6 марта российская полиция задержала более 5 000 человек в 69 городах страны за протест против ничем не спровоцированного вторжения Москвы в соседнюю Украину двумя неделями ранее.
По данным независимого правозащитного медиапроекта «ОВД-Инфо», осуществляющего мониторинг репрессий в России, за первые две недели после начала конфликта было задержано около 13 500 антивоенных активистов, часто — с применением силы.
Лидер оппозиции Алексей Навальный 11 марта, находясь в тюрьме, призвал россиян не поддаваться государственной пропаганде и запугиванию, заявив, что «сумасшедшего маньяка [президента Владимира] Путина сейчас быстрее всего остановит народ России, если он выступит против войны».
Назвав протестующих «самыми важными людьми на планете», Навальный заверил их в посте в Instagram, что сопротивление войне — это «не бесполезная борьба».
Примерно в то же время социолог и антивоенный активист Искандер Ясавеев заявил Азаттыку, что общественная поддержка войны в России продержится «максимум несколько недель».
«Значительная часть [людей] начнет сопоставлять свое положение с тем, что сообщают новости, — сказал Ясавеев. — Понимание, что это вранье и пропаганда, должно наступить».
«Как долго это продлится? — продолжал он. — Я бы сказал: настолько долго, сколько люди смогут обманывать сами себя. Информации много всё-таки, есть более достоверные данные о потерях, думаю, люди начнут задумываться, что собой представляет эта война».
Однако шесть месяцев спустя можно ясно видеть, что заявления Навального и Ясавеева оказались лишь пустым звуком.
По западным оценкам, за последние полгода в Украине погибло не менее 15 000 российских военнослужащих, что превышает число убитых солдат за более чем 10 лет советской войны в Афганистане в 1980-х годах.
Кроме того, согласно списку, который ведет Йельский университет, Россию покинули более 1000 западных компаний. И это лишь один из наиболее заметных признаков последствий беспрецедентных западных санкций, введенных против России после вторжения.
Многие протестующие, имеющие антивоенную позицию, были взяты под стражу: им предъявлены уголовные обвинения, предусматривающие длительные сроки тюремного заключения. Сотни тысяч россиян, многие из которых выступают против войны, вынуждены были бежать из страны.
Крайне сложным представляется выявить какие-либо признаки массового антивоенного движения или хотя бы роста общественного недовольства по мере затягивания войны. Антивоенное движение в России по-прежнему ограничивается горсткой мужественных людей, которые были шокированы и возмущены вторжением России в Украину с того момента, как услышали о нем.
«ВСЕХ НЕ ПЕРЕСАЖАТЬ, ВСЕМ РТЫ НЕ ЗАКРЫТЬ»
«Я готова к возможному тюремному заключению, — говорит преподавательница медуниверситета Ольга Назаренко, почти каждую неделю с начала войны выходящая на одиночные акции протеста в Иваново, примерно в 250 километрах к северо-востоку от Москвы. — Если так случится, я отсижу, а потом выйду на свободу и продолжу свои пикеты. Я не слишком боюсь тюрьмы: как-то и там живут люди. Всех не пересажать, и всем рты не закрыть».
Назаренко рассказала, что сначала она посещала довольно масштабные антивоенные демонстрации, но по мере того, как они становились всё более редкими, она переключалась на одиночные пикеты, которые, как она видела, устраивали другие в социальных сетях.
Она добавила, что многие люди «агрессивно» реагируют на ее позицию. Они облили ее лицо и одежду краской, а кто-то нарисовал на ее почтовом ящике латинскую букву Z (прокремлевский символ поддержки войны и Вооруженных сил РФ) и написал слова «украинская тварь».
«Я закрасила надпись цветами желто-синими, и стало красиво», — добавила она.
В южном городе Астрахани 19-летняя студентка, которая попросила называть ее только по имени — Дилара, опасаясь преследования за свою позицию, рассказала, что сейчас в городе «почти нет политической жизни».
Есть тотальное ощущение беспомощности, что мы тут бесправные и ничего не решаем. Кажется, что если ты против войны, то ты изгой...
«В прошлом году на митингах в поддержку Навального еще были какие-то неловкие надежды, — сказала она. — А то, что я вижу сейчас, с этим не сравнится. Есть тотальное ощущение беспомощности, что мы тут бесправные и ничего не решаем. Кажется, что если ты против войны, то ты изгой...»
Ильмира Рахматуллина, 30-летний хореограф из Уфы, столицы средневолжской Республики Башкортостан, регулярно протестует против войны с самого ее начала 24 февраля. Она была одной из 5 000 россиян, задержанных во время общенациональных антивоенных протестов 6 марта.
«Разумеется, я вижу, что по сравнению с начальным этапом войны людей в России на антивоенные протесты выходит всё меньше, — рассказала она Азаттыку. — Они боятся репрессий в отношении себя, боятся за свои семьи... У меня вот пока нет мужа, нет детей. Может, поэтому я, так сказать, такая смелая... Я людей за их страх не осуждаю, но всё равно считаю, что молчать не надо».
«НЕ МОГУ ДОСТУЧАТЬСЯ»
По словам Рахматуллиной, она считает, что выходит на протесты «не зря», поскольку некоторые прохожие выражают ей свою поддержку, показывая поднятый вверх большой палец или другой одобрительный жест. Она рассказала, что, вступая в дискуссии со «сторонниками агрессии», она пытается убедить их в своей позиции.
«До большинства из них, которые были уже насквозь прозомбированы пропагандой, я не смогла достучаться», — признаётся она.
Московский социолог Лев Гудков, научный руководитель исследовательского агентства «Левада-центр», сообщил Азаттыку, что после непродолжительного начального периода замешательства большая часть российской общественности «под влиянием пропаганды» и для того, чтобы отстраниться от «неприятных обстоятельств этой войны», испытывает нарастающее «равнодушие, индифферентность, отстранение от всего, что происходит там».
Они как раз быстрее сломались, стали демонстрировать наибольшее равнодушие.
«И прежде всего, как ни странно, это произошло у тех групп населения, от которых, собственно, я и ждал иной реакции: это молодые, более обеспеченные, более образованные группы, — сказал Гудков. — Они как раз быстрее сломались, стали демонстрировать наибольшее равнодушие и притерпелость к войне».
По словам Гудкова, его исследование обнажает удивительное «отсутствие сочувствия и человечности», которое он отчасти приписывает «тоталитаризации массового сознания силовым образом», проводимой путинской системой примерно с 2003–2004 годов. Проявлениями этого процесса, по его словам, стали прославление армии и спецслужб, пропаганда идеи о суверенности власти по отношению к гражданам и реабилитация советского диктатора Иосифа Сталина.
«ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ ВЛАСТЬ ДОСТАЛАСЬ НОРМАЛЬНЫМ ЛЮДЯМ»
Имея за плечами опыт последних шести месяцев, антивоенные активисты, беседовавшие с Азаттыком, с тревогой смотрят в будущее. Большинство из них признают, что на реальные перемены в России потребуются годы или даже поколения. Такие длительные сроки мало утешают украинцев, сражающихся с российскими войсками ценой стольких жизней и потерь.
«Мне хочется думать, что всё изменится в лучшую сторону, — говорит башкирская активистка Ильмира Рахматуллина. — Главное, чтобы власть досталась нормальным людям. Я очень надеюсь, что хотя бы лет через 15–20 Россия вылезет из этой ямы, куда она сорвалась, — и начнется ее восстановление на нормальных, человеческих началах».
Владимир Кузнецов, 37-летний бывший журналист из Пензы, с февраля протестует против военного вторжения в Украину, воплощая несогласие в своих перформансах.
«Война когда-нибудь закончится, — говорит он, — а людям надо будет залечивать души. Как? Я верю, что при помощи искусства. Пока мы не изменим себя и наше правительство, ничего по-настоящему не изменится».
Роберт Латыпов — бывший директор филиала ныне ликвидированного правозащитного центра «Мемориал» в уральском городе Перми, в июле объявивший о своем отъезде из России.
«Светлое будущее настанет, и я надеюсь, что до него мы доживем, — сказал Латыпов. — Мне кажется, что, когда политические реалии будут меняться, появится просвет. Но нам многие вещи придется делать сначала. Мы видим, в каком зомбированном состоянии значительная часть населения сейчас находится. Нам придется говорить даже об очень элементарных вещах: о том, что война — это война, миру — мир... Да, нам придётся разгребать эти авгиевы конюшни, которые нам устроил наш политический режим».
В юго-западном Воронеже Никита Головизин с февраля вывесил с балкона украинский флаг и транспарант с надписью: «Нет войне!» Он утверждает, что россияне «устали от обмана» и многолетней неспособности влиять на события.
«Люди уже принимают как должное свою беспомощность, — говорит Головизин. — Они привыкли жить в дерьме и считают это нормальным».
По словам Головизина, вторжение России в Украину 24 февраля изменило всю его жизнь.
Многие немцы были против Гитлера, — добавляет Головизин. — Но [за его преступления] платить пришлось им всем. И нам всем тоже придется платить.
«Если до 24 февраля у меня было понимание своего будущего, какие-то планы, — рассказывает он, – то сейчас ничего не осталось. Приходится жить в пустоте. Сложно видеть, как хватают людей на антивоенных протестах. Трудно читать новости в интернете, ходить по улицам и видеть граждан с этими Z. Но пока мы не умерли, мы будем жить, нам придется. Люди жили как-то и в худших условиях, в концлагерях и ГУЛАГе».
«Многие немцы были против Гитлера, — добавляет Головизин. — Но [за его преступления] платить пришлось им всем. И нам всем тоже придется платить».
Активистка из Иванова Назаренко ожидает, что перемены в России наступят «через 100 лет».
«Если мы сумеем воспитать наших детей в правильном ключе, а они потом своих детей, в какой-то момент количества людей будет достаточно, чтобы какие-то перемены тут начать, — сказала она. — Но мое поколение не доживет до этого».
В подготовке материала были использованы статьи Русских редакций Азаттыка — «Сибирь.Реалии», «Север.Реалии» и «Idel.Реалии».
КОММЕНТАРИИ