы тут не стал говорить о «меньшинстве» и «большинстве». Потому что у каждого свои обстоятельства — и все истории очень личные. В Facebook'е идёт бесконечная полемика между теми, кто уехал, и теми, кто остался. Даже между людьми, которые солидарны в своих взглядах на происходящее, идёт довольно серьёзный раскол. Люди ссорятся и рвут связи из-за того, что выплескивают эмоции в пространство соцсетей. И я, честно говоря, не хотел бы вносить свою лепту в этот разрушительный процесс.
«Сибирь.Реалии»: Но это важный вопрос: что делать людям искусства в новых предлагаемых обстоятельствах?
Сергей Левицкий: Те, кто продолжает, несмотря ни на что, нести зрителям гуманную повестку, в чём и есть призвание театра — включать эмпатию, сочувствие к другим, включать критическое мышление, — делают большое дело. Дай бог, чтобы у них оставались силы, возможности и какой-то ещё кислород в стране. Пусть даже им приходится говорить эзоповым языком, потому что нельзя сейчас в России называть вещи своими именами.
«Сибирь.Реалии»: Я с вами согласен, это важно. Давление, которому подвергаются люди, оставшиеся в России, направлено как раз на то, чтобы «выключить» и эмпатию, и критическое мышление. Вы верите в то, что отдельные творческие коллективы могут как-то изменить эту ситуацию?
Сергей Левицкий: К сожалению, телевизор оказался сильнее подмостков, аудиторий, концертных залов и галерей. Действие пропаганды в ситуации тощего кошелька, пустого холодильника и общей запуганности гораздо эффективнее, чем любые творческие, образовательные или научные усилия. Потому что после 24 февраля все творческие проекты были уничтожены в одну секунду. А то, что осталось, это капля в море, средство самоутешения, я не знаю, спасательный круг, попытка зацепиться за что-то осмысленное среди всеобщего безумия. Когда российская действительность превратилась в один сплошной театр абсурда, любое усилие по сохранению здравого смысла можно только приветствовать.
«Сибирь.Реалии»: То есть, на ваш взгляд, просветительский проект в России провалился? Аргументы к желудку и каким-то подсознательным комплексам оказались сильнее, чем голос искусства?
Сергей Левицкий: К сожалению, да. Потому что дело тут не в искусстве, а в политике. Наше общество не разобралось со своим советским наследием, не разобралось с той чудовищной репрессивной машиной, которая катком проехала по миллионам судеб, по всем народам, которые населяли СССР. Никто не понёс за это ответственности, никто не был наказан. Сформировалось практически полное равнодушие к прошлому: мол, ну и ладно, бывали иногда «перегибы», но зато мы — империя! Прямо сейчас нынешняя российская власть позиционирует себя как наследницу советского имперского величия. И мы видим, во что это выливается на практике.
«Сибирь.Реалии»: А как сейчас воспринимается в Казахстане возрождение имперского советского проекта? Люди ощущают угрозу, исходящую от «большого брата»?
Сергей Левицкий: Я бы сказал, что напряжение в воздухе витает. Поскольку российские чиновники, например, посол России, позволяют себе угрозы в адрес Казахстана: здесь якобы усиливаются какие-то «фашистские настроения», а отсюда уже следует прозрачный намёк на судьбу Украины. Мол, мы готовы и с вами разобраться. Естественно, что люди с тревогой глядят в сторону России и ожидают от неё любого подвоха. Многие недовольны массовым наплывом россиян.
С одной стороны, это круто — лучшие мозги утекают к нам, появляются новые возможности развития, новых каких-то коллабораций. А с другой стороны, понятно, что уехали/убежали от мобилизации очень разные люди, в том числе представители вполне себе имперских взглядов, которые просто не хотят рисковать жизнью, оставаясь в России. На новом месте, в Казахстане, например, эти люди ведут себя не как гости, а как привыкли у себя дома. И этим самым они создают негативный фон для тех, кто понимает, что они здесь в гостях, и невероятно благодарен гостеприимному казахстанскому народу.
«Сибирь.Реалии»: Среди коренных русских в Казахстане вы не встречали таких, кто бы мечтал о возрождении СССР в былых границах?
Сергей Левицкий: Лично меня очень радует, что здесь я не видел ни малейших признаков ностальгии по советскому прошлому. Никто, начиная от молодежи и заканчивая почтенными аксакалами, не считает, что в той эпохе было что-то хорошее, и, соответственно, не поддерживает «специальную военную операцию» в Украине. Конечно, нельзя исключить, что такие люди существуют, но они, наверное, проводят время перед телевизором, глядя российские пропагандистские каналы, и мне, слава богу, не довелось с ними встречаться.
«Сибирь.Реалии»: Вы сказали, что ставите в алматинском ТЮЗе «Оптимистическую трагедию» Всеволода Вишневского, глубоко советскую пьесу, написанную 90 лет назад. Это очень неожиданный выбор материала для постановки в 2023 году. Чем ваше прочтение будет отличаться от советского фильма с молодым Тихоновым и общим пафосом — как прекрасно погибнуть за идею? Почему вы выбрали эту пьесу?
Сергей Левицкий: У меня давняя история с «Оптимистической трагедией». За семь месяцев, что я в России был безработным режиссёром, единственное место, куда меня отважились позвать, был драматический театр города Березники Пермского края. Там проходили так называемые режиссёрские лаборатории, где приглашённые режиссёры за пять-семь дней делают эскизы спектаклей. Пьеса Вишневского не была моим выбором — эту идею предложил художественный руководитель Березниковского драмтеатра.
Дело в том, что город Березники — ровесник пьесы «Оптимистическая трагедия», поэтому они ещё до 24 февраля хотели, чтобы кто-то из приглашённых режиссёров сделал эскиз этого спектакля. Когда я в первый раз прочитал пьесу, то подумал: «О, господи, как я буду это делать!» Но потом оказалось, что существует первый, ещё не причёсанный советской цензурой вариант пьесы, который заканчивается гибелью всего полка (а не только девушки-комиссара, как во втором варианте), плюс там есть любовная линия и сексуальные отношения между комиссаром и матросом Алексеем (которого играл потом Вячеслав Тихонов в фильме 1963 года). К тому же цензура выбросила интересные монологи пленных. Короче говоря, когда я всё это прочитал, то подумал, что такую вещь можно и поставить. Поэтому мы сделали эскиз, который очень удачно прошёл на лаборатории, и запланировали, что осенью я приеду и поставлю полноценный спектакль.
Но, как только начальство узнало имя будущего режиссёра, постановку сразу же запретили. Спустя какое-то время худрук другого театра, не буду называть его имени, тоже отважился предложить мне сделать эту постановку. Я опять согласился, сам начертил габаритные чертежи, сделал макеты сцен, костюмы — на последние деньги закупил для этого материалы. Ко всему подготовился и долго был в коммуникации с театром, а потом они просто исчезли со связи. Вот так, дважды, пьеса Вишневского не дошла до сцены в России. Теперь она будет поставлена в Алматы, на казахском языке. Премьера намечена на февраль. Это будет пацифистский спектакль, то есть ни о какой смерти за идею, которая унесла миллионы жизней, речи не идёт. Ни одна идея не стоит даже одной человеческой жизни.
«Сибирь.Реалии»: Вы сами видите в настоящем и будущем какие-нибудь поводы для оптимизма?
Сергей Левицкий: Только то, что я занимаюсь сейчас интересной для меня и новой для театра постановкой. За пределами театральных стен никаких иллюзий, кажется, не осталось. По крайней мере для меня.
«Сибирь.Реалии»: Каковы, на ваш взгляд, итоги прошедшего года для российской театральной культуры?
Сергей Левицкий: Можно зафиксировать предсмертное состояние театральной жизни в России. Где, впрочем, и другие институции — бизнес, спорт, наука, гражданская авиация, туризм — бьются в агонии. Одним чудовищным решением были уничтожены надежды миллионов людей. То же самое, впрочем, можно сказать и относительно всей страны.
«Сибирь.Реалии»: Вы чувствовали сигналы надвигающейся катастрофы до 24 февраля?
Сергей Левицкий: Не просто чувствовал. У меня был пост в Facebook'е в начале января 2022 года, где я по пунктам расписал, что произойдёт. Всё, что написал, — всё случилось.
«Сибирь.Реалии»: У каждого из нас в прошедшем году появился новый уникальный опыт, на основании которого мы как-то собираемся жить дальше. Какой для вас лично главный итог 2022 года?
Сергей Левицкий: Крах веры в людей — это, пожалуй, главное, что со мной произошло в 2022 году.
КОММЕНТАРИИ