Ирина Геондова, Дина Искакова и Жанна Умирова позвонили репортеру Азаттыка с тюремного таксофона 9 января. Обращения они начинали со слов: «Я звоню вам из учреждения ЛА-155/4...» У каждой из женщин — своя история, которую они постарались изложить в течение непродолжительного разговора.
Хеппи-эндом — если это слово вообще применимо к тюремной жизни — история закончилась для одной из звонивших. Она вышла на свободу, но ожидает долгого и сложного лечения.
«К СМЕРТИ НЕ ПРИГОВОРЕНА»
Илийский районный суд Алматинской области 23 января постановил освободить 38-летнюю Ирину Геондову на основании акта медицинской комиссии о невозможности содержать ее в тюрьме. Еще две недели назад Геондова, инвалид с детства, страдающая тяжелой формой сахарного диабета, не верила в возможность скорого освобождения.
— Я обречена на смерть, но к смерти не приговорена. Болезнь приносит мне физические страдания, но наказание не имеет своей целью причинение мне физических страданий. В госпитализации мне отказано. Я хочу жить, как любой человек. Но, по мнению ДУИС, мое состояние стабильное и в освобождении я не нуждаюсь, — сказала 9 января Ирина Геондова в телефонном разговоре с Азаттыком.
Я обречена на смерть, но к смерти не приговорена. Болезнь приносит мне физические страдания, но наказание не имеет своей целью причинение мне физических страданий.
Геондова рассказала, что из-за отсутствия своевременной медицинской помощи минувшей осенью (она находится в заключении с 2015 года, приговорена к 10-летнему сроку по делу о наркопреступлении, которое считает сфабрикованным) у нее отказали почки и теперь она нуждается в процедуре гемодиализа, специальном обследовании, лечении, диете, операции, а получить это в заключении невозможно. Она пожаловалась, что в медсанчасти отсутствуют условия для лечения тяжелобольных: помещения холодные, «нет горячей воды, нет медикаментов, туалет на улице, скудное питание». Ирина Геондова сказала, что специальная медицинская комиссия в октябре 2018 года посчитала, что необходимости в освобождении заключенной нет, она может продолжать отбывать наказание в закрытом учреждении.
После телефонного звонка ситуация изменилась. Геондову госпитализировали в областную больницу. 21 января женщину выписали и доставили в колонию под конвоем, но на КПП машину с ней развернули, отправив заключенную обратно в клинику. Заместитель начальника учреждения Болат Аманов подтвердил факт этого «маневра», объяснив его тем, что Ирина Геондова настолько тяжело больна, что ее содержание в тюремных условиях небезопасно для ее жизни.
23 января суд рассмотрел ходатайство администрации учреждения ЛА-155/4 об освобождении Геондовой — поскольку комиссия на очередном заседании сочла пребывание заключенной в тюрьме невозможным — и удовлетворил его. После оформления необходимых документов Ирина вечером в тот же день вышла на свободу и поехала в сопровождении прибывшей из Караганды матери в алматинскую больницу — на гемодиализ. Мать Ирины, Наталья Геондова, сообщила, что после необходимых медицинских процедур повезет дочь домой.
Департамент уголовно-исполнительной системы в датированном 23 января ответе на запрос Азаттыка подтвердил наличие «букета» заболеваний у Ирины Геондовой и прохождение ею процедур внепочечного очищения крови. Вместе с тем ДУИС сообщил, что женская колония оснащена необходимым медицинским оборудованием, при необходимости больных «вывозят в гражданский сектор здравоохранения», бытовые условия, в том числе температурный режим, соответствуют установленным нормам, «санузлы» частично находятся в помещениях, в некоторых отрядах — на улице.
ЖАЛОБЫ НА ДАВЛЕНИЕ, В ТОМ ЧИСЛЕ СО СТОРОНЫ КНБ
Две другие женщины, обратившиеся к репортеру Азаттыка, находятся в колонии.
Одна из них, Жанна Умирова, отбывающая пятилетний срок по обвинению в пропаганде терроризма и считающая дело против нее необоснованным, неоднократно звонила в нашу редакцию. 24 декабря прошлого года она зачитала по телефону текст, который назвала «прощальным письмом», и попросила винить в ее смерти нескольких сотрудников комитета национальной безопасности и комитета уголовно-исполнительной системы, которые, как она считает, препятствуют ее освобождению. «Я устала от беспредела, от жизни без детей, от беззакония», — сказала Умирова, муж которой тоже отбывает длительный тюремный срок, а их совместные дети остались на руках больной бабушки.
Незадолго до этого звонка суд отказал Умировой в замене неотбытой части наказания на ограничение свободы — на том основании, что у нее нет поощрений, но было 11 взысканий, которые, правда, уже сняты.
9 января Жанна Умирова сказала в телефонном разговоре с репортером Азаттыка, что в конце прошлого года наглоталась таблеток, пытаясь свести счеты с жизнью, но администрация учреждения скрыла попытку суицида, лишив ее доступа к надлежащей медицинской помощи.
В ответе ДУИС на запрос Азаттыка говорится, что «факт суицида в учреждении не зарегистрирован». Там же отмечается, что Умирова, с ее слов, выпила «лекарственные препараты в количестве 100 штук», однако на момент осмотра врачом «признаков отравления выявлено не было» и Умирова сама отказалась от промывания желудка и госпитализации. 29 декабря, как следует из ответа, Умирову поместили в медико-санитарную часть.
21 января Жанна Умирова в телефонном разговоре сказала репортеру Азаттыка, что ее и другую осуждённую, Дину Искакову, «выкинули» из медсанчасти учреждения.
— Никто их оттуда не «выкидывал», — сообщил репортеру Азаттыка вечером в тот день майор Болат Аманов, добавив, что осуждённые Умирова и Искакова с учетом удовлетворительного состояния их здоровья возвращены в свой отряд из медсанчасти.
Заключенная Умирова в телефонных разговорах заявляет о растущем давлении, которое, по ее словам, оказывают на нее люди из спецслужб через тюремную администрацию. Она говорит, что разуверилась в возможности объективного отношения к ней со стороны департамента КНБ по Алматинской области и просит председателя комитета Карима Масимова о встрече, поскольку, по ее словам, жалобы не доходят до государственных органов.
«ЧАЙ, КОФЕ В КАБИНЕТ»
Еще одна заключенная, 32-летняя Дина Искакова, в телефонном обращении 9 января попросила привлечь к ответственности сотрудницу тюрьмы, превышающую, по мнению осуждённой, свои полномочия. Как утверждает Искакова, Сымбат Табылдина заставляет заключенных «носить чай, кофе в кабинет, делать ей макияж, за нее делать всю бумажную работу». Искакова говорит, что ранее об этой проблеме она сообщила руководству комитета уголовно-исполнительной системы.
Правда стоит дорого. В моем случае она стоит моей свободы.
Телефонный разговор заключенная завершила опасением, что за общение с журналистом ее могут наказать. Позже, 18 января, когда Дина Искакова повторно позвонила репортеру Азаттыка, она сообщила, что ее «сократили по работе» без объяснения причин — она числилась рабочей по благоустройству, однако выполняла там «всю бумажную волокитную работу». Искакова говорит, что теперь лишилась зарплаты в размере 14 тысяч тенге в месяц, часть которой уходила на погашение иска. Подтвердить или опровергнуть информацию о сокращении Искаковой Азаттыку пока не удалось.
— Правда стоит дорого. В моем случае она стоит моей свободы, — сказала Искакова, отметив, что по отбытому уже сроку по делу о мошенничестве она может подавать ходатайство как на смягчение наказания, так и на условно-досрочное освобождение, однако не может добиться освобождения. — Но не говорить мы тоже не можем, потому что если мы все молчим, то кто будет решать наши проблемы? Кто будет об этом знать?
Искакова говорит, что после жалоб заключенных их начинают «гасить по полной мере» — чтобы они оказались нарушителями, безработными или сносили всё молча.
ЖАЛОБЫ ИЗ ТЮРЕМ НЕ ИДУТ?
Каждая из обратившихся в редакцию осуждённых женщин выразила обеспокоенность тем, что их могут подвергнуть наказанию в ответ на их жалобы. ДУИС в письменном ответе Азаттыку указывает, что подобные опасения «не обоснованы».
ДУИС в связи с прозвучавшими жалобами в адрес некоторых сотрудников женской колонии в Жаугашты сообщил в письменном ответе Азаттыку, что в отношении сотрудников учреждения ЛА-155/4 Болата Аманова и Сымбат Табылдиной «жалобы поступали, материал находится на производстве в ГСБ [группе собственной безопасности ДУИС]».
Региональный директор представительства Penal Reform International («Международная тюремная реформа») в Центральной Азии Азамат Шамбилов говорит Азаттыку, что обращение трех осуждённых женщин в редакцию подтверждает, что проблема отправки заключенными жалоб в государственные и правозащитные органы не решается должным образом.
— На сегодняшний день нет независимого механизма подачи жалоб в Казахстане, который мог бы обеспечить осуждённым доступ к системе подачи жалоб в генеральную прокуратуру, омбудсмену, в Национальный превентивный механизм, в общественную наблюдательную комиссию, в правозащитные НПО и средства массовой информации, так как есть большая цензура, — говорит Азамат Шамбилов.
По словам Шамбилова, на разного рода форумах представители власти декларируют, что цензура на любые жалобы, которые выходят из мест лишения свободы, отменяется. Однако реальность, считает он, далека от деклараций.
Азаттык направил в ДУИС вопросы о том, сколько жалоб на действия сотрудников учреждения в Жаугашты поступило в прошлом году и в скольких случаях жалобы были признаны обоснованными. Эти вопросы департамент оставил без ответов.
КОММЕНТАРИИ