После нападения России на Украину страна подверглась экономическим санкциям, усилению политической изоляции, росту внутренних репрессий и пропаганды. Многие россияне лишились работы, в то время как цены на товары растут, а магазины и рестораны международных сетей покидают рынок. Татаро-башкирская редакция Азаттыка — «Idel.Реалии» — побеседовала с несколькими жителями Астраханской области об их впечатлениях от новой российской реальности. Имена некоторых собеседников изменены по их просьбе.
Дилара, Астрахань, 19 лет. Студентка
— У меня практически все знакомые в Астрахани — приезжие. Кто из Азербайджана, кто из Армении, кто из Казахстана, да и сама я «понаехавшая». В моем окружении не очень понимают, что за Донбасс, что за история про восемь лет ущемления русского языка в Украине. Это тот случай, когда люди, действительно, вне политики. Лично меня вообще не волнует, что где-то там ущемляют русских, — независимо от того, правда это или нет.
Есть тотальное ощущение беспомощности, что мы тут бесправные и ничего не решаем.
Наверное, те, кто родился и вырос в России, понимают больше, но есть ощущение, что войну неловко обсуждать всем. Это такая неудобная тема, которую все старательно избегают. А вот санкции можно обсуждать вечно. Люди говорят: теперь в отпуск не съездить, очередная сеть магазинов закрылась. Говорят, что жить будем еще беднее, хотя, по-моему, беднее и так некуда — если чуть-чуть отойти от центра Астрахани, там и так полуразрушенная страна третьего мира.
Цены, конечно, поднялись с февраля, но в целом, если выйти и прогуляться по городу, можно подумать, что ничего не происходит. Все живут, работают и гуляют, как раньше, только уродливая буква Z развешана повсюду.
В Астрахани почти нет политической жизни. В прошлом году на митингах в поддержку Навального еще были какие-то неловкие надежды. То, что я вижу сейчас, с этим не сравнится. Есть тотальное ощущение беспомощности, что мы тут бесправные и ничего не решаем. Кажется, что если ты против войны, то ты изгой, хотя так, конечно, не должно быть.
Я много разговариваю с таксистами. В начале было страшновато, но потом я поняла, что они рады наконец с кем-то всё обсудить. Даже если они не согласны со мной, мы всё равно говорим всю дорогу и приходим к тому, что бомбить города не нужно и война никогда не решает проблем. Многие говорят, что им жалко мирных жителей, но растерянно добавляют: «А что мы можем сделать?»
Оксана, Астрахань, 38 лет. Сотрудница банка
— Как жизнь изменилась? Да живем, как и раньше жили. Говорят, McDonald‘s закрылся, но я и раньше в нем не ела, зачем? Рост цен есть, но как будто раньше они никогда не росли. Я не понимаю этого алармизма — по-моему, его специально накручивают. У нас в городе всё нормально. Не могу сказать, что для меня есть какие-то «до» и «после» 24 февраля, — это обычный, в общем-то, день. Разве раньше не было вооруженных конфликтов? Афганистан, Приднестровье, Чечня, Грузия, да и на Донбассе с 2014 не прекращалось. СВО [специальная военная операция] — это не что-то принципиально новое, на мой взгляд.
Не могу сказать, что для меня есть какие-то «до» и «после» 24 февраля, — это обычный, в общем-то, день.
Я росла с мыслью, что война — это плохо, что этого нельзя допустить. Я это хорошо знаю, потому что многие в моей семье воевали в Великую Отечественную. Но я также понимаю, что иногда другого выхода нет. Родители научили меня любить свою родину и поддерживать ее. Меня один раз спросили — ты что, поддерживаешь Путина, поддерживаешь агрессию? Я говорю: «Нет, я поддерживаю свою страну».
Агрессию я не поддержу никогда, но я ее не вижу. Это оборона, а не нападение, это защита мирных жителей Донбасса, которые нуждаются в нашей помощи. С моей стороны — это поддержка наших молодых парней, астраханцев, которые жертвуют жизнями ради будущего страны, ради детей. Разве можно это осуждать? Военный — почетная профессия, потому что никто больше не берет на себя такие риски. Это достойно уважения, особенно в такую трудную минуту.
Кайрат, Володарский район Астраханской области, 27 лет. Инженер
— Идут экономические изменения. Я слышал, что в торговом центре «Ярмарка» закрылись почти все магазины, а новый фастфуд «Вкусно — и точка» довольно посредственный. На мне лично рост цен тоже отразился: есть проблемы с учебой. Я сейчас переучиваюсь, прохожу курс в сфере IT. Цена на него выросла, пришлось брать кредит под высокий процент. Я хотел закончить обучение и попытаться найти работу в этой сфере, но, видимо, и с этим будет тяжко — вакансий почти нет, найм встал.
Я казах, и мне печально слышать, что многие астраханцы моей национальности погибают на этой войне.
Один мой коллега с нынешней работы активно поддерживает «спецоперацию», я с ним всё это время спорю, но есть разные мнения. Другой коллега, например, уезжает из России в Казахстан. У него там родственники, и он решил, что сейчас удачный момент, чтобы поехать на историческую родину. Он зовет меня с собой, но я пока не вижу смысла, хотя тоже подумываю об эмиграции. Есть желание уехать из страны, но куда — непонятно. Доучусь, а дальше буду думать. Как правило, вакансии в IT с релокацией предлагают более опытным людям, так что у меня нет больших надежд.
Я казах, и мне печально слышать, что многие астраханцы моей национальности погибают на этой войне. Зачем они в ней участвуют? Зачем уроженцу астраханского аула воевать за «русский мир», который считает его гражданином второго сорта? Ему даже квартиру в Москве не сдадут, его предназначение в логике этого государства — сидеть в окопе. Это очень страшно.
Анна, Астрахань, 26 лет. Учительница
— Я сейчас нахожусь в Астрахани, но большую часть года провела за границей. Я не живу в России с прошлого года, но недавно приехала сюда навестить родителей — это первая такая поездка с февраля. Пока я была за границей, я думала, что Россия, наверное, сильно изменилась. Думала, что всё будет совсем плохо, почему-то представляла себе абсолютно пустые улицы и разгул преступности. Когда я прилетела, меня удивило, что люди как будто бы и не заметили войны.
Например, мне казалось, что люди будут бойкотировать рестораны «Вкусно — и точка», пришедшие на смену McDonald's. В интернете много пишут о том, что они используют некачественные и просто испорченные продукты, да и сама идея такого импортозамещения кажется глупой — это же воровство всего того, что стояло за международным брендом. Название, на мой взгляд, они выбрали дурацкое, поэтому мне запомнилось, как дети на улице говорили: «Мама, мама, пойдем во "Вкусно — и точка"». Как будто это что-то нормальное, привычное, как будто так было всегда. Удивительно, как быстро люди переучились.
Пока я была за границей, я думала, что Россия, наверное, сильно изменилась.
Еще одна деталь — благоустройство. В Астрахани сейчас ремонтируют необычно много улиц и зданий. Местные власти как будто извиняются перед жителями за действия правительства и экономические последствия, желая задобрить астраханцев комфортной средой. В Москве, где я провела сутки между перелетами, это еще заметнее.
Впрочем, Москва сейчас всё равно показалась мне угрюмой и безрадостной. Там меня удивило количество рекламы типа «Поддержим детей Донбасса». В Астрахани этого меньше, хотя тоже есть: недавно я хотела погулять вдоль дореволюционных домов на набережной моего любимого канала Первого Мая, но увидела пять зданий с буквами Z подряд — и мне как-то расхотелось. В общем, решила, что лучше посижу дома с родителями, а потом уеду обратно.
Сергей, Астрахань, 31 год. Массажист
— Я сейчас получаю дополнительное образование. В день, когда начался конфликт России и Украины, у меня должен был быть зачет. Когда я узнал об этих событиях, я не мог ничего делать, не мог готовиться и просто беспрерывно читал новости. С тех пор, мне кажется, люди устали, и я тоже устал. В июле я проходил практику в медучреждении и заметил, что пациенты утомились, кто-то стал агрессивнее.
Видно, что в городе в целом есть состояние душевной тревоги. Всех утомили разговоры и скандалы. Если в начале были те, кто громко поддерживал действия президента, и те, кто выступал против этого, то сейчас всё как-то сгладилось. Есть некоторая общая скорбь, конечно. Недавно под Донецком погибли трое астраханцев, уехавших туда как волонтеры с гуманитарной помощью. Когда земляки гибнут ни за что, это страшно.
Когда земляки гибнут ни за что, это страшно.
Символики с Z в городе мало, разве что недавно видел в маршрутке плакат «Своих не бросаем». Ну, водитель выражает свое мнение, я не вижу в этом проблемы. Лично я считаю, что не нужно поддерживать кого-то одного. Я никому не желаю зла, я лишь хочу, чтобы всё закончилось. Я люблю свой дом, я горд, что живу на своей земле, но я не подписывал с государством какого-то договора о том, что должен поддерживать ту или иную сторону.
В целом я считаю, что нужно жить дальше, поэтапно приходить в норму — это главное. Местные новости я читаю, а федеральные пытаюсь вообще не мониторить — только нервы портить. Лучше читать, как растут бахчевые, а не как бомбят города. Мир каждый день балансирует на грани жизни и смерти, конфликты происходят между разными народами и странами в любой момент времени.
Я не призываю быть равнодушным, но советую не поддаваться истерике и думать о своей жизни, которую всё еще нужно как-то строить. Лучшее лекарство от таких событий — заботиться о ближних и постоянно делать добро даже в бытовых мелочах, этого сейчас в мире не хватает.
В целом я считаю, что нужно жить дальше, поэтапно приходить в норму.
В бытовом аспекте, конечно, замечаю рост цен. Например, килограмм конфет раньше стоил 200–300 рублей, а теперь цены начинаются с 400–500 и доходят до 800. Товары первой необходимости это меньше затронуло: хлеб, кажется, вообще не дорожал. Цены на овощи и крупы сначала выросли в феврале — марте, а потом нормализовались. Думаю, дело было даже не в санкциях, а просто в ажиотаже. Люди в страхе скупали всё, рождая искусственный спрос. Потом, как я уже сказал, все устали — и ценники пришли в норму.
Дамир, Нариманов, 43 года. Репетитор
— Про войну у нас любят поговорить, поспорить. Мужики на лавочках за бутылкой пива только и обсуждают, что телевизионные сводки, «украинских нацистов» и прочие подобные вещи. Конечно, этого нельзя не замечать, если из нашего тихого района и то едут в Украину и гибнут люди.
В школах проводится идеологическая обработка — я это вижу по своим ученикам, которых готовлю в частном порядке. Они рассказывают, как их усиленно учат патриотизму и пичкают пропагандой. Это грустно — кто бы какой позиции ни придерживался, я считаю, таким обсуждениям не место в школьных стенах, особенно если речь идет не о здоровой дискуссии, развивающей мыслительные навыки, а об однобокой «накачке» единственно верным мнением.
В школах проводится идеологическая обработка — я это вижу по своим ученикам.
В смысле экономики могу сказать, что жизнь изменилась. Уход западных сетей отразился на Нариманове меньше, чем на Астрахани, потому что у нас их и так не было, но цены растут и на отечественные продукты, а отключение банковских карт от международных сервисов затронуло людей даже в нашем уголке: я, например, пользовался некоторыми англоязычными стримингами и приложениями.
Есть проблемы с промышленностью. В нашем городе есть судостроительный завод «Лотос», и он пару месяцев не платил сотрудникам зарплату. Вроде как не было заказов, но раньше такого не случалось. Наверное, заказов нет, потому что у наших заказчиков тоже кончились деньги, а иностранные вряд ли теперь захотят работать с Россией.
