Мама ушла с работы, чтобы ухаживать за матерью. Нужно было готовить не только бабушке, но и многочисленным посетителям-родственникам, часто заглядывающим к нам, чтобы справиться о ее здоровье.
На старости лет, а может из-за болезни, милый, приветливый характер бабушки сильно изменился. Она стала капризной, привередливой и постоянно ворчала на маму: «Зачем поменяли шторы? Прежние были лучше. Повесьте старые… А люстру зачем купили? Деньги на лекарства нужны, а вы тратите без разбора».
Бабушка, утверждая, что цвет маме не идет совсем, заставила ее отнести в магазин блузку, которую мама купила накануне своего дня рождения. Со слезами на глазах, подобно униженной школьнице, мама сделала это. Хотя, на мой взгляд, могла бы спрятать новинку в шкаф, а сказать, что отнесла назад в магазин.
Но это все ничего по сравнению с новыми гастрономическими потребностями бабушки. Она налегла на сладкое, требовала покупать торты каждый божий день, не говоря уже о печеньях, пирожных и конфетах. Сразу после сладкого просила подать соленый огурец и, отвернувшись к стене, долго обижалась, когда ей объясняли, что это вредно.
Бабушка среди ночи могла потребовать сейчас же принести ей непременно конфеты «Барбарис», а не «Театральные». И папа бегал по всем ларькам и ночным магазинам в поисках оных. Это происходило в середине 1990-ых годов, и многое из того, чего желала бабушка, было как и в советские времена, дефицитом. И еще старушка хотела принимать душ каждый вечер. Чтобы доставить ей это удовольствие, приходилось звать трех родственников-мужчин. Папа с мамой даже не могли ее перевернуть: cтарушка становилась тяжелей с каждым годом.
Я не ведала о капризах бабушки ничего, так как жила в другом городе. Голос бабушки звучал бодро и приветливо, когда я с ней говорила по телефону. Изредка приезжая в командировку на день-два, заставала бабушку в хорошем расположении духа. Сразу по прибытию домой, первым делом заглядывала к ней в комнату, и так - каждый вечер. Она ждала меня с нетерпением. Ее хмурое лицо озарялось, так что трудно было поверить, что за минуту до моего прихода старушка швырнула с недовольством тарелку с кашей.
Бабушке не терпелось со мной поговорить и рассказать последние новости. Из-под подушки бабушка доставала апельсин или яблоко, сберегая их целый день именно для меня. (Мы всегда пытались заглянуть в карман ее широкого камзола, когда были детьми. Там можно было поживиться мятыми карамельками, фантики которых никогда не отрывались. Бывало, что мой нетерпеливый братик отправлял их в рот вместе с оберткой).
- Приходила сегодня Майра с сыном. Попили с ней чаю, Жомартик у нее большой стал, усы уж растут, а ведь в школе еще учится, - начинает бабушка свои новости. – Звонила Салима, пригласила меня на праздник. Она вторую дочь замуж выдает. Говорит, сваты приезжали свататься. Салима довольна, приличные люди, говорит. Повезло ей со сватами. Жаль, я не могу поехать на сватовство. Этот балбес Ленарда, оставив красивую невесту, к другой молодухе уходит, которая говорит, что беременна от него. Врёт, конечно, эта крашеная: хочет хорошего мужика из семьи увести.
Мой компьютер в голове начинал бешено работать в режиме «Поиск». Сначала профильтровала всех родственников. Но «поиск не дал результатов». Потом знакомых, коллег родителей - то же самое. «Так кто же такой этот бесстыжий Ленарда? Может кто-то из соседей, ведь многих здесь я не знаю»,- терялась я в догадках.
- Звонила Катира, говорит, 70-летие отмечать пока не будут. И зачем на лето переносить, если день рождения в феврале? - продолжала комментировать новости бабушка, пока я обрабатывала информацию про Ленарда. - А нашему Сабитжану полковника дали.
Программа «Поиск» через секунду выдала: «Это муж тети Райхан». «Да-да, он, кажется, в милиции работает». Мой компьютер завис бы из-за этого подлого парня и коварной девушки, разрушающей чью-то семью, если бы не десятилетняя племянница. Оказалось, что этот парень вовсе не сосед и не сын наших уважаемых родственников, а всего лишь - герой латиноамериканского сериала.
…Только выслушав вечерние домашние новости, я шла в другие комнаты. Однажды застала на кухне плачущую маму. Так как она очень редко льет слезы, я не на шутку испугалась.
- Ты представляешь, приходила сегодня Рая (двоюродная сестра мамы), так вот твоя бабушка заявила ей: «Меня не кормит дочь, я голодаю». Я в шоке! Самое интересное, покормила буквально перед приходом Раи, но мама ведь ничего кроме мяса за еду не считает. А теперь все родственники будут говорить, что я морю голодом собственную мать. Какой позор! Ой-бай-ай, - продолжала она рыдать. – Ты понимаешь, а если бы я приходилась ей не дочерью, а снохой, то тогда бы ведь все поверили. Не пойму, она специально меня хочет довести или, как врачи говорят, действительно, забывает из-за старости.
Да, врачи говорят, что со стариками тяжело жить: у них что-то меняется в эндокринных железах, и некоторые из них становятся злыми и невыносимыми, к тому же моментально забывают хорошее, а плохое - нет. Злопамятство их обостряется. И нужно быть хорошим психологом, а не просто терпеливым сыном или дочерью.
Я сидела в салоне самолета после очередной командировки и, думала о бабушке, вспоминались лишь светлые, добрые моменты, тогда она была моложе. Помню, что перед моим шестилетием в сельмаг завезли платьица для девочек. И моя бабушка с утра побежала в магазин. Вечером я встречала друзей родителей в красивом платье в горошек с двумя кармашками и панамкой. После ухода гостей мы насчитали еще шесть таких же в точь-точь платьиц в горошек. На следующее утро в этой же обновке я уже топала вслед за бабушкой в центральный магазин села. И остальные шесть экземпляров моего платья снова вернулись в отдел детских товаров на радость сельчанам и их дочкам.
В подростковом возрасте я мечтала о новой модели велосипеда - «Школьник». Но моя мама категорически сказала: «Нет». Из принципа. Типа девочки не должны кататься на велосипедах. И я хорошо знала, что если мама, рядовой член КПСС, говорит: «Из принципа», то о данной мечте нужно забыть. Никакие уговоры, слезы и обещания быть паинькой не помогут. Но все равно, после школы, заглядывала в магазин «Культтовары» возле дома. Это красавчик, а не велосипед. Он намного удобней, чем «Уралец» двоюродного брата, и сиденье мягкое и звонок как-то по-особенному звенит. А как пахнет заводским маслом….
Наблюдавшей с балкона бабушке говорила, что заходила в магазин за карандашами, за пионерским галстуком и еще за чем-то канцелярским. И, как бы, между прочим, добавляла, что велосипеды еще не разобрали. Я тогда не знала, что такое «распродажа», но в десятилетнем возрасте хорошо знала слово «дефицит».
И вот однажды, едва закрылась за почтальоном дверь, приносившим пенсию, бабушка сказала мне: «Собирайся». Через некоторое время я уже катила велосипед со спущенными шинами и никак не могла оторвать рот от ушей, казалось, что это самый счастливый день моей жизни. Бабушка шла за мной следом и тоже радовалась чему-то. Я хорошо помню, что тот «Школьник» стоил 47 рублей, это почти половина бабушкиной пенсии.
Правда, каталась я намного меньше времени, чем мечтала. Так и не полюбила после катаний тащить его на своей спине вверх по лестнице до пятого этажа. И однажды, посмотрев на свои ободранные коленки, помазанные зеленкой, я, как хорошая разумная девочка, официально передала его подрастающему брату на пользование им в будущем.
Эти мои мысли перебивались другими: «Надо посмотреть в интернете, как лечить народными средствами пролежни. Да, еще нужно не забыть поискать в аптеках Алматы памперсы для взрослых».
Мои первые в жизни золотые сережки подарила мне бабушка – в день окончания школы. И первое золотое кольцо в честь поступления в институт – тоже она. И я до сих пор помню, как бабушка долго массировала мне ушки зернышками, прежде чем проколоть их обычной швейной иголкой, протертую спиртом.
Далее мои мысли перенеслись к маме. Она очень сильно расстроилась, когда сосед Сергей Николаевич начал рассказывать о доме престарелых. Мама возмущенно прервала его речь о том, что там и медики круглосуточно работают, и еда пятикратно. Она терпеливо выполняла свой дочерний долг и, в отличие от соседа, не считала это мужеством. «Это, наверное, испытание, ведь и мы с твоим отцом будем старыми. Не дай Бог оказаться беспомощной и стать вам обузой», - говорила она тогда.
На старости лет, а может из-за болезни, милый, приветливый характер бабушки сильно изменился. Она стала капризной, привередливой и постоянно ворчала на маму: «Зачем поменяли шторы? Прежние были лучше. Повесьте старые… А люстру зачем купили? Деньги на лекарства нужны, а вы тратите без разбора».
Бабушка, утверждая, что цвет маме не идет совсем, заставила ее отнести в магазин блузку, которую мама купила накануне своего дня рождения. Со слезами на глазах, подобно униженной школьнице, мама сделала это. Хотя, на мой взгляд, могла бы спрятать новинку в шкаф, а сказать, что отнесла назад в магазин.
Но это все ничего по сравнению с новыми гастрономическими потребностями бабушки. Она налегла на сладкое, требовала покупать торты каждый божий день, не говоря уже о печеньях, пирожных и конфетах. Сразу после сладкого просила подать соленый огурец и, отвернувшись к стене, долго обижалась, когда ей объясняли, что это вредно.
Бабушка среди ночи могла потребовать сейчас же принести ей непременно конфеты «Барбарис», а не «Театральные». И папа бегал по всем ларькам и ночным магазинам в поисках оных. Это происходило в середине 1990-ых годов, и многое из того, чего желала бабушка, было как и в советские времена, дефицитом. И еще старушка хотела принимать душ каждый вечер. Чтобы доставить ей это удовольствие, приходилось звать трех родственников-мужчин. Папа с мамой даже не могли ее перевернуть: cтарушка становилась тяжелей с каждым годом.
Я не ведала о капризах бабушки ничего, так как жила в другом городе. Голос бабушки звучал бодро и приветливо, когда я с ней говорила по телефону. Изредка приезжая в командировку на день-два, заставала бабушку в хорошем расположении духа. Сразу по прибытию домой, первым делом заглядывала к ней в комнату, и так - каждый вечер. Она ждала меня с нетерпением. Ее хмурое лицо озарялось, так что трудно было поверить, что за минуту до моего прихода старушка швырнула с недовольством тарелку с кашей.
Бабушке не терпелось со мной поговорить и рассказать последние новости. Из-под подушки бабушка доставала апельсин или яблоко, сберегая их целый день именно для меня. (Мы всегда пытались заглянуть в карман ее широкого камзола, когда были детьми. Там можно было поживиться мятыми карамельками, фантики которых никогда не отрывались. Бывало, что мой нетерпеливый братик отправлял их в рот вместе с оберткой).
- Приходила сегодня Майра с сыном. Попили с ней чаю, Жомартик у нее большой стал, усы уж растут, а ведь в школе еще учится, - начинает бабушка свои новости. – Звонила Салима, пригласила меня на праздник. Она вторую дочь замуж выдает. Говорит, сваты приезжали свататься. Салима довольна, приличные люди, говорит. Повезло ей со сватами. Жаль, я не могу поехать на сватовство. Этот балбес Ленарда, оставив красивую невесту, к другой молодухе уходит, которая говорит, что беременна от него. Врёт, конечно, эта крашеная: хочет хорошего мужика из семьи увести.
Мой компьютер в голове начинал бешено работать в режиме «Поиск». Сначала профильтровала всех родственников. Но «поиск не дал результатов». Потом знакомых, коллег родителей - то же самое. «Так кто же такой этот бесстыжий Ленарда? Может кто-то из соседей, ведь многих здесь я не знаю»,- терялась я в догадках.
- Звонила Катира, говорит, 70-летие отмечать пока не будут. И зачем на лето переносить, если день рождения в феврале? - продолжала комментировать новости бабушка, пока я обрабатывала информацию про Ленарда. - А нашему Сабитжану полковника дали.
Программа «Поиск» через секунду выдала: «Это муж тети Райхан». «Да-да, он, кажется, в милиции работает». Мой компьютер завис бы из-за этого подлого парня и коварной девушки, разрушающей чью-то семью, если бы не десятилетняя племянница. Оказалось, что этот парень вовсе не сосед и не сын наших уважаемых родственников, а всего лишь - герой латиноамериканского сериала.
…Только выслушав вечерние домашние новости, я шла в другие комнаты. Однажды застала на кухне плачущую маму. Так как она очень редко льет слезы, я не на шутку испугалась.
- Ты представляешь, приходила сегодня Рая (двоюродная сестра мамы), так вот твоя бабушка заявила ей: «Меня не кормит дочь, я голодаю». Я в шоке! Самое интересное, покормила буквально перед приходом Раи, но мама ведь ничего кроме мяса за еду не считает. А теперь все родственники будут говорить, что я морю голодом собственную мать. Какой позор! Ой-бай-ай, - продолжала она рыдать. – Ты понимаешь, а если бы я приходилась ей не дочерью, а снохой, то тогда бы ведь все поверили. Не пойму, она специально меня хочет довести или, как врачи говорят, действительно, забывает из-за старости.
Да, врачи говорят, что со стариками тяжело жить: у них что-то меняется в эндокринных железах, и некоторые из них становятся злыми и невыносимыми, к тому же моментально забывают хорошее, а плохое - нет. Злопамятство их обостряется. И нужно быть хорошим психологом, а не просто терпеливым сыном или дочерью.
Я сидела в салоне самолета после очередной командировки и, думала о бабушке, вспоминались лишь светлые, добрые моменты, тогда она была моложе. Помню, что перед моим шестилетием в сельмаг завезли платьица для девочек. И моя бабушка с утра побежала в магазин. Вечером я встречала друзей родителей в красивом платье в горошек с двумя кармашками и панамкой. После ухода гостей мы насчитали еще шесть таких же в точь-точь платьиц в горошек. На следующее утро в этой же обновке я уже топала вслед за бабушкой в центральный магазин села. И остальные шесть экземпляров моего платья снова вернулись в отдел детских товаров на радость сельчанам и их дочкам.
В подростковом возрасте я мечтала о новой модели велосипеда - «Школьник». Но моя мама категорически сказала: «Нет». Из принципа. Типа девочки не должны кататься на велосипедах. И я хорошо знала, что если мама, рядовой член КПСС, говорит: «Из принципа», то о данной мечте нужно забыть. Никакие уговоры, слезы и обещания быть паинькой не помогут. Но все равно, после школы, заглядывала в магазин «Культтовары» возле дома. Это красавчик, а не велосипед. Он намного удобней, чем «Уралец» двоюродного брата, и сиденье мягкое и звонок как-то по-особенному звенит. А как пахнет заводским маслом….
Наблюдавшей с балкона бабушке говорила, что заходила в магазин за карандашами, за пионерским галстуком и еще за чем-то канцелярским. И, как бы, между прочим, добавляла, что велосипеды еще не разобрали. Я тогда не знала, что такое «распродажа», но в десятилетнем возрасте хорошо знала слово «дефицит».
И вот однажды, едва закрылась за почтальоном дверь, приносившим пенсию, бабушка сказала мне: «Собирайся». Через некоторое время я уже катила велосипед со спущенными шинами и никак не могла оторвать рот от ушей, казалось, что это самый счастливый день моей жизни. Бабушка шла за мной следом и тоже радовалась чему-то. Я хорошо помню, что тот «Школьник» стоил 47 рублей, это почти половина бабушкиной пенсии.
Правда, каталась я намного меньше времени, чем мечтала. Так и не полюбила после катаний тащить его на своей спине вверх по лестнице до пятого этажа. И однажды, посмотрев на свои ободранные коленки, помазанные зеленкой, я, как хорошая разумная девочка, официально передала его подрастающему брату на пользование им в будущем.
Эти мои мысли перебивались другими: «Надо посмотреть в интернете, как лечить народными средствами пролежни. Да, еще нужно не забыть поискать в аптеках Алматы памперсы для взрослых».
Мои первые в жизни золотые сережки подарила мне бабушка – в день окончания школы. И первое золотое кольцо в честь поступления в институт – тоже она. И я до сих пор помню, как бабушка долго массировала мне ушки зернышками, прежде чем проколоть их обычной швейной иголкой, протертую спиртом.
Далее мои мысли перенеслись к маме. Она очень сильно расстроилась, когда сосед Сергей Николаевич начал рассказывать о доме престарелых. Мама возмущенно прервала его речь о том, что там и медики круглосуточно работают, и еда пятикратно. Она терпеливо выполняла свой дочерний долг и, в отличие от соседа, не считала это мужеством. «Это, наверное, испытание, ведь и мы с твоим отцом будем старыми. Не дай Бог оказаться беспомощной и стать вам обузой», - говорила она тогда.
